Лицо Габриэля исказила кратковременная судорога. Зрачки затрепетали, как крылья бабочки — как крылья мотылька, пожирающего мёртвую плоть.
Тен-Тен отвернулась, рассматривая статую.
— Нет. Совсем нет. Они… совершенно… разные. Абсолютно.
В голосе мелькнула злость, и Тен-Тен решила не продолжать. Она достаточно хорошо читала лица, чтобы понимать, когда надо остановиться. И сейчас, после пары невинных вопросов, Габриэль был готов придушить её голыми руками.
Ненормальная реакция, даже для горюющего мужа. Тен-Тен могла тремя фразами заставить человека покончить с собой, особенно если психика жертвы была расшатана. Но сейчас куноичи не хотела ничего, кроме пары крох информации. И всё же Агрест отреагировал, причём слишком сильно.
Габриэль — Бражник. Он не любит своего сына и пытается убедить себя, что тот не похож на мать, хотя сходство ошеломительное. Он испытывает вину перед мертвецом и собирается что-то сделать. И ради этого «чего-то» он готов буквально пойти на убийство.
На минуточку, он готов пойти на убийство Хлои Буржуа — на убийство Тен-Тен, если быть точнее. И её это совершенно не устраивало.
Успокаивало только то, что Габриэль будет действовать через чужие руки, не рискуя пачкаться самостоятельно. Так что у Тен-Тен было немного времени для подготовки, хотя бы моральной. Так-то, учитывая, что акумы могут быть абсолютно любыми, она даже не знала, с чем могла столкнуться.
Придётся импровизировать. Пока у неё вроде бы получалось. Учитель всегда говорил, что импровизация удалась, если ты в итоге живой и целый.
Габриэль проводил её в особняк. Шли в молчании, для Тен-Тен не тягостном лишь из-за общей психологической устойчивости. Рядом с месье Агрестом было неприятно находиться: дело было то ли в ауре, то ли в его настроении, то ли в едва уловимом сладком запахе, смутно знакомом.
Тен-Тен принюхалась, но так и не поняла, чем же пахнет. Это было что-то из её прошлой жизни, такое естественное и знакомое, на что она обычно не обращала внимания. Габриэль, глубоко ушедший в свои мысли, даже не заметил её заминки.
Он завёл девушку в дом и крепко закрыл за собой двери, ведущие в сад. Тен-Тен грустно вздохнула: иногда ей не хватало свежего воздуха и зелени, как в её родном мире. Здешняя реальность изобиловала серыми домами, чёрным асфальтом и стеклом, играющим бликами.
В саду было хорошо. Но, судя по глазам Габриэля, он теперь будет следить, чтобы Хлоя туда не зашла ещё раз.
— У Адриана сейчас китайский…
— Я знаю, — небрежно отмахнулась Тен-Тен. — Я подожду.
— Уже поздно для ожидания. Я прикажу нашему водителю…
— Ай, дядя Гейб, да не надо! Я просто останусь тут на ночёвку. У Адриана ведь не было нормального дня рождения, помнишь? Всё акумы, акумы… жалкий Бражник пытается испортить жизнь моему Адрикинсу, но я, Хлоя Буржуа, не дам свершиться такой несправедливости! — Тен-Тен посмотрела на свои ногти и нахмурилась: она так и не сделала маникюр. — Короче, мы завтра будем гулять, есть что-нибудь диетическое и развлекаться. Как думаешь, воздушная кукуруза в кино считается диетическим продуктом?
— Там слишком много масла.
Габриэль стоял спиной к стеклянным дверям, ведущим в сад, и совсем не выглядел довольным. За хлипкой преградой медленно засыпал день: краски поблёкли в подступающем вечернем тумане, зелень стала темнее, небо казалось неестественно ярким из-за разливающейся рыжины. Потрясающий контраст цвета, наверняка сказал бы Натаниэль.
Тен-Тен больше интересовал Габриэль. В комнате было плохое освещение: не работала одна из ламп на потолке. Из-за сильной подсветки сзади возникала естественная тень, поглощающая тело и лицо месье Агреста.
И в этой темноте горели его глаза — неестественно-яркие, блестящие. Безумные. Тен-Тен почувствовала, как её живот поджался, а по спине пробежали мурашки. Рот продолжал нести всякую чепуху, в основном планы на завтра: как они с Адрианом погуляют, как им будет классно, на какой фильм они пойдут… обязательно на мелодраму, чтобы в конце, когда главные герои поцелуются…
Тен-Тен прижала руки к щекам, восхищённо пискнула и зажмурилась. Потом она ещё раз обняла Габриэля. Словно всё нормально. Словно она ничего не увидела. Серые светящиеся глаза сощурились, мужчина положил ледяные руки ей на плечи и слегка сжал пальцы.
Интересно, хотел ли он в этот момент отвернуть ей голову.
— Адрикинс наверняка уже закончил свои занятия корейским или как там его, — сказала Тен-Тен, отстранившись. — Так что я побежала!
— Его расписание на завтра…
— Ой, да отмени ты его, дядя Гейб, и никаких проблем! Как будто ты не знаешь, как это делается!
Она покровительственно похлопала его по руке, потом скинула холодные ладони со своих плеч и поспешила убраться из поля зрения опасности. Почему он так взбесился? Из-за того, что Адриан получит выходной? Габриэль так не любит своего ребёнка?
Вряд ли. Тен-Тен больше склонялась к другой версии: Габриэль, как и многие другие психопаты, — а как ещё назвать Бражника, она не знала, — ненавидел, если его планы рушились. Даже в таких мелочах, как расписание ребёнка на день.
Она добежала до комнаты Адриана в рекордные сроки, ни разу не спутав дверь или поворот. Карта в голове работала безотказно.
Захлопнув за собой дверь и привалившись к ней спиной, Тен-Тен нахмурилась. Ей удалось немного привести тело Хлои в порядок, так что дыхание у девушки лишь немного сбилось после спринта по особняку. Отлично, стоило продолжать в том же духе.
Куноичи не понравилось то, что она увидела. Ей не понравился Габриэль. Безумно красивый мужчина… безумно опасный мужчина. К тому же чем-то болеющий: красные крылья носа, бледная кожа, испарина, лёгкая хрипотца в голосе. И глаза.
Видимо, болезнь была не только в теле, но и в голове. Но проявлялась она редко, лишь в ответ на какие-то триггеры. На какие? Мадам Агрест? Адриан? Расписание? Всё сразу?
Тен-Тен отошла от двери и принялась ходить по комнате. Та была настолько большой, что это могло сойти за вечернюю прогулку перед сном. Судя по звукам из ванной, Адриан уже закончил свои упражнения и теперь принимал душ. Такахаши помнила из старых СМС Хлои, что Агрест терроризирует душевую кабинку по пять или шесть раз на дню, в основном из-за работы моделью. Не полезно, конечно, но не смертельно.
Из пучка, чертыхаясь, выбрался Плагг. Тен-Тен помогла квами, распустив волосы, и чёрный котёнок перебрался к ней на плечо.
— Стрёмный мужик, — сказал он, приглаживая усы.
Тен-Тен кивнула. Стрёмный? Да. Но это было не самое главное.
— Сумасшедший.
Такое определение почему-то удивило квами.
— Думаешь? Хотя… ну, может быть. Я точно не знаю, всё-таки мы редко видимся, хотя мой котёнок всё ещё остаётся его ребёнком. Но можно спросить у другого квами.
— У Нурру, я так понимаю?
Плагг хмыкнул и ничего не ответил.
Тен-Тен ходила вдоль огромных окон, закусив ноготь на большом пальце и напряжённо размышляя. Габриэль был опасен — не только для окружающих, на которых ей было плевать, но и для Адриана. И для неё самой, естественно. Значит, от Габриэля придётся избавляться, и максимально быстро. Это совпадало с её планами по устранению Бражника. Два в одном, ага.
Но оставался ещё Адриан. Вариант с эмансипацией она даже не рассматривала: во-первых, вряд ли ещё раз возникнет хорошая возможность, ведь Андрэ вернулся на свой пост и скрупулёзно проверяет все бумажки у себя на столе; во-вторых, Адриан был несамостоятелен. Не совсем ребёнок, конечно, но Тен-Тен не была уверена, что он хотя бы умеет готовить. Да из-за своей популярности он даже в магазин нормально сходить не сможет!
Значит, ему нужен опекун. Все, проживающие или как-то касающиеся его сейчас, автоматически отметаются: Тен-Тен не была уверена, что здешние взрослые не на стороне Бражника. Натали Санкёр, к примеру, точно что-то знала. Просто потому, что нереально быть злодеем и не иметь хоть кого-то рядом, кто поддерживает твои идеи и звучит с тобой в унисон. Так устроена человеческая психика. А секретарь была к нему ближе всего…
