Во время пространной речи я кивала, сохраняя на лице полную невозмутимость. Когда же Андрэ наконец заткнулся, я, не прекращая кивать, сказала:

— А теперь поговорим о вознаграждении. Сколько теперь стоит победа над магическими тварями и восстановление города?

Лицо у мэра стало таким, будто мужчина съел лимон.

Я никогда не любила торговаться или кого-то убеждать: банально не умела. Слишком нервничала в эти моменты, чтобы выдать нечто удобоваримое дрожащим голосом. Так что и в этот раз, когда Андрэ начал разливаться соловушкой о нехватке средств в бюджете, я только кивнула и подошла к окну.

— Мы разберёмся с последней акумой, — сказала я, бросая йо-йо и цепляясь грузом за крышу напротив мэрии. — Дальше сами.

— Ваш гражданский долг!..

— Гражданский долг не накормит и не оплатит счета. И за Кота в армию не сходит тоже, кстати.

— У нас нет обязательного призыва, — пробормотал на это Андрэ.

Я пожала плечами и выпрыгнула из окна. Получилось даже лучше, чем я рассчитывала: из-за незнания особенностей военного призыва в стране Андрэ наверняка посчитает, что я иностранка. Ещё одна ниточка, путающая дорогу моего распознания: Маринетт была урождённой француженкой.

Кот, слышавший наш разговор с Андрэ, моих меркантильных порывов не понял:

— Зачем ты заговорила про деньги, миледи?

Я пошла по крыше, заложив руки за спину. Нуар поравнялся со мной и шёл рядышком, практически шаг в шаг.

Эх, а ведь скоро он ещё больше вытянется, и смотреть я на Кота буду исключительно снизу вверх… и шаг у него станет широким, только и поспевай за ним.

— Тебе нужны деньги? Я могу принести… сколько надо?

— Дело не в деньгах.

Нет, ну и в них тоже, конечно. Мне надо было кормить Тикки, которая ела печенье как не в себя, оплачивать себе намеченные курсы по самообороне, покупать дорогие вещи, в конце концов. Не хотелось сидеть на шее у Сабины и Томаса дольше положенного. Я была взрослой женщиной, ценившей свою независимость. Пусть и в теле ребёнка.

— А в чём тогда?

Я остановилась на краю крыши и посмотрела на Кота. Он действительно не понимал, пребывая в мире бескорыстных героев и того самого гражданского долга.

— Безопасность, Кот. Дело в нашей безопасности.

— В смысле?

Я вздохнула и перепрыгнула на другую крышу, продолжая свой путь.

— Хорошо быть свободным героем, но это слишком шаткое положение, — сказала я, хмурясь. — В одно мгновение ты можешь из рыцаря обычного стать рыцарем Тёмным.

Так произошло с Бэтменом, кстати.

— Не понимаю.

— Люди боятся того, кто сильнее или чем-то отличается. Это нормально, благодаря этому наш вид выжил. Но я совсем не хочу, чтобы агрессия гомо сапиенсов обрушилась на нас с тобой.

Зарплата — это ведь такая обычная и понятная вещь. Получение денег от работодателя поможет другим людям поставить себя на наше с Котом место, тем самым повышая чужую эмпатию. А это значительно снижало уровень напряжённости к нам. И не снижало к Бражнику: ему-то зарплату платить никто не собирался.

Не знаю, как там обстояли дела у Маджестии, а я решила подстелить себе и Коту соломки. Работать с общественным мнением нужно было с самого начала, а не когда-нибудь в будущем.

Наши громоотводы стремились вверх, как протестующие средние персты.

У природы нет плохой погоды, если ты заранее готов.

========== Штормовое предупреждение ==========

В коллеже меня считали чокнутой фанаткой прогнозов погоды. Ну или большой любительницей конкурсов. Или, — вполне возможно, хотя здешние дети были не особенно извращены, несмотря на возраст, — лесбиянкой.

Шепотки ходили разные, потому что никто не знал причин моей, — ха-ха, — одержимости погодным конкурсом. Объясняться я не считала нужным: каждый раз, как только у меня возникала подобная мысль, перед глазами вставал белый ходок с легендарной фразой{?}[https://i.forfun.com/jgerzc9g.jpeg].

Алья стебала по-чёрному, Нино предлагал подать заявку на работу в телебашню, чтобы быть ближе к кумирам, Ким просто ржал.

Адриан, так и не вернувшийся в коллеж ни к концу первой недели, ни к началу третьей, мягонько подтрунивал надо мной. Так нежно, что у меня даже не выходило обидеться.

— Что, хотела попасть в двойку финалистов, Маринетт? — улыбалось это белозубое чудовище через экран планшета. — Наверное, у судей плохое зрение, раз они упустили такое сокровище как ты.

Я, перемазанная в муке и шоколаде, — Томас всё субботнее утро пытался научить меня печь круассаны; безуспешно, выпечка меня интересовала не больше дождевых червей, — закатывала глаза и улыбалась. Вот и не поймёшь, флиртует мальчишка или же просто поддевает моё самолюбие.

— Там просто всё куплено, месье Агрест. Вы ничего не понимаете. Никакой честной игры.

Последняя партия круассанов умерла, став нежно-чёрной. Вот никогда не имела проблем с готовкой, в прошлой жизни разве что торты не пекла, а тут как наваждение какое-то. Ни одного съедобного круассана за целое утро!

— Вы в любом случае в моём сердце, принцесса, — хмыкнул Адриан, подпирая голову рукой.

— Но-но. Никаких монарших приколов. Я не могу никак свою комнату разобрать, куда мне брать на себя ответственность за целое королевство.

— Как прикажете, ваше величество.

— Паяц.

Уборка — вот что самое печальное после неаккуратной готовки. Томас ушёл вниз, в пекарню, а мне оставалось только тяжело вздыхать и под смешки Адриана наводить порядок.

Когда же Агрест замолчал посреди шутки, я ощутила укол призрачной тревоги.

— Ты чего?

Адриан не смотрел в планшет. Вместо этого парень повернулся и, прищурившись, глядел вправо. Если я помнила верно, то там стояли диван с телевизором.

— Никуда не выходи из дома, а лучше вообще спустись в пекарню. Кажется, новая акума управляет ветром и дождём.

Погодой, Адриан. Новая акума управляла погодой.

Агрест коротко распрощался и, забыв выключить планшет, пропал из поля зрения. Я смотрела на открывшийся экстерьер, ожидая зелёную вспышку, но её не было. Зато я услышала, как Адриан приглушённо пробормотал приказ Трансформироваться и как хлопнуло окно в комнате.

Но за это стоит благодарить улучшенный слух. Вот они, плюсы бытия Ледибаг.

Я прервала видеозвонок и выключила планшет. Погода за окном стремительно портилась: небо почернело, стекло начало мелко дрожать из-за порывов ветра, застучали первые тяжёлые капли дождя.

Мне совсем не хотелось встречаться с Непогодой. Я не любила мокнуть, хоть Талисман Кота достался напарнику. Но, может, я в душе кошка?

— Наверно, в следущей жизни, — бормотала я, в спешке оттирая кухню, — когда я стану кошкой, на-на-на-на…

На французском совсем не рифмовалось, а русский давался мне с неожиданно отвратительным акцентом: слова звучали так, будто у меня в горле комок мокроты, который я никак не могу проглотить.

Тикки помогала убираться, красным огоньком мотыляясь от столешницы до мусорного бака. Я пихнула тот поближе, чтобы квами успела избавиться от отходов до того, как я ототру пол.

— Ну надо же быть такой свининой, — чертыхнулась я, чисто для видимости проходясь тряпкой по стеклянной дверце духовки.

Бросив причиндалы для уборки в шкафчик под рукомойником, я наспех сполоснула руки и скомандовала:

— Абракадабра!

Розового в этот раз было ровно столько же, сколько и раньше. Одно радовало: видео не могло записать эту вспышку, как недавно доказал нам не очень аккуратный месье Агрест.

Понадеявшись на удачу, я выскочила из окна. В лицо тотчас ударил порыв ветра, словно оплеуху отвесил. Чёлка намокла и начала лезть в глаза, по лицу заструились крошечные щекотные ручейки воды. Я бы не удивилась, если бы Супер-Шанс выдал мне сейчас водолазный костюм вместо зонтика; с последним я бы наверняка улетела, как Мэри Поппинс.

Кот ждал меня на условленной крыше, собранный и напряжённый. За завесой усиливающегося дождя, — эпицентр был у многострадальной Эйфелевой, — я увидела его уже не вихрастую макушку только подойдя совсем близко. Нуар напоминал… ну, кота, когда его помоют: вместо жирного пушистого засранца передо мной был несчастный мокрый зверь с большими печальными глазами.