– Дайте мне руку, проговорила она тонким холодным голосом.

– Дайте же мне руку, я освобожусь, – повторила она.

– Руку ей, руку – беспомощно шептал я себе.

* * *

Дверной замок щелкнул, прекращая безумие. В комнату ослепительный от солнца зашел мой старик. Он подошел к кровати и, подняв балдахин, осторожно заглянул. Казалось бы, это был вчерашний старик, но нет, это был незнакомый мне молодой юноша.

– Мой сеньор, Вы просили разбудить Вас при последних лучах солнца – сказал он бархатистым твердым голосом. Все в сборе. Робер де Клари, Диас де Бивар, Гастон де Бриен, Клисон де Ланц, Жан де Фруассар барон дю Геклен, Антуан де Морвер Вас ждут. Тяжело раненый славный сеньор Карл де Грейи также здесь. Признаться, мой сеньор, когда он рухнул на крепостной стене, как подкошенный, я уже подумал… Его голос утонул в моем сознании. Я был сражен, убит происходящим. Я оглянулся. Комнату было не узнать. Нет, это была, несомненно, вчерашняя комната, но она была проще, грубее. Но главное не было портрета, его вообще не было. При последних лучах красного солнца и смоляных факелах, появившихся на стенах, я ясно видел каменную кладку стены. На ней уже не было тесненной кожи, не было и портрета.

– Вы отдохнули, мой сеньор – продолжил слуга, теперь не угодно ли Вам одеться.

– Наверное, я умер от страха во сне, думал я, в то время как слуга одевал меня. Затем слуга предложил мне знаком следовать за ним, что я и сделал как в бреду. Вчерашний замок теперь ожил. Я слегка прикрывал глаза от копоти смоляных факелов по стенам и шел за своим провожатым, рассматривая, висевшие по стенам гобелены приглушенных тонов – коричнево-золотые, изображающие сцены каких-то битв. Кругом царило оживление. Везде вереницами ходили слуги с огромными серебреными блюдами, полными яств. Всё это текло в большую залу. Оттуда доносился гул множества голосов, пение менестрелей. Я остановился на пороге. Трудно себе представить, какие ужасные изменения претерпела эта зала после последней ночи. Теперь этот зал представлял картину рыцарского пира со всеми её атрибутами. В комнате, где вчера вечером я сидел, наслаждаясь вином и беседуя со стариком, теперь происходил дикий разгул воинов. Сам сатана, наверное, присутствуй он здесь не смог бы сгустить краски этого пира.

Как только я вошел, наступило молчание. Я увидел множество рыцарей, сидящих за столом, блиставших пышностью и великолепием. По обе стороны стола, ломившегося под тяжестью золотых и серебряных блюд с самыми изысканными яствами, сидели люди с непокрытыми головами, но в практически полном, тяжелом и блестящим вооружении. Лица многих показались мне удивительно знакомыми. Меж тем, я не был знаком с ними. Как только эти несколько сотен людей увидели меня, тяжелый гул множества голосов поднялся под своды каменной залы. Они приветствовали меня, потрясая оружием и кубками с вином. Они что-то кричали мне, перед глазами у меня мелькало множество лиц и я шел за своим слугой, который вёл меня во главу стола. Я сел во главе стола, рядом с огромным рыцарем. На нём был, накинут плащ; он сидел с засученными по локоть рукавами, забрызганными кровью. У большинства людей были длинные волосы, откинутые назад. При свете факелов, которыми освещалась зала, это придавало ещё больше свирепости и без того жестким лицам. Опьяненные каким-то успехом и обильными возлияниями, они всё обратились ко мне, как к своему предводителю. Их разговоры и песни, которые они пели, стихли. Все они ждали, что скажу им я. Заметив это, я оглянулся по сторонам, ища своего провожатого. Тут я увидел группу менестрелей и каким-то привычным движением сделал им знак играть.

– Ого! Гром и молния – воскликнул рыцарь с окровавленными глазами, обращаясь ко мне. Тот, кто смотрел утром своим врагам в лицо на поле битвы, не хочет смотреть своим друзьям в глаза на пиру. Он засмеялся, протягивая мне вино.

Я делал неимоверные усилия памяти, чтобы вспомнить этих людей и всё остальное. Боже мой! Да, конечно, я здесь жил когда-то, сидел за этим столом, а ещё сегодня утром рубил своих врагов мечом.

Пир был в самом разгаре. Сидящие вливали в себя огромное количество вина, заедая его такими же кусками мяса. Кости все бросали себе за спину на каменный пол, устланный соломой и собаки тут же подбирали их. Я прислушался к разговору.

– Нет, граф де Бюд вместо того, чтобы ждать пока откроют ворота и спустят мосты, прокладывал себе дорогу через стены и рвы. Говоривший был красивый молодой человек с благородным лицом и волосами, заплетенными в косички.

– Да, Робер де Клари, ты прав, смерть его была завидной. Он покинул этот мир с улыбкой праведника на устах. А теперь перестань, в конце концов, мы затравили зверя – промолвил насмешливо человек, сидевший напротив того, кого назвали Робером де Клари.

Временами один из рыцарей вставал и обращался к окружающим с краткой речью и поздравлял всех с общей славной победой. Я понял, каких слов все ждали от меня.

Вдруг в зале началось волнение, и пара воинов втащили в зал человека. У него был растерзанный вид, растрепанные волосы. На его блестящих латах хорошо виднелась литая серебреная лань с пучком травы в зубах. Вид его красноречиво говорил о том, как с ним обращались. Несчастного подтащили к моим ногам и сидящих рядом со мной, и бросили на пол. Однако в эту минуту он выказывал мужество и достоинство. Взгляд его был решителен. Я был поражен. Сидевшие начали бросать на меня удивленные взгляды, не понимая, почему я молчу. Наконец, один из рыцарей, по- видимому имевший такое же право голоса, как и я, встал и сказал лежащему.

Я, Гастон де Бриен говорю тебе от имени всех здесь сидящих. Готовься к смерти, подлый Жан де Рожель. Воин, говоривший это сжал кулаки, стиснул зубы и, переведя дух, продолжил. Ты предал нашу дружбу и подло продал нас герцогу Филиппу. Сейчас ты увидишь свою смерть, как её увидел сегодня утром герцог. Чего бы ты не сделал теперь, чтобы было иначе! Я готов убить тебя. При этом он сделал несколько тяжелых шагов и, подойдя к Жану де Рожелю, вытащил из ножен меч. Показав страшное орудие лежащему, он остался стоять подле него.

– Жан де Рожель, проговорил тот, которого звали Робером де Клари, я хорошо тебя знаю, ты ведь готов заплатить любую цену, чтобы спасти свою жизнь?

Лежащий поднял бесстрашный взгляд на сказавшего эти слова и грустно взглянув на стоящего рядом Робера де Клари, остановил свой взгляд на мне.

– Выслушай меня ты, а также все присутствующие здесь рыцари, если здесь найдется хоть один, достойный называться так. Выслушайте, какие условия я могу предложить за свою жизнь.

– Ты, – он обратился ко мне, силой захватываешь не принадлежащие тебе по праву земли и замки своих соседей, уничтожаешь их посевы, вырезаешь скот и убиваешь жителей. Сегодня ты захватил замок герцога Бургундского, перебил его слуг, разграбил его имущество и убил его самого.

– Кончил ли ты, перебил его стоящий по-прежнему с занесенным мечом Гастон де Бриен.

– Нет, я не сказал условия в обмен, на которые могу спасти свою жизнь.

– Продолжай, – да смотри, чтобы всем конец понравился больше чем начало!

– Я перечислил твои преступления, а также преступления твоих людей, – продолжил де Рожель, опять пристально смотря на меня. В обмен на свою жизнь, могу предложить тебе.… При этих словах в зале наступила мертвая тишина. Лицо его было ужасно. Ты владеешь здешними землями, тебе принадлежат здешние леса, поля. Я хочу в обмен на свою жизнь предложить тебе то, чего у тебя нет – проговорил он. Слыша, что я молчу, он продолжил. У меня есть невиданный цветок, выросший в лесу среди диких трав. Его красота достойна королевского внимания. Его нельзя сравнить ни с чем, но я готов продать его в обмен на свою жизнь.

– Я не интересуюсь цветами, тем более не покупаю их, – ответил неожиданно для самого себя я, также внимательно смотря на этого человека. Я чувствовал, что сейчас в моем мозгу откроется клапан, не дающий воспоминаниям вырваться наружу.