После того как Кот выбежал, в коридоре раздались звуки сражения. Они были резкими и громкими, и, к неудовольствию Тен-Тен, приближались прямо к библиотеке. Значит, напористость Натаниэля оказалась сильнее, чем совместные усилия двух героев.

Поднявшись максимально высоко, Такахаши осмотрелась. Что могло бы стать оружием здесь? Шкафы, книги, стулья, столы и иная мебель… слишком тяжело, чтобы обычный человек мог кинуть что-то в противника. А на книги акума-Натан наверняка даже не отреагирует. Это как по демону стрелять из детской рогатки.

— Хло-оя-а… вот и я. Ты готова?

Тен-Тен замерла на балке. Дыхание стало настолько тихим, что практически отсутствовало. Всё внимание девушки оказалось сосредоточено на одержимом Натаниэле, желающем… что бы он ни желал, Тен-Тен бы это в любом случае не понравилось бы.

Он изменился. Преображение было не столь значительным, как у Страшилы-Милен, но всё равно впечатляющим.

Прежде всего стоит отметить, что Натан не стал мощнее или выше. Нет, он сохранил свою комплекцию, хотя Тен-Тен опытным взглядом сразу определила, что у него исчезли всяческие преграды для движения. Не было ни мышечных зажимов, ни обычной для этого мира скованности суставов; Натан двигался плавно и легко, как вода.

Это беспокоило. Он двигался, как шиноби.

Кожа Натаниэля стала светло-пурпурной, а вот волосы так и остались красными. Одежда была монохромной, но при этом яркой: чёрно-белая полосатая кофта с цветным кругом посреди груди, чёрный берет и тёмные штаны, переходящие в красные сапоги. Приглядевшись, Тен-Тен заметила, что эта «одежда» на самом деле являлась частью тела акумы.

Значит, удар вскользь тоже будет считаться попаданием по врагу. Хоть какие-то хорошие новости.

На лице Натаниэля была чёрная маска, как и у его нарисованного героя. Только если в комиксе маска была круглой, то в реальности она повторяла резкие очертания голограммы-бабочки.

Акума обошёл библиотеку. Неторопливо, спокойно — он был уверен в собственной силе и в том, что Хлоя от него никуда не денется.

Самоуверенность всегда плохо заканчивалась.

Тен-Тен сняла пиджак, стараясь производить как можно меньше шума. Натан гулял снизу, вслух рассуждая о собственной ненависти к Хлое; печальная его история, впрочем, ничуть не отличалась от любой другой истории про мальчика-аутсайдера, против которого ополчился кто-то из класса.

— …и ты так опозорила меня перед Маринетт, — сказал Натан со вздохом. — Думаю, после этого ты не заслуживаешь того, чтобы жить.

Тен-Тен дёрнула уголком губ и скрутила пиджак в жгут. Его она перекинула через балку, на которой сидела. Ей оставалось только надеяться на то, что Хлоя носила хорошие, прочные вещи.

На лице Натаниэля вспыхнула голограмма бабочки, и парень остановился. Тен-Тен тоже замерла, смотря чуть выше одержимого. Она была уверена, что направленный взгляд Натан почувствует, поэтому следила за ним, как за шиноби — не смотря прямо.

— Нет, Бражник, — с нескрываемой злобой сказал Натан, — сначала я разберусь с Хлоей. А уж потом ты получишь свои Талисманы.

Невидимый для Тен-Тен Бражник, видимо, удовлетворился этими словами, потому что голограмма пропала. Такахаши спустила ногу и несильно пнула книжный шкаф под собой.

Выпавшие с полок книги привлекли внимание Натаниэля. Он подошёл к источнику шума и поднял упавший томик. Огляделся по сторонам, но не увидел своей жертвы.

Потом он посмотрел наверх. Взгляды встретились, и Тен-Тен оскалилась со столь большой злостью, что Натаниэль отступил на шаг.

Держась за концы жгута-пиджака, Тен-Тен спрыгнула назад с балки и сгруппировалась. Книжный шкаф был точно под ней, и удар ногами с небольшим разгоном заставил его покачнуться. Выругавшись на Хлою и её диеты, Тен-Тен оттолкнулась от шкафа, максимально напрягая ноги.

К счастью, этого хватило. Исполин, набитый литературой, медленно накренился вперёд и с жутким грохотом рухнул на Натаниэля. Акума, слишком поздно разгадавший манёвр Тен-Тен, не успел уйти с линии падения, а потому оказался погребён под весом знаний и деревянных полок.

Тен-Тен спрыгнула на шкаф, придавливая парня ещё больше, и побежала в сторону выхода. Схватившись за дверную ручку, она обернулась, чтобы оценить ситуацию — и невольно скрипнула зубами.

Натаниэль выбрался из-под шкафа с удручающей лёгкостью. Он просто поднял покорёженную мебель и, осыпаясь книгами точно осенними листьями, встал. Взгляд, полный ненависти, был направлен точно на Хлою.

Заворожённая, Тен-Тен замерла. Это было красиво и знакомо, она снова смотрела в глаза смерти, поселившейся в голове другого человека. Она дёрнула дверную ручку раз, другой, и отпустила.

Закрыто.

Натан откинул шкаф, словно тот ничего не весил, и крутанул в руках кисточку, — ручку? — для рисования. Он медленно поднёс её к планшету, закреплённому на другой руке, и… нарисовал что-то.

Ну, хотя бы не стёр.

— Ты, кажется, всегда переживала за свою причёску, — медленно сказал Натаниэль, до предела раскрыв глаза, — так что я тебе помогу с ней.

Перед Тен-Тен появился огромный розовый фен. На секунду это её обескуражило, но затем фен включился вместе с головой Такахаши, и всё встало на свои места. Порывы ветра были хоть и сильными, но не особенно опасными… если не вспоминать о том, что со временем использования этот воздух нагревается.

Стоя под шквалом и ощущая поднимающуюся температуру, Тен-Тен смотрела Натаниэлю в глаза. Страха не было; теперь она точно была уверена, что перед ней враг, стремящийся её убить. И не просто убить, а растянуть её страдания, сделав последние мгновения жизни максимально болезненными.

— Я тебе это припомню.

— Ты не выживешь, чтобы запоминать что-либо.

— И это тоже.

Температура воздуха становилась всё выше с каждой секундой, и Тен-Тен мучительно думала о том, что же ей делать. Бежать? Не вариант, фен реагировал на малейшее движение. Когда Такахаши попыталась увернуться от струи воздуха, — её акробатика сопровождалась издевательским смехом Натаниэля, — фен с несвойственной для техники скоростью двинулся следом, шелестя шнуром, как змеиным телом.

Тен-Тен удалось лишь ненадолго уйти из-под горячего ветра. Возвращение под его немилосердные струи оказалось болезненным: кожа успела значительно нагреться.

И что ей делать? Что ей делать? Что ей…

Что ей делать, чтобы её лицо не сползло с её черепа?

Она отвернулась от фена и быстрым шагом пошла прямо на Натаниэля. Горячий воздух быстро нагрел ей спину, по которой даже пот не потёк — организм не успевал адаптироваться к изменившейся температуре.

Фен был большим и розовым. И если Тен-Тен говорила большим, то это значило, что он был огромным — размером с две лошади, поставленные друг на друга. Он противно шумел выдыхаемым воздухом, трепал ей волосы и одежду и стремился сдуть не только ткань, но и мясо с её костей. Предварительно изжарив его.

Она подошла к Натаниэлю максимально близко. Красные волосы шевелились из-за силы раскалённого ветра, но на губах акумы цвела удовлетворённая улыбка. О, да, он был крайне доволен тем, что Тен-Тен было больно.

Ей оставалось только надеяться, что магия Ледибаг работает и на перерожденцев вроде неё.

— Тебе больно? — участливо спросил Натан, придвигаясь к ней интимно-близко. — Больно же, Хлоя? Как мне, когда ты опозорила меня перед девушкой, которую я люблю?

Ей действительно становилось больно. Говоря откровенно, кожа уже просто горела, а фурнитура пояса на модных штанах, кажется, начала вплавляться прямо в тело.

— Какие же вы все пафосные, Аматерасу{?}[Богиня Солнца в Японской мифологии; один из немногих богов, упоминаемых во вселенной Наруто.] вас забери…

— Что?

Тен-Тен схватила Натана за ворот его чёрно-белой кофты и притянула к себе. Парень нагнулся, на секунду потеряв равновесие, и Такахаши в тот же миг сделала подножку, нырнув вниз.

Парень упал с таким шумом, словно весил минимум тонну. Тен-Тен не знала особенности анатомии акум, так что это предположение вполне могло оказаться правдой.