Что-то идет не так, когда я запираю входную дверь тускло освещенного супермаркета и пересекаю пустую парковку. Моя часть работы сделана, я должен выйти из магазина, вернуться в нашу квартиру и ждать Перро. Но что-то не так. Я чувствую это ощущение на вкус. Вместо того чтобы сразу уехать, я сижу в автобусе, смотрю на магазин и вожусь с ключами, поглощенный нерешительностью. Моя некогда белая футболка, теперь полупрозрачная и прилипшая к груди от пота, обнажает мой серферский загар. Несчетное количество раз я капал Перро на мозг: «Придерживайся плана, ничего не меняй». А можно ли мне было отклониться от него? Раз уж это был мой план, разве не мне решать, что с ним делать? Это просто волнение или действительно плохое предчувствие?

1:02. Двенадцать минут прошло с тех пор, как я подал знак Перро и опустил подъемную дверь. К этому моменту он должен уже ехать на юг с грузом. Стоит ли перепроверить? Это было полностью против плана, но я не мог этого не сделать. Я был обязан перепроверить Перро.

Со стоянки; на улицу; повернуть за угол и… черт возьми, я просто не верю своим глазам! Его грузовик даже не переехал через улицу! Наши два поддона с добычей стоят на месте, освещенные огнями погрузочной платформы, как звезды в гребаном бродвейском мюзикле! В панике я подлетаю к Перро. Он надрался! Уткнулся лицом в плечо, высунув руку из окна, в полной отключке! Он вообще не подавал мне сигнала! На самом деле я просто увидел, как он отключился!

Перро!!!

ПЕРРО!!!!!

ТВОЮ Ж МАТЬ, ПЕРРО!!!

Он фыркает и просыпается. Его взгляд постепенно становится более-менее осмысленным.

– Чё?.. Все нормально, я проснулся! Черт! Посмотри на все это дерьмо!

Меня чуть удар не хватил. Мы уже опаздывали на пятнадцать минут. План летел к черту.

– Загрузи все в свой грузовик как можно быстрее! Я обойду квартал и проверю, нет ли копов. Вернусь через пару минут и отправлюсь к дому вслед за тобой.

Окрестности магазина сегодня пустынны. Никаких машин. Никаких копов. В городе, должно быть, что-то происходит. Слишком тихо. Может быть, карма все-таки нам улыбается, – думаю я, возвращаясь назад, чтобы снова проверить Перро.

Срань господня! Я сильно переоценил вместимость его грузовика! Перро у погрузочной платформы рядом со своим грузовиком, стоя по колено в банках и пакетах, старается не допустить, чтобы еще больше выпало из кузова, и проигрывает эту битву. Как я мог так облажаться? Расширяются ли упаковки, когда их сбрасывают в грузовик, а не складывают? Я забыл, что часть кузова занимают колесные арки? Куча напоминает силуэт верблюда и подчеркивает маленький размер платформы его грузовика; эти два горба на полметра выше кабины!

Перро замечает меня, когда двухлитровая банка «Гавайского пунша» выпадает наружу, громко ударяется о борт его грузовика и катится к тротуару.

– ТВОЮ МАТЬ, ОПТЕРС! Как, черт возьми, я должен уместить все это дерьмо в свой грузовик? – ревет он пьяным громким голосом.

Мой голос звучит хрипло, и я изо всех сил стараюсь говорить громким шепотом. В горле так пересохло, что я давлюсь словами, не в силах закончить предложение, не глотая через каждые несколько слогов.

– Хрен с ним! Мы слишком долго возимся! Давай, надо сваливать…

Перро заводит свой грузовик и медленно выезжает из зоны погрузки. Сверхпрочный, полноразмерный, полноприводный пикап Ford F-250XL грузоподъемностью три четверти тонны смотрится явно перегруженным и опасно наклонился назад. Спустившись на нижний ярус, Перро осторожно катит грузовик по горке, где пандус переходит в тротуар. Несмотря на всю осторожность, дюжина банок и несколько упаковок с арахисовым маслом срываются с наших гималайских вершин и падают на землю. Звук такой, словно бейсбольной битой бьют по пиньяте[5], наполненной стеклянными банками. Перро еле тащится, оглядывается на меня широко раскрытыми глазами и качает головой.

Слишком напуганный, чтобы понять, насколько это смешно, я беззвучно говорю в ответ:

– Давай! Давай! Давай!

Нам крышка.

Передо мной не просто едет грузовик, перегруженный краденым пивом и продуктами, но еще и гремит на всю округу падающим с него хламом. И все это в Коронадо, штат Калифорния, – возможно, самом оживленном прибрежном городе в стране – в 1:20 ночи в летнюю субботу. Будучи стойко консервативным сообществом, город борется с преступностью и бездомными, быстро выгоняя всех сомнительных персонажей через мост Сан-Диего – Коронадо-Бэй длиной почти три с половиной километра и размещая их, теперь надежно скрытых от взглядов жителей, в центре Сан-Диего. Коронадо обычно идет на первом месте в стране по количеству нарушений Правил дорожного движения и арестов пьяных водителей на душу населения. Местным жителям не нужны садовые украшения в виде розовых фламинго: каждой ночью полицейские и так заставляют людей стоять на одной ноге по всему городу. Кажется, даже декоративные фигурки гномов на лужайках всегда рады предложить вам пару наручников.

Перро, должно быть, протрезвел. Он следует по маршруту, который я разработал, чтобы избежать главных улиц – и, надеюсь, полицейских. Этот закоулок, который пересекает остров, все ненавидят из-за идиотски огромных «лежачих полицейских» на каждом перекрестке.

Упс.

Возможно, недооценив вес груза или забыв, насколько огромны «лежачие полицейские», Перро пролетает первый перекресток. Через долю секунды после того, как грузовик задевает днищем искусственную неровность, тысячи банок, бутылок и упаковок взлетают в воздух. Вверх и через двойной горб. И еще раз. О боже! Банки вываливаются за борт с трех сторон, дико подпрыгивая и раскатываясь во все стороны. Слитки консервированной ветчины влетают в припаркованную машину, оставляя четкий отпечаток в форме подковы на водительской двери; липкое пятно ветчинного сока украшает окно. По грузовику тянутся непристойные пятна арахисового масла с гирляндами из разбитого стекла. Косяк банок с тунцом пулеметной очередью влетает в три блестящих металлических мусорных бака у обочины. На другой стороне улицы мигающие огни автомобильной сигнализации и рев клаксона возвещают о нашем визите. Повсюду на моем пути лопается пиво – в воздух взмывают гейзеры желтой пены, вызывая в воображении картины, будто их обстрелял какой-то невидимый сторонник сухого закона. Мои дворники теперь включены, а в воздухе пахнет плохой студенческой вечеринкой.

Вспомнив о неровностях, Перро замедляет ход на следующих восьми или десяти перекрестках. Тем не менее груз продолжает трястись и перемешиваться в кузове. Мятые банки и коробки продолжают мигрировать к бортам кузова грузовика, только чтобы спрыгнуть и умереть, как лемминги. Мы почти пересекли город и делаем поворот у тренировочной базы ВМФ. Наконец-то мы можем разогнаться на шоссе. Мы проезжаем мимо КПП у главных ворот базы. Как по команде, двенадцать банок пива, расположенных возле откидного борта кузова, открываются, и залпы раздаются последовательно, как глубинные бомбы, падающие с кормы эсминца, охотящегося за подводной лодкой противника. Я смотрю, как один из военных показывает другому на нас.

НАМ КРЫШКА!

Следующие восемь-десять километров нашего пути проходят по узкому песчаному перешейку, отделяющему залив Сан-Диего от Тихого океана. Это темный и пустынный участок, и у полиции есть дела поважнее в субботу вечером, чем патрулировать его. Временно свободный от непосредственной опасности, я замечаю, что правый задний фонарь Перро выключен. Бес-на хрен-подобно. Еще одна двухлитровая банка «Гавайского пунша» падает с его грузовика и сильно ударяется о нижнюю часть автобуса, резкий удар отдает мне в ноги. Наверняка к настоящему времени кто-то уже по горячим следам идет по следу продуктов и пива, которые мы оставили после себя. Каждая треснувшая банка на тротуаре безошибочно описывает картину преступления. Мы – современные Гензель и Гретель, ведущие всех, кто желает нас выследить, прямо к своим дверям. Как минимум понятно, что мы покинули город и направились на юг к Империал-Бич, потому что отметились на единственной дороге, ведущей туда. Хуже того, на дороге нет ни одной машины, которая уменьшала бы вероятность того, что нас опознают как преступников.