— Да не любовь это, — неожиданно устало отмахнулся Изуна, садясь на стул перед рабочим столом брата. — К тому же, я видел её в таких ракурсах… да и харкается она как кабачный мужик, — тут младший скривился. — Нет уж. Я хочу себе высокородную жену, а не помесь благородной красавицы и невоспитанного чудовища.
— Смотри, найду тебе девицу из Хьюг, — ухмыльнулся Мадара, — будешь мне потом ныть, что жена слишком благородная.
— Тогда уж лучше из Узумаки, — включился в игру Изуна. — И благородная, и геном сохранится, и женщины у них красивые. Страстные!
Мадара посмурнел лицом. Упоминание Узумаки всколыхнуло едва улёгшиеся мысли о сбежавшей жене, от которых Учиха только-только начал отходить. Да ещё и эта слепая ведьма тоже дров в огонь подбросила…
Так что не было ничего удивительного в том, что вместо продолжения шутки Мадара подпёр голову рукой и невесело улыбнулся.
— А знаешь, что? Будет тебе Узумаки. У Учих давненько висит контракт на брак… подберу тебе самую страстную.
Изуна ожидаемо побледнел.
***
Договор с Узумаки был заключён ещё до вечной, казалось бы, войны с Сенджу. Свиток соглашений, когда Мадара прикоснулся к нему, едва не рассыпался от ветхости.
Красноголовые на весточку от главы красноглазых отреагировали очень споро. Про древнее соглашение там помнили, и старейшины были рады, наконец, исполнить его. Раз уж с нынешним главой Учиха не вышло.
В Коноху буквально за две недели прислали хорошенькую Узумаки с небольшим эскортом из пятерых шиноби и одного следопыта. Последнего Мадара знал, потому что запомнил из-за сорвавшейся собственной свадьбы: именно этот Узумаки гонялся за Узуко больше года и всё никак не мог поймать.
После побега Узуко следопыту, конечно, досталось на орехи от главы Узумаки. Следопыт на целых два месяца был изгнан с территории Узушио, прежде чем старейшины спохватились. Вообще-то, следопыта изгоняли насовсем, но специалистом он был хорошим. На дороге таких не валялось.
Мужчину быстренько вернули в Узушио, заставили обучить с десяток новых следопытов, а потом назначили то ли нянькой, то ли охранником для одной из принцесс. Из тех, у кого характер был хуже, чем выгребные ямы.
Не знай Мадара этих подробностей, то купился бы на ангельскую улыбку Узумаки Мито и её мягкие, плавные изгибы. Но Мадара их знал, поэтому относился к химе с уважением, но здоровой опаской: чёрт его знает, как девица будет реагировать после замужества и какие грехи припишет брату мужа за косой взгляд и излишне широкую улыбку.
Изуну он, естественно, ни о чём не предупреждал. Пусть будет сюрприз для братца. К тому же, чутьё говорило Мадаре, что в браке младшенький будет счастлив. А что ещё нужно?
Подготовка к венчанию и последующей свадьбе шла полным ходом уже больше двух недель. Деревня продолжала строиться, но праздник ждала с воодушевлением: это была бы первая свадьба такого масштаба в Конохе. Учиха носились по прилегающим территориям и пачками отлавливали диверсантов; Сенджу смотрели по сторонам во все глаза и изгалялись в витиеватости и красоте деревянных украшений, столов, навесов и прочего.
Мадара больше был занят не поиском возможных врагов, а наблюдением за слепой ведьмой. За это время он, как и Изуна, увидел её в разных ракурсах: вежливой до скрипа, раздражённой, смеющейся до икоты, насмешливо-развязной и, действительно, харкающейся. При этом он не отказывался от составленного в первые моменты знакомства мнения. Девушка действительно получала хорошее, возможно даже клановое воспитание.
Шаринган Мадары также говорил, что Тоф Бейфонг несла в себе гены Учиха. Три активированных томоэ и высшая форма разглядели в уголках губ знакомые изгибы, присущие соклановцам. Поэтому Тоф поселили на землях клана, пусть и в доме на отшибе. И начали аккуратно подталкивать к ней потенциальных женихов, стараясь, чтобы всё выглядело пристойно и случайно — гены надо было разбавлять.
Тут-то она и проявляла себя как настоящая ведьма, отваживая молодых парней от себя одного за другим. При брезгливых она по-мужицки сплёвывала на землю, при «простых» начинала изъясняться исключительно Высоким слогом. Для каждого, — каждого! — Бейфонг находила тот самый стиль поведения, что бесповоротно отваживал от неё жениха.
Мадара, признаться, в это был практически влюблён. Как и в саму ведьму.
Практически.
Возможно, дело было в том, что он с юношества привык идеализировать образ Узуко Узумаки. Слепая девушка, так и не ставшая его женой, была для юного Учихи стимулом для развития. В конце концов, он признавал её сильнейшей из всех шиноби, что он видел когда-либо. Она была сильнее и его, и Хаширамы, и даже их отцов. Ведь те так и не смогли её поймать, несмотря на помощь кланов.
И теперь этот романтический юношеский образ медленно прирастал к слепой болотной ведьме. К тому, как много она ела, — как и все Узумаки, между прочим, — как она двигалась, как ориентировалась в пространстве, несмотря на свои увечные глаза. К тому, с какой лёгкостью она сражалась.
Чакроканалов у девушки не было, зато она отлично владела рукопашным боем*: знала, куда и как давить, чтобы тело отнималось; как ударить так, чтобы не было даже покраснения; как сломать кость от одного тычка; и как уложить противника, даже не касаясь его. Её стиль боя немного напоминал таковой у Хьюг, но при этом предполагал использование не только рук, но и ног, и корпуса. И включал очень грязные приёмы.
При этом единственной её слабостью оказались метательные снаряды. Было по-обидному смешно видеть, как такого талантливого мастера тай-дзюцу может вывести из строя ребёнок, просто кинув обычный камушек. При этом Мадаре постоянно казалось, что он чего-то не понимает: Тоф не выглядела огорчённой и не пыталась особо отбиваться от метательных снарядов. Казалось, она умеет уходить от них, просто не хочет показывать этого.
Во время очередного наблюдения за девицей к Мадаре присоединился блудный супруг. За две недели до Хаширамы, всё-таки, дошло, что Учиха чем-то увлечён настолько, что может пропустить обед или безропотно съесть рамен с супом на ужин.
— Так вот почему ты такой задумчивый в последнее время, — заинтересованно протянул Хаширама, устраиваясь на соседней ветке. — Как зовут твоё увлечение?
— Тоф Бейфонг.
— М. А я уж было подумал, блудная супруга нашлась.
Некоторое время они смотрели на учебный поединок какого-то Хьюги и Тоф, сохраняя при этом молчание. Когда спарринг закончился, девушка принялась распекать белоглазого за плохой бой. По её мнению, то, что шиноби не использовал в драке ноги, было настоящим ограничением.
— Кстати, а, действительно, почему они ногами не машут? — спросил Хаширама.
— Им нужны уверенные стойки для клановых умений вроде вихря, — ответил Мадара. — Хотя…
На поляне Бейфонг, показательно-медленно, из красивого удара ногой перетекла в позицию для небесных ударов. Правильный наклон, вывернутые руки, поднятая голова — всё было просто идеально. При том, что Хьюга в эту стойку за бой вставал всего один раз, и Тоф не могла видеть верную позицию.
Последнее Мадара сказал вслух.
— Знаешь, — вдруг широко улыбнулся Хаширама, — а ведь Узуко тоже от ударов утекала, будто видела их. Пошли ужинать? Я купил тамагояки. А тебе — стейк и салат.
Прежде чем перепрыгнуть на другое дерево, Учиха посмотрел на поляну. От увиденного у него на мгновение сбилось со своего ритма сердце.
Тоф Бейфонг, эта чёртова ведьма, стояла и смотрела ровно в ту сторону, где он сидел. И, хотя глаза девушки всё ещё были скрыты железной лентой, Мадара был уверен: она его видит.
***
Это было нарушением всех приличий, но Мадара мог позволить себе иногда вытворять что-нибудь из ряда вон, на правах второго главы и, — да что уж скрывать, — владельца и сооснователя Конохи. Хаширама, к примеру, регулярно устраивал разнообразные эскапады; все только за голову хватались. Что ни день, то нарушение устоев и традиций!
Мадара подобной властью пользовался реже, но более глобально. Сегодня вот он, к примеру, собирался встретиться с болотной ведьмой. Невиданная наглость, если честно: он не только хотел заявиться без предварительного договора, но и не брал никого в качестве сопровождающего. Встреча должна была быть с глазу на глаз, даже Хашираму Учиха не предупредил.
