– Если это письмо с благодарностями, то я могла бы и сама передать его маме, необязательно было и тебе переться, – встряла в беседу Ника.

– Что за манеры?! Тебя нормально разговаривать никто не учил? – разозлилась Неверова, сложив руки крестом на груди.

– Так ответишь на её вопрос? – переспросил Миша нормальным тоном.

– «Это не письмо с благодарностями, а письмо в благодарность, потому что она достойна лучшего» – вот что дословно сказала мама. И это письмо больше никто не должен видеть, в том числе и я, – сбавила тон Надя, с уважением ответив на вопрос.

– И тебе не хочется взглянуть на содержимое письма? – поддерживал диалог Миша, раз у сестры не получается спокойно вести беседу.

– Это не моё дело. Иногда есть то, чего лучше не узнавать, – она с грустью устремила свой взгляд в небо, но быстро его опустила, вернув улыбку, – Поэтому я не стану читать содержимое этого письма и никому не позволю этого сделать кроме Юны.

– Я тебя понял. К тому же, когда ты говоришь тише, тебя приятнее слушать, – без задней мысли сказал Миша.

– Пришли! – разбила всю атмосферу Ника.

Все трое зашли в дом и начали разуваться за исключением Нади. Миша вопросительно посмотрел на неё, а девушка отвела взгляд в сторону и произнесла:

– Я не ваш друг, так что мне нет смысла разуваться. Я не могу здесь долго задерживаться, – опустила она голову, тем временем парень понимающе кивнул и громко крикнул:

– Мам! Иди сюда, к тебе кое-кто пришёл!

Резкий громкий низкий и красивый голос. Надя даже подпрыгнула от неожиданности, а затем залилась краской. Она узнала кое-что новое.

– Иду-иду! – так же громко, как и Миша, ответила Лина. От этого звука руки девушки затряслись. Такой мощный, сильный, но приятный голос. «Этим голосом только и командовать людьми!» – подумала Надя, но тут же разочаровалась. Эта женщина никак не подходила на роль главнокомандующей.

– Здравствуйте! – прокричала Неверова.

– Здравствуй… – испытала лёгкий шок Лина от внезапного приветствия.

– Я Неверова Надя. Моя мама просила передать вам письмо. Я сейчас его достану, – она разволновалась и заторопилась.

– Не спеши. Успокойся, – улыбнулась Лина, а Миша и Ника покривились. Они двое не любили работу их матери, хотя уважали её, – Как зовут твою маму? Я не помню, чтобы у меня были клиенты с такой фамилией.

– А-а… Это потому что она вышла замуж за моего отца. Ммм… Кажется, её прежняя фамилия Белорозова. Точно! Белорозова Елизавета… – вспомнила Надя и перестала сильно нервничать.

– Всё, я поняла, о ком речь, – вежливо ответила Юна. Надя достала из сумки чёрный конверт, – Эм… что-то случилось? – растерялась мама.

– Нет-нет! Просто она не хотела, чтобы кто-то кроме вас видел его содержимое, – она протянула конверт, – Держите! – Лина взяла его и сразу же распечатала.

Первым, что она вытащила – фото. Ника и Миша не смогли увидеть, что на нём изображено, потому что Лина в тот же миг засунула его обратно. Её глаза стали стеклянными и пустыми, по щеке покатилась слеза. Все трое были в шоке, но только Надя уже видела слёзы взрослых людей, поэтому быстрее пришла в себя и виновато сказала:

– Простите…

Лина тут же опомнилась, запечатала конверт, смахнула слезу и улыбнулась.

– Не за что тебе извиняться. Передай своей маме от меня спасибо, – никто даже не успел почувствовать её слабости, ведь она профи в своём деле и может скрыть любые эмоции.

– Хорошо, до свидания, – вышла Надя в растерянности и потрясении.

– Мам, что в этом конверте? – поинтересовался Миша без какого-либо умысла.

– Ничего особенного, – натянуто улыбнулась Лина, пытаясь скрыть своё разочарование, но чем дальше, тем становилось хуже.

– Раз ничего особенного, может, покажешь, мам? – подозрительно посмотрела Ника на маму, которая впервые выглядела настолько растерянной. Стараясь подобрать слова, Лина замолчала, её обычная улыбка сошла с лица.

– Эм… – выдавила из себя хоть какой-то звук Лина, она смотрела, куда угодно, только не на своих детей. Впервые рядом с близнецами она чувствовала себя неуютно. Все её мышцы были в напряжении.

– Успокойся, мам, – грустно улыбнулась Ника, – не хочешь говорить – не надо. Если это очень важно для тебя, то я… не стану лезть, только не делай такое лицо, – заметила её напряжение дочь.

– Но Ника! – раздраженно выкрикнул Миша, сжав руки в кулаки. Вот теперь ему, действительно, хотелось узнать, что запечатано в конверте.

– Заткнись! Я всю жизнь тебя слушала, а теперь послушай меня ты! Если мама не нашла, что ответить – это, точно, что-то, о чём она не может соврать, значит, это важно. Первый раз я вижу её в таком состоянии, и ты хочешь на неё сейчас надавить?! Ничего хорошего из этого не выйдет. Всё равно, рано или поздно ей придётся нам это рассказать, – вспылила девушка, защищая маму. Ей было непонятно, почему её брат не может отступить.

– Спасибо, Ника, – опустила взгляд в пол Лина, – Ты права, когда придёт время, я расскажу вам о том, что в этом конверте. Идите – ешьте, голодные, наверное, – по её лицу можно понять, что ей нехорошо.

В тишине все разошлись. Лина заперлась в комнате и, крепко сжав чёрный конверт пальцами, она долго на него смотрела, а потом вывалила всё на кровать. Оттуда выпало 4 фотографии и письмо. Лина собрала фотографии и каждую очень внимательно рассмотрела. Она пыталась найти хоть одно отличие, но на всех изображениях был Вадим. Вадим и какая-то незнакомая женщина. На первой они разговаривали около какого-то магазинчика с красной вывеской. На второй он нежно обнял её за талию, она положила свои руки на его плечи и, встав на носочки, тянулась к его губам. Вадим влюблённо на неё смотрел и счастливо улыбался. На третьей – их губы соединились в поцелуе. Они очень органично смотрелись друг с другом. Вадим в рабочем костюме и с синим галстуком, который ему завязала Лина, волосы немного растрёпаны. На ней белая блузка, чёрная юбка-карандаш до колен и лаковые пепельные туфли на высоком каблуке.

На фотографию упала слеза. Лина хотела разорвать, сжечь и выбросить их, но не могла. Это не сжечь, не разорвать и не выбросить из памяти. Это уже никуда не исчезнет. Она с трудом смотрит четвёртое последнее фото. На нём ракурс взят ближе так, что можно было рассмотреть их лица. Их счастливые лица. Лина убрала снимки обратно в конверт и развернула письмо. Красивый понятный почерк, но немного мелкий. Пришлось вытереть слёзы, чтобы прочитать.

«Простите меня, Юна, за то, что вам пришлось увидеть то, что вы увидели. Хотя, возможно, вы уже знали. Я понимаю, что я лезу не в своё дело, но я не смогла просто закрыть на это глаза. Я думаю, что вы достойны лучшего к себе отношения.

Объясню, откуда я знаю, как выглядит ваш муж. Однажды я вас встретила на улице вместе, но не стала подходить и сделала фото. Дело в том, что я фотограф, поэтому камера всегда со мной.

Я встретила их 28 сентября около отеля. Это было на улице Южной. Простите, но я не смогла пройти мимо.

И спасибо вам за то, что помогли мне. Я, правда, вам очень благодарна. И теперь я, действительно, счастлива. И вы найдите своё настоящее счастье».

– А достойна ли я, быть счастливой? – полушепотом произнесла Лина и вложила фотографии и письмо обратно в конверт. Она встала, открыла свою шкатулку с украшениями, высыпала их все, затем потянула за едва видимую верёвочку, поднялась дощечка. Положив туда конверт, Лина вернула всё на свои места и легла спать. Она проспала до самого утра следующего дня.

Барабанящий по окну дождь и раздражающий шум будильника разбудили обитателей дома Воскресенских. Шаркая по полу тапочками, все начали готовиться к новому рабочему дню. На плите что-то громко шипело, лилась вода в ванной. Звенела посуда. А потом дверь захлопнулась, и стало тихо. Сколько же звуков хранит в себе этот дом.