Волосы, как поняла из разговоров Тоф, у неё оставались чёрными, только с небольшим уклоном в красный. А красный — это родовой цвет для прядей всех Узумаки, к которым она теперь и относится.

В этом мире мать, умершая родами, дала ей новое имя и новую фамилию, которые магу совершенно не нравились. Тоф всё равно продолжала считать своим кланом исключительно Бейфонг. Да и родители у неё были только одни, и они остались в прошлой жизни. Милые, спокойные, принявшие её даже после ухода из семьи…

Узумаки же её нервировали.

Во-первых, они были громкими. При мёртвых глазах усиливались другие чувства, в особенности осязание и слух, так что Тоф страдала от вечных криков соклановцев и вездесущего грохота. Она могла услышать движение белки за несколько километров, но терпела визг и взрывы практически над ухом.

Во-вторых, от большинства соклановцев пахло смертью. Запах этот был отвратительным, как от гнилого мяса. От кого-то пахло сильнее, от других — слабее, но даже у самых маленьких детей чётко прослеживался своеобразный душок.

В-третьих, саму Тоф среди Узумаки не слишком-то любили. Она отличалась от них: не носила обуви (ей было нужно видеть!), имела чёрные волосы (совсем не по-клановски), мало походила на простого ребёнка, не обладала нормальной энергетической структурой, мало разговаривала. А ещё она была слепой, как и в прошлой жизни. И с детьми не играла, хотя та же Мито всё пыталась наладить контакт.

Какая именно из причин стала решающей для общего негативного отношения, Тоф не знала. Да ей было плевать, если честно. После того, как ты размениваешь тринадцатый десяток, начинаешь по-другому относиться к жизни.

И даже шипение обо всяких бастардах, которые Тоф регулярно слышала в спину, совершенно не трогало. В конце концов, она ведь не Узумаки, она — Бейфонг. Чистокровная, рождённая в законном браке.

В остальном, жизнь была обычной и плавно текла вперёд. Тоф с облегчением преодолела период полной беспомощности и разменяла четвёртый год в новом-старом теле. Несравненное удовольствие ей принесло осознание, что теперь с координацией у неё всё более или менее нормально. Четыре года — достаточной срок, чтобы научиться самостоятельно подтираться и крепко держать в руках палочки для еды. Тоф и одевалась сама, поначалу больше напоминая пугало, чем девочку.

Младшая сестрёнка Мито (среди Узумаки все друг другу братья и сёстры), разочаровавшись в Тоф, рассерженно потопала в сторону других детей. Бейфонг немного качнула головой, перенаправляя внимание на птиц — Узумаки их держали в клетках по всему саду. Чтобы пение не умолкало ни на секунду.

Птицы в клетках надрывались, насилуя свои маленькие глотки. То ли молили о свободе, то ли мечтали о ней. А может, вспоминали прошлые жизни, как делала Тоф в первые месяцы в новом мире.

Ну, а что ещё делать младенцу? Только думать, да спать.

Она была тихим ребёнком, мало плакала, много ела и таращила мёртвые глаза в пустоту. Её не любили: могли забыть поменять пелёнки или не покормить вовремя. Ведь было столько других громких комков плоти, настоящих Узумаки, которые дерут глотки с момента своего рождения!

Ничего, выжила. Без каких-либо осложнений. Ну не считать же за них прохладное отношение «взрослых»?

Фыркнув, Тоф осторожно поднялась на ноги. Несоответствие взрослой души и маленького тела било прежде всего по координации: Бейфонг постоянно пыталась идти и действовать как взрослая, хорошо сложенная женщина. Но центр тяжести у тела был девичий и детский, так что углы Тоф считала с завидным постоянством.

Никого это не смущало. Ну, слепая же. Хорошо ещё, что с лестниц не падает.

На ногах при каждом шаге позвякивали многочисленные золотые браслеты. Глава клана уверял, что они нужны для безопасности, однако сама Тоф сравнивала их скорее с поводком или маячком. Никому не хотелось проблем из-за того, что слепая девочка вдруг попала в неприятности и растрепала всем что-нибудь важное. Да и кровь не водица, хоть Тоф в клане и не любили.

Снимать браслеты Тоф не спешила. Во-первых, управление металлом пока что сбоило, и золото не текло послушно в пальцах. Во-вторых, не время. К двенадцати годам Тоф решила уйти из дома, как в прошлой жизни.

Пускай будет новой традицией

Земля стелилась под ногами, но на шаги отзывалась неохотно; картинка реальности воспринималась с искажениями. Всё в мире было пропитано яркой энергией, и она сопротивлялась, не давала себя считать. Чтобы хоть как-то взаимодействовать с новой, сильной Землёй, пришлось вспоминать уроки Кротобарсуков. Контакт налаживался медленно, но верно.

К десяти годам Тоф планировала окончательно приручить здешнюю Землю и полностью вернуть себе контроль над стихией. А может быть, и стать немного сильнее, чем прежде — вроде как, в этом мире сильнейшей из стихий оказалась дерево.

А дерево, при достаточном воображении и упрямстве, можно воспринимать как землю. При очень хорошо развитом воображении.

***5***

— Опять Сенджу и Учихи?

Заслышав знакомые фамилии, Тоф остановилась. Голоса звучали в чайной, Бейфонг сразу их узнала: говорили двое старейшин клана. Относительно приятные старикашки, правда, алкоголики. В чайной они отнюдь не чай распивали.

— Да, да, эти. Спасу от них нет, режут друг друга, а остальные страдают и под горячую руку попадают. Наших вот молодцев неделю назад отпинали так, что едва имена свои вспомнили.

— За это надо…

Послышался звук открывшейся тугой пробки, потом — быстрые бульки. Коротко пахнуло алкоголем — не саке, а чем-то крепче, что Тоф пока не пробовала. После нескольких тяжёлых глотков старейшины тяжело выдохнули и довольно закряхтели.

Тоф подошла к границе сёдзи, едва не выдав своё местоположение звякнувшими браслетами. Но старейшины явно чаёвничали уже не первый час, так что были изрядно навеселе. Не заметили.

— Слышь? Хиро, тот пацан из Нара, такую интересность предложил.

— Ну?

— Найти бабу двум наследникам. Типа породнить кланы.

Второй старик пошло захихикал.

— Да уж, когда имеешь одну девицу на двоих, потом как-то несподручно сражаться.

— Да погоди ты ржать, — новая порция бульков, смачный сюп. — Из наших бабу брать будут.

— Э? Э-э-э?!

— А я о чём?

— Мы же не влезали в войну! Ну, нет! Шинигами свидетель, я своих красноволосых не отдам этим баранам на заклание! Перебьются!

— Да тихо ты, тихо. Разгорячился. На тебе ещё… чаю.

Тоф неслышно отошла, скользя босыми ступнями по дощатому полу. Всё, что нужно, она уже узнала.

Красноволосых не отдадут.

У неё единственной в клане от отца были прекрасные чёрные волосы.

***8***

Первое представление наследников и их будущей жены оказалось весьма скучным. О чём говорить с двумя мальчишками, Тоф не понимала. Даже если это её будущие женишки.

Одно радовало: свадьбу планировали на тринадцатилетие Узуко Узумаки. Так что Тоф в пределах досягаемости клана уже не будет — золото текло в её пальцах подобно жидкому воску. Она могла в любой момент снять свои браслеты-кандалы, и никакие печати ей бы не помешали.

Мальчишки рассматривали её, один со сдержанным интересом, другой — с кипящей заинтересованностью. Недовольством от них не пахло, да и выражения лиц были достаточно доброжелательными. Тоф это «видела», потому что аккуратно постукивала пальцами по полу, на котором сидела.

Жуткая наглость, на самом деле. Не по этикету. Но, поскольку в комнате была лишь она, да её «женишки», Тоф позволила себе подобную вольность.

— Узумаки-сан, — сказал тот из мальчишек, что был поспокойнее, — вы имеете что-либо против нас или наших кланов?

Второй быстро закивал, но, спохватившись, согласно замычал. Он был подобен танцующему на ветру стеблю травы. Первый больше напоминал Тоф вулкан: твёрдый и спокойный снаружи, но с бурлящей магмой внутри. Бейфонг эту кипящую энергию ощущала на кончике языка, как большая змея.

— Никак нет, Учиха-сан, Сенджу-сан.

Как она может быть против? Она просто не явится на свадьбу, так что пусть себе делают что хотят. Да и не стоит «женишкам» трепать нервы неразумным поведением. Особенно мальчику-вулкану.