Её наряд был очень старым, не одно поколение ведьм воспевало в нём луну. Мех на рукавах сильно обтрепался, кое-где даже недоставало кусков, а символы, расшитые когда-то золотыми нитями, уже не сияли так, как раньше. Чернота, словно тьма ночи, поглотила их.

«Рано или поздно всё стареет и умирает», – подумал юноша, решительно направляясь к старушке, которая с интересом разглядывала его бесстрастное лицо. Все чувства, что принц испытывал сейчас, отражались лишь в серых глазах. Они то загорались от внутреннего света, и серебро сливалось с желтизной, то погружались в вязкую тьму, затягивающую на глубину любого, кто в них посмотрит. Эти очи порабощали своей красотой, эмоциональностью и бескрайней пустотой.

Возле жрицы мрак сплёл несколько фигур, играясь с языками пламени, которые то поднимались, освещая лишь Алефтину и не давая видеть других участников, то с почтением кланялись, приветствуя воссоединение наследника крови и хранительницы рода.

Впервые за шестьсот лет они встретились на священном ритуале, где будут вместе воспевать Луну.

– Я не могу участвовать в обряде, – принц не оставлял попыток разрушить магию. При взгляде на неподвижные силуэты он думал лишь о том, что один из них принадлежит Лидии. И сердце тогда клокотало от собственного бессилия, противясь чужой воли, боясь, что заговор сможет превратить его в безвольную марионетку.

– Ты уже участвуешь! – острый взор пронзил насквозь,

– Но все могут быть в опасности, потому что…

– Эта цена. И мы её заплатим, если придётся, – продолжила спокойно старушка, не обращая внимания на протестующий жест юноши.

– Неужели вы не понимаете?! – яростное рычание вырвалось из груди. – Мы все здесь умрём!

– Смерть – малая цена за жизнь рода.

– Не будет никакого рода! – эмоции бурлили внутри, желая прорваться, вихрем сметая все доводы одной лишь фразой «Я не хочу!».

До принца донёсся взволнованный шёпот, зародившийся в тенях при слове «смерть». Он расходился в стороны, подобно кругам на воде, заставляя трепетать линию людей.

– Лично я не собираюсь сгнить в яме из-за того, что какой-то старикашка вздумал женить меня на своей правнучке.

– Ты не умрёшь, – глаза Алефтины смотрели пристально, и в них, кроме красного пламени, ничего не отражалось.

– Откуда вам знать? – неистовое желание вцепиться в неё зубами и разорвать росло с каждой секундой. Зверь видел в ней угрозу и хотел уничтожить.

– Хватит! – не выдержала она и стукнула посохом о землю, дабы прекратить спор. – Хочешь того или нет, но ты уже участвуешь. Так суждено. Настало время для новой крови. Для той, что вознесёт наше племя. Даже если все мы сгинем во мраке мира, это небольшая плата за твоё возрождение, потому что ты, – Алефтина указала изогнутой палкой на него. – Мёртв.

Косте показалось, что его ноги приросли к земле, когда она произнесла эти слова. Мёртв? Он? Как такое может быть? Ум отрицал сказанное, не желая верить, но там, в глубине сердце что-то шевельнулось и прошептало: «Всё верно».

– Юный Котик… надежда и сила рода, – продлевала его агонию жрица, и складка на лице, которая лет двести назад была полными губами, дрогнула в еле заметной усмешке, – ты так и не смог покинуть свой отчий дом. А тот, кому милее смрад и трупы, не может быть живым.

У принца перехватило дыхание от боли и слёзы навернулись на глаза. Тяжело вспоминать то, что хочешь забыть, что давно похоронено в глубине сердца.

«Не надо…» – Костя стиснул зубы, чтобы не закричать. Каждое её слово взывало к памяти, воскрешая тот страшный день, наполняя его красками, эмоциями и запахами.

Он снова почувствовал себя маленьким мальчиком, что стоит на разрушенной площади и не может отвести глаз от двух силуэтов, мирно покачивающихся на ветру. Влево-вправо, влево-вправо. Ветер баюкал мёртвые тела, отдавая последнюю честь королю, своим мощным дуновением отгоняя стаю ворон, которая пировала рядом. И хоть глазницы были уже разорваны, а запёкшаяся кровь застыла по краям, в них ещё можно было узнать родителей.

Константину хотелось кричать от отчаянья, от кошмара, в реальность которого до сих пор не верилось. Казалось, закричи он и всё закончится, проснётся в своей кровати, и не будет развалин дома, да запаха горящей плоти, что стелился по земле.

Он боялся дышать, зажимая ладонями рот, страшась почувствовать внутри себя частички любимых людей.

«Почему?»

Взгляд никак не хотел уходить, прилипнув к родителям, впитывая каждую мелочь и рисуя жуткие картины пыток и смерти. Они не сдались – он знал это точно, потому что иначе б не жил, но сердце… сердце обвиняло их в этом.

Он пытался вспомнить их лица, но почему-то не получалось: «Что они делали вчера? Кажется, шли на рыбалку. Папа пел или нет? Или это было в другой день? А может, этого вообще не было? Разве он любил рыбалку? А мама?»

«Я не помню», – Костю трясло от ужаса, кто-то чудовищной рукой стёр его воспоминания, оставив лишь неясные обрывки. Боль, словно дикий зверь, разрывала на части, и спасения от неё не было.

«Все мертвы, – прозвучал в голове насмешливый голос, – ты тоже мёртв».

Да, больше всего на свете ему хотелось разделить участь родителей, и наряду с этим мечтал отомстить. Бросить убийц на потеху зверям и птицам, и пусть те рвут, клюют, мучают ещё живые тела, дабы страдания их длились вечно.

Костя вздрогнул, налетевший ветер прогнал иллюзию, и он обнаружил себя на коленях возле Алефтины.

«Это конец, – пронеслось в голове. Все, кто был здесь, видели его беспомощным, его слёзы. – Я опозорен».

Принц тяжело выдохнул и поднял глаза, чтобы встретиться взглядом с теми, кто стали невольными свидетелями его слабости. Что будет в них? Разочарование? Радость? Злорадство?

Но теней вокруг ведьмы больше не было.

– Где все? – его голос был глух, и едва слышим.

– У каждого свой Ад, не правда ли? – старушка склонилась над юношей и нежно провела пальцами по щеке, стирая набежавшую слезу. – Надежда есть, если слёзы всё ещё могут омыть твою душу.

– Где все? – повторил юноша, не слыша её слов. Всё, о чём думал – это люди. Десятки человек пропали за какое-то мгновенье. Разве такое возможно?

Правда, чего уж греха таить, в его голову закралась мысль о сговоре Алефтины со старейшинами. Ведь всего того, что он пережил за короткое время, хватило бы, чтобы сойти с ума, и только чудовищная сила воли удержала его на грани безумия.