– Представляю, о ком ты говоришь. Это тот Женя Жушман, что живёт на Советской в трёхэтажном особняке с балконом? Домик огорожен высоченным кирпичным забором. Разъезжает он на дорогой машине, по-моему, на «бентли».

– Мам, у него не было «бентли». Он ездил на BMW представительского класса. Он ее называл «бээмвэшкой». Сейчас на ней ездит его дочь. Она живёт в его особняке. Сам он уже месяца два как уехал, кажется, в Бельгию, где у него живут родственники.

– Пусть будет так. Зато я сама видела его загулы в ресторане. Как богатенький купчишка, деньгами швырялся.

– Ты, наверно, в ресторане видела его прощание с друзьями перед отъездом за границу. Меня тоже приглашали, но я не пошёл. Вот самой не надо ходить в рестораны.

– Мал ещё матери указывать, куда ходить. Лучше расскажи, что с облигациями на сумму более четырёх миллионов долларов.

– Мам, об этом я бы не хотел тебе рассказывать.

– Это ещё что за новость?! Нука, сейчас же всё выкладывай, – оживилась Оксана, почувствовав, что сын знает подробности и, возможно, имеет к этому какое-то отношение.

– Мама, ты не волнуйся. Это всё было давно, и я уже забыл, как там всё происходило. Но хорошо помню, что я действовал в соответствии с соглашением о приёме меня на работу в «НИИЗарубежМедицину». Я ничего не нарушал и выполнял возложенные на меня обязанности. Мне так сказали Дмитрий Иванович и Елизавета Борисовна. Это всё, что я могу сказать.

– Нет. Это не всё. Говори, когда и что ты там не нарушил. И почему тебя не считают виноватым заместитель директора и заместитель главного бухгалтера? Значит, ты каким-то образом связан с исчезновением четырёх миллионов долларов?

– Мама, это было лет пять назад, я только начал работать и учиться.

– У тебя как у финансиста память на операции с деньгами должна быть очень хорошей, и ты никогда на память не жаловался.

– Хорошо. Попробую вспомнить. Ну, во-первых, не долларов, а облигаций. Во-вторых, на основании указания ныне покойного Петра Ильича получил их в одном банке и передал их же по акту в наш институт. Через несколько дней я же передал эти облигации в ООО, по-моему, «Малахит», а затем на основании поручения нашего директора продал их в другой банк. Вот и всё.

– Нет, дорогой, это не всё. Я тоже имею отношения с банками, но никогда не поручаю проведение валютных или крупных денежных операций в рублях молодым сотрудникам бухгалтерии. Для этого есть главный бухгалтер и опытный кассир. Я специально окончила бухгалтерские курсы и кое в чём разбираюсь.

– Мама, я тоже кое в чём разбираюсь. Ты, наверно, забыла, что у меня есть диплом об окончании Финансовой академии. Я слушал лекции опытных учёных и практиков. Я уже не один год работаю в финансовой службе крупного научного заведения.

– Вся беда в том, почему тебе, студенту-заочнику в то время, поручили проведение финансовых операций с крупной суммой, а не заместителю главного бухгалтера или заместителю директора по экономической безопасности?

– Мама, потому, что Елизавета Борисовна в тот период была больна, а Дмитрий Иванович никогда в проведении финансовых операций не участвовал. Главный бухгалтер был в отпуске. Отдыхал в Турции. Пётр Ильич мне специально выписывал доверенность на проведение всех действий с облигациями. Кроме того, я тогда получил премию. Ты помнишь.

– Помню, я ещё удивилась. Только начал работать – и вдруг премия. Теперь как бы тебе за эти сребреники не пришлось расплачиваться. Ты скажи, следователь из полиции тебя на эту тему допрашивал?

Михаил немного задержался с ответом, потом твёрдо сказал:

– Нет. Я думаю, никто меня виноватым в продаже облигаций займа не считает. При чём здесь следователь? Хотя вчера мне Наталья Ивановна, секретарь генерального директора, намекала, что операцией с облигациями будет заниматься следствие.

– Вот, миленький, почему выбор при проведении действий с получением и передачей облигаций пал именно на тебя – молодого финансиста.

– Мама, я сегодня устал на работе. Давай закончим этот пустой разговор. Завтра снова на работу. Я хочу спать.

– Ладно. Иди спи. Перед сном попытайся всё вспомнить в деталях. Может, утром у тебя вся картина действий с облигациями восстановится. На всякий случай. Эти воспоминания тебе могут пригодиться. Я вряд ли сегодня усну.

– Мама, не волнуйся, твой сын честный парень и в грязных делах не замешан. Спокойной ночи тебе.

– Будем надеяться, что это так.

Ночью Оксана Романовна долго не могла уснуть. Её тревожили мысли о судьбе сына. Двадцать семь лет оболтусу. Ещё не женат. Рвался в Москву. Хорошо, что не получилось с покупкой квартиры там. Связался с мошенницей. Слава богу, что всё закончилось благополучно. Деньги остались целыми. Повезло, что Владислав тогда оказался рядом. А сейчас он далеко. Связи с ним нет. Да если бы и была, она звонить ему не будет. Старое не вернёшь. Что прошло, то прошло. Вот снова возникла очень подозрительная ситуация. Хоть и давно операция с облигациями произошла, но нервы можно попортить сильно. Не дай Бог, чтобы чего-нибудь хуже не случилось. Об этом и думать даже не хочется. А если начнутся допросы?.. Знает она нынешние порядки, на сына, ещё, по её мнению, молокососа, могут всё свалить. Так, ворочаясь с боку на бок, она смогла уснуть только под утро.

Михаил тоже долго не спал. Не потому, что выполнял мамино поручение – вспомнить детали операции с облигациями внутреннего валютного займа. Его взволновал допрос следователя по делу с облигациями. Он об этом не сказал матери, так как не хотел её ещё сильнее беспокоить. Она и без того тревожится, по его мнению, напрасно. Тем не менее некоторая озабоченность у Михаила возникла. Видимо, Дмитрий Иванович серьёзно взялся за возвращение денег и ценных бумаг в бюджет института. Зашевелился следственный отдел полиции. При Петре Ильиче никто и говорить о потерянных деньгах не думал. Однако следователь ничего, что могло бы его насторожить, не сказал. Это маме всё кажется серьёзным.

Успокоившись, Михаил уснул здоровым сном. Утром свежий, бодрый, полный сил и энергии он пошёл на работу в НИИ.

Не прошло и двух недель после разговора с матерью, Михаила арестовали. Материнское сердце не обманешь, оно заранее чувствует надвигающуюся на детей беду. Арестовали его сразу после обеда на выходе из кафе, предложили прокатиться в ОВД на несколько минут. Только вечером разрешили воспользоваться правом на один звонок родственникам. Позвонил отцу. Он всё-таки бывший работник полиции и больше разбирается в полицейских делах. Маме сможет сказать и сразу успокоить. Арест явно лишний. Он не чувствует за собой вины, и его должны освободить. Скрываться от следствия он не намерен.

– Папа, меня арестовали, – так, без вступлений, начал своё сообщение Миша. В его голосе чувствовались тревога, беспомощность и желание найти поддержку.

– С обвинительным заключением тебе дали ознакомиться? – Да, дали.

– В чём тебя обвиняют?

– Меня обвиняют в совершении мошенничества в группе лиц и в крупном размере.

– Ты мошенник?! Не поверю.

– Я тоже ничего понять не могу.

– Ну, какой ущерб и кому ты причинил?

– Мне вменяют в вину хищение четырёх миллионов сто двадцати трёх тысяч долларов США.

– Ну и где эта куча валюты находится?

– Папа, ты чего, издеваешься надо мной?! Никакой валюты я не похищал. Речь идёт об облигациях внутреннего валютного займа.

– Хорошо. Где находятся похищенные облигации?

– Папа, у меня кончается время на разговор. Привези мне что-нибудь поесть и туалетные принадлежности. Сейчас повезли в суд задержанных за массовые беспорядки. С ними разберутся и всех повезут в следственный изолятор.

– Ладно, привезу всё, что надо. Держись. Это необоснованное обвинение. Ты не мог такое совершить. Это я тебе говорю как бывший мент.

Никита Михайлович Сухин собрал передачу из продуктов, что нашлись в доме. В ванной комнате завернул в свежее полотенце туалетные принадлежности. Всё сложил в пластиковый пакет и на своей «мазде» приехал в городское ОВД. Поздоровался с оперативным дежурным по отделу: