– Сам собой напрашивается вывод, – продолжил он, – вчера после разговора с мисс Аарон он – вернее, один из вас – проследил за ней, увидел, как мисс Аарон вошла в этот дом, и встревожился окончательно. Нашел телефонную будку, позвонил по этому номеру. Поскольку мистер Гудвин поднялся наверх, она сама сняла трубку и согласилась его выслушать. Если вы…

– Она оказалась одна по чистой случайности, – вставил Эдей, генератор блестящих идей.

– Пф! Я не только не буду отвечать на ваши вопросы, мистер Эдей, я также не намерен обсуждать детали. Сами себе их объясняйте – вы же опытный адвокат. Еще раз обращаюсь к одному из вас: если бы вас можно было вычислить, проверив, где вы были вчера, то полиция это уже сделала бы и вас арестовали бы. Каждое слово, сказанное вами и всеми сотрудниками компании, проверяет целая армия людей, знающих свое дело. Но, поскольку они не сообщили вам всем информацию из показаний мистера Гудвина, я делаю вывод, что они не задавали пока вопросов о вечере прошлого понедельника. Кто где был восемь дней назад. Я не ошибся?

– Зачем это выяснять? – поинтересовался Джетт.

– Затем, что именно в прошлый понедельник мисс Аарон увидела одного из партнеров в кабинке вместе с миссис Сорелл. Я намерен кое-что сейчас выяснить, но сначала хочу сообщить о вчерашнем соглашении, к которому мы пришли с мистером Отисом. В обмен на полученную от него информацию я дал обещание, раскрыв преступление, свести, насколько это возможно, к минимуму ущерб, нанесенный репутации компании. Для вас, думаю, очевидно, что чем раньше я это сделаю, тем лучше для компании. Итак, мистер Джетт. Как вы провели вечер понедельника, двадцать девятого декабря, начиная, скажем, с шести и до полуночи?

В глазах Джетта, по-прежнему глубоко посаженных, от мечтательности не осталось и следа. Взгляд их не отрывался от Вулфа с того самого момента, когда я покаялся во лжи, и в лице его не дрогнул ни один мускул.

Он ответил так:

– Если вы нас не разыгрываете и все это правда, включая телефонный звонок от миссис Сорелл, ущерб компании уже нанесен, и тут ничего не исправить. Вам это не под силу, и никому не под силу.

– Но попытаться можно. И я намерен это сделать.

– Каким образом?

– Посмотрим по обстоятельствам.

Тут вмешался Хайдекер:

– Говорите, мистер Отис все знает? Он вчера сюда приезжал?

– Да. Я не попугай, а вы не глухой. Итак, мистер Джетт? Где вы были вечером в прошлый понедельник?

– В театре с подругой.

– Как зовут подругу?

– Мисс Энн Пейдж.

– В каком театре?

– Университета Дрю. Пьеса была «Практика приводит к совершенству». Мы с мисс Пейдж ушли с работы вместе в самом начале седьмого, пообедали в «Рустермане». Весь вечер провели вдвоем.

– Спасибо. Мистер Эдей?

– В понедельник накануне Нового года, – ответил Эдей, – я вернулся домой, еще не было шести, пообедал и весь вечер был дома.

– Один?

– Нет. К нам на Новый год на неделю приехал сын с женой и двумя детьми. Сын с женой, а также мои жена и дочь ушли в оперу, а я остался с детьми.

– Сколько лет детям?

– Два и четыре.

– Где вы живете?

– У нас апартаменты на углу Парк-авеню и Шестьдесят девятой.

– Вы куда-нибудь выходили?

– Нет.

– Спасибо. Мистер Хайдекер?

– Я ездил в Шахматный клуб Манхэттена смотреть турнир. Бобби Фишер на пятьдесят восьмом ходу выиграл отложенную партию с Вайнштейном. Ларри Эванс сыграл вничью с Кайме, а Решевский с Меднисом.

– Где находится Шахматный клуб Манхэттена?

– На Западной Шестьдесят четвертой.

– Турнир начался в шесть?

– Нет конечно. День я провел в суде, после заехал в офис. Перекусил сэндвичами в компании с секретаршей.

– В котором часу вы оттуда ушли?

– Около восьми. Секретарша наверняка помнит.

– Во сколько вы приехали в Шахматный клуб?

– Минут через пятнадцать-двадцать. – Хайдекер вдруг поднялся. – Это просто смешно, – объявил он. – У вас есть, наверное, на то причины, Вулф, но мне они неизвестны. Если вы правы, то да поможет нам Бог. – Он повернулся. – Я хочу побеседовать с Отисом. Ты идешь, Фрэнк?

Фрэнк кивнул. У человека, всегда полного блестящих идей, сейчас, судя по выражению лица, не было никаких. Партнера стоимостью в одиннадцать процентов они с собой не позвали, и он, похоже, не стремился присоединиться, но, когда в прихожей я потянулся за пальто ольстер Эдея, откуда ни возьмись появился Джетт, а когда я отпер дверь, он вышел первым. Я постоял на крыльце, чтобы глотнуть свежего воздуха, а потому видел, как они идут по Девятой авеню одной шеренгой, будто бы дружной, единой командой.

В кабинете Вулф сидел, откинувшись на спинку кресла и прикрыв глаза. Не успел я сесть в свое кресло, как зазвонил телефон. Звонил Сол Пензер – доложить, что миссис Сорелл не выходила из номера. Я велел ему не отключаться, передал его слова Вулфу и спросил, не поручить ли им проверку алиби всей троицы.

– Пф! – сказал Вулф, и я велел Солу продолжать наблюдение.

– Я боялся, – начал я, – что от отчаяния вы решите поручить Солу проверку алиби. Насколько все по-разному раскрывают дела. Способ зависит от того, кто вы. Если просто первоклассный сыщик, как, например, я, то ты способен всего лишь искать. Тогда, пока не проверишь алиби, есть не станешь. Ходишь, спрашиваешь: где вы были в восемь часов одиннадцать минут, записываешь в блокнот… подметки сотрешь, пока найдешь того, кто скажет что-то не то. Но если ты гений, то к черту алиби! Спрашиваешь, где вы были, только чтобы поддержать разговор, а сам ждешь, пока в мозгах что-то щелкнет. Вы даже не слушаете…

– Вздор! – буркнул он. – У них нет алиби.

Я молча кивнул:

– Вы не слушали.

– Я тебя слушал. Алиби у них ничего не стоят. Один провел вечер с невестой, другой ездил смотреть шахматный турнир, третий просидел дома с маленькими детьми, которые легли спать. Пф! Спросил я у них об этом в надежде, что у кого-то… может быть, даже у двоих… алиби есть, и дело прояснится, но не вышло. Под подозрением по-прежнему все трое.

– Тогда остается надеяться лишь на ваш гений. Разве что у вас вдруг мелькнет идея насчет того, что бы еще написать миссис Сорелл. К ней я бы съездил. Мне понравилось ее слушать.

– Не сомневаюсь. Мог бы ты от нее чего-нибудь добиться?

– Мог бы попытаться. Например, изменить решение и дать письменные показания. Или, если она все же надумала нанять вас, я привез бы ее сюда, а дальше вы сами. У нее потрясающие ресницы.

– Возможно, до этого и дойдет, – хмыкнул он. – После ланча обсудим. Может быть, когда они встретятся с мистером Отисом… Да, Фриц?

– Ланч готов, сэр.

Я так и не проверил их алиби, хотя я тут ни при чем. При чем был инспектор Кремер.

Поскольку за столом Вулф не желает утруждать ни язык, ни мозги, отвлекаясь на дела, а расследование убийства – все же дело, даже если вести его без клиента и бесплатно, за время ланча мы никуда не продвинулись, но, когда вернулись в кабинет, Вулф, устроившись в кресле поудобнее, попытался придумать, чем бы меня занять. Проблема в этом деле заключалась в том, что все было слишком просто. Мы знали, где и как совершено убийство и что убийца – это один из троих. Да, но кто? Раз, два, три, убийцей будешь ты? Даже мотив был очевиден. Миссис Сорелл подцепила его на крючок, предложив либо хороший процент от тридцати миллионов, которые перепали бы ей в случае победы, либо что-то более личное. Какую тут ни придумаешь версию, ею уже занимались полицейские, нам осталась только миссис Сорелл, но даже если я снова к ней попаду, мне будет нечем ее заинтересовать. Тут требовалась хорошая порция гениальности Вулфа, но она, похоже, взяла выходной. Сидя в кабинете после ланча, я, возможно, немного злоупотребил своим близким к нему расположением, иначе он не рассердился бы и не рявкнул, чтобы я катился проверять алиби.

– Вот и отлично, – сказал я и пошел за шляпой и пальто в прихожую, а там увидел на крыльце довольно знакомые фигуры. Я открыл дверь ровно в тот момент, когда Кремер нажал на кнопку звонка, и спросил у него: – Вам назначено?