Рэки ничего не понял. Ему чувствовалась собственная глубинная глупость, которую можно разбавить лишь прямо сказанными словами. В попытке сопоставить сказанное Лангой - он понял только последние слова, поэтому и спросил:

— Так зачем ты это сделал?

— Я не знаю. - Это был ожидаемый ответ. Потому что, спроси кто-нибудь у Рэки, зачем он поцеловал Хасегаву в первый раз - он бы ответил тоже самое. Ланга опустил глаза давая понять, что больше слов из него не вытянуть. Но внезапно он стал очень спокойным… — Может быть, потому что ты очень милым. Может быть… Потому что шел снег. Обстановка располагала. Да может быть, потому что я! Люблю тебя. — Кян замер. Его душа буквально упала в пятки от стресса. Ланга молча нахмурился и продолжил, — И не говори мне, что я не имею на это пра…

— Не издевайся надо мной! - Рэки насупился и стал махать указательным пальцем, — Это я тебя люблю! И я тебя первый поцеловал. - Они уставились друг на друга в попытке уличить во лжи, но все было безуспешно. Руки Ланги теперь тряслись не от паники, а от гнева.

— Я был первым! А ты убежал ничего не сказав. Ты смотрел на меня с испугом… Как я должен… Что я должен был делать?

Рэки схватился за голову и прижался к коленям: — Ты смотрел на меня точно так же… Два позорника. Просто кошмар. Я не могу так. Я сейчас взорвусь. - После минутной паузы он сел прямо и спросил: — А зачем было все остальное, Ланга?

Хасегава снова отвел глаза: — Я хотел отвлечься… Потом понадеялся, что ты будешь меня ревновать, хоть и знал, что это просто ужасная идея… Ты даже смотреть на меня перестал… -От напряженной улыбки у него на лице появились ямочки, — Я знаю, что все испоганил… Я сожалею…

В груди у Рэки стало морозить. Удивительно, но даже при этом он был счастлив. Просто это было не то простое согревающее счастье, которое согревало сердце и душу. Его радость сейчас таяла прямо перед ним, боясь оступиться и потерять себя. Кян притянул его к себе и стал целовать бледное личико. Хасегава виновато зажмурился и, немного погодя, уткнулся носом в чужой кадык.

Даже в таком положении им было хорошо, как никогда. Эти дни выдались слишком тяжелыми и мерзопакостными. Хотелось полностью вычеркнуть их и написать заново, но так было нельзя.

Зато оба они теперь понимали, какими были идиотами - если бы они просто поговорили в тот же вечер… Если бы они поняли, что всё это было по обоюдному согласию. Не было бы всей этой нервотрепки.

— Почему ты плакал тогда?

— Я перестарался… - Ланга всхлипнул. Его подбородок оттягивал ворот чужой толстовки, а волосы и ресницы щекотали смуглую шею.

— С чем?

Хасегава всхлипнул и продолжил: — С ревностью… - Плечи блондина задрожали и Кян принялся гладить его по спине. — Я не хочу этого больше… Рэки - ты для меня всё. Я просто не знаю, как так получилось.

— Если думаешь, что от этого будет хуже - просто не говори мне. А если нужна помощь, - Кян поцеловал его в лоб, — Я помогу, даже если мы снова поссоримся. Мы оба дров наломали. - Рэки говорил это едва сосредоточившись, потому что начал осознавать, что слова “Я люблю тебя” были не простой иллюзией. ” Ты для меня всё” - добавил он у себя в голове и заведомо простил Хасегаву во всём, что произошло по их общей вине.

— Она домогалась меня. - Кян поперхнулся, — Не по-детски… Как только нас оставили наедине - засунула руку мне в трусы. — Было понятно, о чем Ланга недоговаривал: Такое внимание со стороны девушки не могло быть воспринято никак иначе, чем с завистью. — Тогда я убежал… А сегодня пытался договориться… Она сказала, что я куда наивнее, чем она думала - и согласилась отстать.

— Не такой уж ты и наивный. Да и девушки у тебя были… - Говорил Кян чувствуя, как разрывается его сердце.

Дальнейшие слова Ланги прозвучали в его обыкновенной спокойной подаче: — У меня не встал, когда она взяла в рот. И она сделала это так быстро… Я не мог её ударить. Пока пришел в себя - только оттолкнуть и успел.

— Оставь это. - Сказал Кян и начал усиленно тереть спину Хасегавы. Делал он это, потому что готов был разорваться от злости. ” И я ничего не могу с ней сделать” - думал он. Хотя на деле ему хотелось закопать девушку на обратной дороге.

Ланга распластался на нём и просто принимал поглаживания. Теперь для Рэки его странное поведение приобрело понятный мотив: Хасегаве досталось еще больше, чем ему. И все эти разговоры о ревности. Не было ясно, где во всем этом было положено начало, а где находился конец. Единственный факт - они очень сильно набедокурили и изничтожили себя сообща.

— Это нормально, что я кажусь себе мерзким? - Спросил Ланга.

— Нет, это ненормально. Ты замечательный. - Хасегава запустил пальцы под чужую толстовку и просто сжал немного смуглой кожи в своих ладонях. Кяну хотелось съесть его. Запихнуть внутрь себя или испить до изнеможения. Эта подавленность и агрессия не были похожи на Хасегаву. Они могли подойти кому угодно, только не ему. Это именно то, что сделали недосказанность и одиночество. Кян чувствовал себя виноватым и сломленным. Ему было обидно, но он действительно взял на себя эту ответственность, как ему и следовало. — И я больше не позволю тебе оставаться одному.

Они лежали практически в тишине. Иногда Кян шептал что-то бледному уху, в другой раз сам Ланга обращался к Рэки за советом. Они обнимались до тех пор, пока два сбитых нервных дыхания не сровнялись.

Тепло, спокойствие и проведенное вместе время - Кян получил то, чего желал, пусть и не в самой идеальной форме. Постепенно Хасегава пришел в себя. Теперь он молча играл с чужими рыжими волосами, все ещё утыкаясь в чужой кадык.

— Знаешь, мне кажется… - начал он, — я теперь боюсь девушек. - В этот момент бледная рука начала настырно изучать чужой позвоночник. Кян чуть не застонал, осознав это, густо покраснел и безумно смутился. В другой ситуации он бы хлопнул Лангу по лбу, но только не в этот раз.

— Думаю, я как-нибудь помогу тебе с этим. — Несмотря на стресс, пережитый за последние дни, атмосфера вокруг благоволила чему-то большему: начиная Хасегавой, который играл с чужими волосами и шнурками от толстовки, заканчивая Рэки, в голове которого взрывался салют от любого прикосновения.

— Я хочу сделать кое-что ужасное. - Сказал Хасегава и провел рукой по чужому торсу, — Но мне это не нравится. Я будто снова пытаюсь заглушить что-то.

По-правде говоря - в его словах была доля истины, но при этом… взвинченный и возбужденный Кян уже не чувствовал надобности откладывать подобное на потом. Им в любом случае придется сделать это при первой возможности, потому что Ланга не переживет потерю собственного достоинства, а Рэки не вынесет его убитого состояния.

— Мы и так натворили много чего плохого, но… - Они больше не сводили взгляда друг с друга, — ты будешь против, если мы сделаем что-то похуже?

Получив утвердительный кивок в качестве ответа пара смуглых рук стала блуждать по чужим бедрам, пока одна не нырнула на талию, а другая не приблизилась к ширинке.

========== Седьмая минута ==========

Комментарий к Седьмая минута

Спасибо за терпение. Тяжело было собраться с мыслями, чтобы сделать главу качественной.

Я просидела над ней сначала два денечка и сегодня с 14 до полуночи.

Возможны очепятки.

Кяну нравилось целовать Хасегаву. Нравилось осторожно обнимать его губы своими, чувствовать сладковатый привкус мартини, даже стукаться зубами.

Оба были неторопливы и аккуратны: Ланга не сжимал его тело, не старался как можно быстрее стянуть одежду - просто гладил живот и бёдра партнера, слушая его тихие вздохи. Смуглые руки, висящие на талии Канадца, тоже не пытались притянуть его ближе. Разговор не стер стену между юношами до конца. Подобные прикосновения казались незаслуженной вседозволенностью, хоть оба они и понимали, что это в самом деле не так. Каждое касание заставляло сердце сердито сжиматься в груди, словно обиженное, холодное и колючее.

И парням хотелось согреться друг о друга.