— Нет, не обидишь и точно не отравишь, просто я за рулем предпочитаю сохранять ясную голову, — он все-таки предпринял попытку отказаться невероятным усилием воли.

— Мне кажется, с учетом того, как вы с ребятами едите сосиски с шипучкой и не толстеете, у вас метаболизм, который с бокалом «Мартини» справится за час максимум? А мне было бы приятно. — Ох, милая, куда ты ведешь нас? Альбинос молился Фобосу, чтобы знаки, которые он читал в поведении девушки, не были всего лишь культурными особенностями взаимодействия землян. Они с братьями слишком мало знали людей, чтобы, общаясь с Чарли сейчас, не чувствовать, будто мчится в безумной гонке по заминированному полю, и в любую секунду его может накрыть взрывом. Она не торопила, давая время на ответ. Он вздохнул и пинком отправил в бездну доводы разума.

— Минут за двадцать, через тридцать, скорее всего, алкотест не покажет даже следов. Если ты хочешь, то я буду рад.

Девушка махнула ему на знакомый каждой пружиной диван, подслушавший столько планов по спасению Чикаго. Сегодня ему, возможно, предстоит узнать что-то совершенно новое о человеческой девушке и белом хвостатом инопланетянине.

— Вот почему у вас такой аппетит. На Марсе еда калорийнее? — Чарли уселась в метре от него и протянула бокал. Когда покрытые шерстью пальцы сжали ножку, она осторожно стукнула о край его бокала своим. Стекло звякнуло. Марсианин непонимающе приподнял бровь и уставился в свой «Мартини», как-будто пытаясь что-то в нем рассмотреть, а потом поднял на подругу вопросительный взгляд. — Это традиция такая. Когда мы пьем вместе, мы вот так делаем. — Она рассмеялась и сделала глоток.

— Аааа… Культурные различия, — он улыбнулся, вспомнив, как они, только прилетев на Землю, исследовали этот мир и часто находили предметы и традиции, которых даже близко не было на красной планете. — Еда калорийнее, да. У нас сила притяжения меньше вашей, поэтому чтобы погасить движение, нам нужно больше усилий. То же и у животных, когда они еще были. Поэтому на Марсе все живое быстрее сжигает энергию. Мы выше прыгаем, но чтобы точно приземлиться, и приложить нужно больше сил. К этому, как и к земной атмосфере, быстро привыкаешь, но по этой причине все мыши и крысы достаточно подтянутые, если не спортивные. Кроме псов. Они пошли по пути технологического упрощения своей жизни и часто используют различные механизмы, чтобы побороть природные особенности нашей планеты.

— Я помню: когда мы были на Марсе, двигаться было очень непривычно.

— Ну да! Нам и самим понадобилось немного времени, чтоб перестроиться. Но задержись мы дольше, уверен: тебе бы понравилось! Я бы научил тебя как, пользуясь особенностями притяжения, делать прыжки с переворотами! — внезапно полыхнув на подругу горящим взглядом, выдал он, но тут же отвел взор: какой смысл ей привыкать к марсианской силе тяжести?

— Я бы… не отказалась вновь полететь на Марс и научиться, Винни, — Чарли посмотрела на альбиноса, и тот утонул в блестящей зелени ее глаз. Чтобы собраться с мыслями, мышь сделал глоток вермута. Слишком сладко, недостаточно крепко, но рядом с Чарли он готов был выпить и бензин. Девушка, переставив ступни в узких туфлях, явственно поморщилась.

— Ноги устали?

Она смутилась, как будто признаваться в слабости было чем-то неприличным:

— Ага. Не привыкла к ним.

— Как в этом вообще можно ходить? — Байкер скептически оглядел тонкие шпильки и узкий мысок, сделав большой глоток из бокала.

— Ну, у нас девушки такие носят постоянно. Просто в сапогах или кроссовках крутить гайки безопаснее. Тебе не нравится? У вас таких нет?

— У нас давно носят только военную форму. Я уже не помню, когда видел женщину не в берцах. В пустыне, в условиях внезапных атак, нужно как можно быстрее добраться до безопасного места, а бегать на таких каблуках — верный путь переломать ноги и быть убитым. — Винни вздохнул, вспоминая Марс своего детства: цветущие деревья, парки, и его родители, ведущие пятилетнего мальчишку есть сладости. Взгляд мыша потеплел. — Но до прихода Плутарка у нас носили нечто похожее. На планете было много городов, зоны для прогулок. Родители раз в неделю встречались с друзьями, мама наряжалась и полдня выбирала, что надеть. Ей завидовали все подружки: с белой шерстью сочетался любой цвет, а вот рыжим приходилось изворачиваться, чтоб не напоминать попугая. Я помню, как она жаловалась вечерами отцу, что у нее устали ноги, — он грустно улыбнулся внезапно всплывшим в памяти воспоминаниям и, вздрогнув, почувствовал, как его пальцы осторожно охватила гладкая ладошка и сжала. Подняв взгляд, он встретился с полным сочувствия зеленым взором.

— Прости.

— Тебе не за что извиняться. Это добрые воспоминания. Я даже не знал, что моя память хранит этот кусочек жизни моей семьи и благодарен за них. — Марсианин улыбнулся и, не удержавшись, погладил тонкие пальчики в своей руке. Они не были мягкими из-за постоянной работы с инструментами, но к этой ладони отчаянно хотелось прижаться лбом и забыть обо всем, что было с ним за последние годы. — Я могу предложить тебе средство, которое применял мой отец на маме. — Слова вылетели сами собой. И что ты, идиот, будешь делать, если она согласится? Винни мысленно обложил себя матом, не забыв применить особенно крепкие выражения Троттла, заимствованные тем из других языков.

— Предложи. — Ему показалось, что Чарли как то по-особенному выдохнула это слово. Хотя скорее всего это чувство оттуда же, откуда и внезапно сорвавшаяся фраза: порождено смесью быстро перерабатывающегося в крови алкоголя и многолетнего желания обмануться.

— Тогда снимай туфли и закидывай ноги на диван. Двигайся к валику. Бокал можешь не ставить, он мешать не будет. — Чарли заерзала, снимая босоножки и отползая чуть выше. Марсианин, допив свою порцию, развернулся к девушке и, стараясь не позволять взгляду скользить выше уровня ее колен, осторожно сжал ступню меньше собственной кисти длиной. От опорной части стопы его сильные, способные ломать и гнуть металл, пальцы, аккуратно нажимая, двинулись к краям. Альбинос ждал реакции. А что, если в традициях этого мира вот так нельзя? Если их интимный ритуал как-то связан с ногами, и его действия оскорбят? Он, конечно, читал про брачные обряды, да и откровенное видео смотрел, но вдруг? Чарли на мгновение замерла, осознавая происходящее, а потом его слуха достиг долгий выдох на грани стона.

— Что? Больно делаю? Так плохо? — Он перестал мять ее ногу, ограничиваясь лишь едва уловимым поглаживанием.

— Нет, ты очень хорошо делаешь. — Винни снова принялся за более интенсивные действия, ободренный, и посмотрел в лицо девушке. Чарли чуть порозовела, смущенно следя за ним, и, кусая губы, иногда позволяла себе вот такие выдохи. Он заметил, как напряжено ее тело. Ей неприятно? Больно? Но тогда она, наверное, сказала бы, ведь так?

— Чарли, расслабься, пожалуйста. Я же ничего страшного не делаю. Просто массаж. — Он сам не понял, как его голос перешел на хриплый шепот. Да что там говорить, вообще не понял, как он, собирающийся только проводить до гостиной, оказался на диване и с тонкой щиколоткой в руках! А ведь мышь раньше почти не видел ее щиколоток, спрятанных в коричневых сапогах. Ее ноги оказались меньше, чем он ожидал, да и вся она внезапно стала более хрупкой в этом легком летнем платье. Впервые он так долго трогал человеческую кожу, не украдкой гладил, не случайно касался, а скользил пальцами, ощущая гладкость и шелковистость. Наверное, для многих на Марсе внешность землянки может показаться непривлекательной, но ему определенно сносило крышу от голубых венок, от окрашенных в красный (красный!) ногтей, от маленькой пятки, которую можно встретить разве что у ребенка. Марсианин почувствовал, как мучительно хочется поцеловать каждый пальчик самой изящной ноги, что он когда-либо видел.

О Фобос! Эти ноги навсегда поселятся в его фантазиях! Кажется… даже не кажется: он — извращенец!

Чарли молчала, спрятав смущение в бокале «Мартини», но расслабилась. Альбинос взялся за вторую ступню и начал осторожно повторять то, что делал с первой. Девушка отставила на пол опустевший фужер и, прикрыв глаза, откинула голову назад. Теперь можно было рассматривать ее, не таясь. Это свет так обрисовывал ее силуэт, ткань тонкого платья сыграла шутку, или под ним и вправду стали четче, чем когда-либо просматриваться напрягшиеся соски? Ее грудь и правда так часто вздымается от сбившегося дыхания? Открытая шея так и манила прижаться к ней губами. И землянка гораздо чаще, чем обычно, облизывала порозовевшие губы…