Я не разговаривала ни с кем из них, после того как узнала, что Люцифер исчез. Или умер. Я игнорировала все их попытки помочь мне. Игнорировала любые встречи с ними. Просто, потому что они напоминали мне о демоне. О том, как было раньше. И о том, что больше так уже не будет.

– Алекс, пожалуйста, – Лиза хотела подойти ближе, но я дернулась назад, крепче цепляясь руками за забор, и замахала головой. – Прошу тебя…

– Нет… Я не могу…

– Можешь. Мы можем пройти через это! Вместе, – она ступила еще ближе.

– Мы поможем тебе, Александра, – подавленно произнес учитель.

Я повернула голову к нему, заглядывая внутрь его сознания. Я хотела понять, насколько он сам верит в свои слова. Но мне не удалось прочитать правды в его фразе.

– Поможете мне? Пройти? Через что? – мой голос дрожал точно так же, как и все тело. – Через прощание с ними? Через принятия того факта, что их больше не вернуть?

– Ты должна, Алекс, – отозвался Кас.

Но я не должна. Я не могу.

– Это вы не должны! А вы просто хотите попрощаться с ними? – я не верила своим ушам.

Все пришли сегодня на церемонию прощания с полным осознанием того, что это конец.

Я оглядела друзей. Они… Они смотрели на меня, как на сломанную игрушку.

Во мне, правда, что-то сломалось. И меня нельзя было починить. Ни признанием всей ситуации, ни их поддержкой. А самым страшным было осознание того, что исправить ничего уже нельзя было. Они погибли. Исчезли. Их больше нет.

Моей мамы, папы, Люцифера и даже Ашкала.

Моя голова закружилась, и образы присутствующих размылись. Тошнота подступила кверху. Я крепче вцепилась в железную решетку забора, прогоняя тошнотворный ком. Паника вновь овладела моим слабым телом, дышать становилось все труднее, а холод, казалось, пробирал до костей. Я закашлялась от собственных слюней.

Никто из ребят не мог заглянуть мне в глаза. Никто из них даже не мог смотреть в мою сторону. Они глядели по сторонам, в пол, избегая моего силуэта. Я столкнулась взглядом с Агатой, и заметила блестящие слезы на ее румяных щеках. Ей было больно. Сейчас она полностью испытывала мое страдание, она целиком переняла мою боль. Я отвернулась, понимая, что мне жаль ее. Жаль себя… И это ощущение было еще отвратительнее предыдущего.

Невозможность принятия ситуации сжигала меня изнутри, распаляя каждую клеточку моего организма. Я погибала, не имея силы умереть по-настоящему.

– Алекс, мы придумаем что-то…

– Нет, – моя голова не останавливалась крутиться из стороны в сторону. – Не придумаем. Мы не можем исправить это. Не можем найти выход. Не можем найти лазейку. Не можем вернуть их. Потому что… Они мертвы, – слезы быстрой рекой скатились по моим щекам. – Все они мертвы.

После последних слов меня согнуло пополам, и я схватилась руками за живот. Снаружи было чувство, как будто меня разрубили надвое. А органы взорвались от обжигающей боли, разлетаясь на мелкие ошметки.

Я не смогу собрать себя воедино.

Мои рыдания стали громче. А все вокруг стояли и смотрели на меня, не зная, чем помочь. Я и сама не знала, чем себе помочь.

В этот раз прощание не означало начало новой жизни. В этот раз прощание было самым настоящим концом.

И когда кажется, что хуже быть не может, то порой так и бывает. Хуже быть не может.

Я не смогла вернуться на похороны. Не смогла попрощаться, потому что не хотела этого. Отпустить их – означало потерять часть себя. А я не знала, кем я стану, если лишусь части себя. Поэтому я решила дать себе время. Позволить себе надеяться…

Но надежда умерла очень быстро. На следующий день ничего не изменилось, когда я проснулась. В комнате было пусто, Мэнди не пришла ночевать вчера. Я не винила ее. Мне было сложно смотреть на себя даже в зеркало, и я не представляла себе, что чувствуют друзья, глядя на меня. Мне не хотелось обременять их своей болью. Я желала им только счастья, а все, кто были рядом со мной – ощущали себя глубоко несчастными.

Я заставила себя встать с кровати, чтоб умыться. Это, в общем-то, все, на что мне хватило сил. Да и какой смысл был одеваться и приводить себя в порядок? Ради чего?

Одно я знала наверняка – чрезмерные эмоции ни к чему хорошему не приведут.

Натянув на себя черную свободную кофту и такого же цвета джинсы, я вышла в холл.

Вне моей комнаты происходило ровно то же самое. Совет разгребал оставшиеся проблемы после уничтожения Небытия. На школу им было плевать. Учебу никто не возобновил, и в кампусе остались лишь немногие из тех, кому некуда было возвращаться. Мертвые и ангелы с демонами, которые потеряли семью. Теперь школа была их единственным домом.

Я прошлась по длинному тихому коридору и вышла на улицу. Во дворе больше не слышался звон разговоров. Два ангела, которые проходили рядом, по всему видимому знали меня, потому что они по очереди сочувственно похлопали меня по плечу, прежде чем скрыться в здании.

Мне пришлось глубоко вдохнуть, чтоб подавить в себе любые сожаления и отчаяния.

Окинув взглядом все это место, я поняла одну вещь – мне незачем тут оставаться. Я больше не нужна этому миру. Никто меня не ждет тут, и помочь не сможет.

Мне нужно сменить место, сменить окружение. Возможно, мне действительно нужно пройти через их потерю. Если быть точнее, то через потерю родителей. Они ведь умерли практически на моих руках. Как это пройти, если не пережить эту ситуацию целиком? Именно поэтому я подумала о доме папы. Я решила посетить Цитадель и дом отца, в частности.

Телепортироваться сразу мне не удалось. Слишком много разных эмоций потупляли мою силу. Но я еще раз прикрыла глаза, глубоко вдохнула и представила золотистые деревья, багряную брусчатку, поющих и счастливых жителей этого мира. Меня окутало моей же энергией, и я растворилась в воздухе, переносясь в Цитадель.

Распахнув глаза, я так удивилась, что мой рот непроизвольно раскрылся. Это место не изменилось ни на йоту. Люди, проплывающие мимо, оставались такими же беззаботными, словно никакой войны и не было. Будто их правителя никто не убивал, а Небро никогда не правил Небесами.

Пройдя вверх по каменистой дорожке, я остановилась напротив величественного светлого здания – дома папы. Пока я продвигалась к нему, прохожие мило здоровались со мной и еле заметно кланялись, но их странное поведение не ускользнуло от меня. Они знали, кто я такая.

Дернув за ручку, двери поддались, и передо мной открылась белая гостиная, в которой стояли чашки остывшего чая, приготовленного нам отцом. Колющая боль появилась в районе желудка, а перед глазами вновь возникла картина, как папу пронзил острый клинок, но я заставила ее отступить и прошла внутрь особняка.

Как странно, ведь кроме гостиной и кухни я никогда прежде не видела других помещений в этом доме. Из гостиной было два хода: лестница, ведущая на второй этаж и небольшая деревянная дверь, куда я и направилась. За ней оказался кабинет Микаеля. Множество стеллажей, до потолка заполненных книгами, громадный стол из красного дерева, напоминающий о величестве своего хозяина, несколько мягких кресел, обтянутых изумрудной кожей и темный паркет без единой царапинки.

Эта комната была очень похожей на кабинет отца, на земле, в нашем старом доме, правда по размерам занимала в три раза больше площади.

Интересно, он прочел все эти книги? Я стала перечитывать названия на корочках литературных изданий. Некоторые из них были земными произведениями, я провела по их корешкам рукой, от чего улыбка растянулась на моем лице. Мне удалось заметить пару книжек похожих на небесные учебники, которые я видела ранее в школьной библиотеке. Мой взор сместился ниже, к трем коричневым неподписанным книжкам. Я опустилась на корточки и достала одну из них.

«Рукопись Микаеля Вайта. Том 2». Мои зрачки расширились. Это были папины дневники. Я достала два других и вернулась в гостиную, усевшись на диван.

Дрожащими руками я открыла первую часть на первой странице.