Адалин Ридвон

– Ты совсем спятила?! Заявляешься к нам посреди белого дня! – злое шипение мачехи заставляет меня прикрыть веки. – Немедленно убирайся из нашего дома и больше не вздумай появляться здесь! – визжит так, что щёки трясутся от ярости.

– Мама, да что ты с ней церемонишься, вытолкни её отсюда, или это сделаю я! – перебивает гнусавый мужской голос.

Позади госпожи Магрит появляется её сын – Раймонд. За пять с половиной лет он не изменился, разве только отпустил волосы, зализанные назад и собранные в жиденький белобрысый хвост. Трёхдневная щетина на остром подбородке, местами плешивая не изменилась.

– Отойди, мама, я всё решу, – с пафосной заботой обнимает её за плечи худощавыми пальцами.

Магрит надменно вздёргивает подбородок и с гордостью уступает в дверях место для своего любимого сына.

Я собираю всё своё самообладание, чтобы выдержать колючий взгляд сводного брата, который оценивающе пронизывает меня с головы до ног.

– Чего припёрлась? – скрещивает на щуплой груди жилистые руки. – Сказали тебе, убирайся, – выплёвывает он с презрением.

Не ожидала, что мне предстоит вступать в соперничество с мужчиной. Но ради своей дочери я сделаю всё, даже брошусь в драку и выщиплю эти облезлые волосы, как перья у петуха.

– Я хочу видеть отца, – решительно заявляю. – Я не уйду отсюда, пока не поговорю с ним.

– Не уйдёшь? – фыркает он и делает шаг вперёд, заставляя меня напрячься и отодвинуть дочку за себя. Кери сжимает мою ладонь сильнее – она всё понимает. Я не знала, чего ожидать от этого человека, которого так и не смогла разгадать, живя с ним под одной крышей много лет.

– Ты, серая мышь, блудливая стерва, за кого ты себя выдаёшь? Если сейчас не уйдёшь, я с порога тебя спущу лицом вниз. Бери своё отребье и проваливай.

– Не говоли так о моей маме! – вырывается дочка, не успеваю я охнуть, как малышка пинает по колену здорового мужчину.

– Ай! – дёргается Раймонд, а я хватаю ребёнка и прячу за себя.

– Ах ты, мелкая гадина! – грязно вопит сквозь стиснутые зубы подлец и шагает вперёд.

– Только попробуй, – преграждаю путь, вставая в боевую готовность. Ярость раскалённой лавой рвётся наружу. Я сжимаю челюсти, меряя взглядом этого подонка. Не позволю так говорить о Кери! Никому не позволю её обидеть!

– Раймонд! – бросается к сыну Магрит. – Ты как? Больно? Ничего, я вызову лекаря, подадим на них в суд. Она возместит нам сполна. Больно, да? Надо приложить лёд. Аманда! Хотя нет, сначала лекаря.

Раймонд не сводит с меня взгляда, в то время как его верхняя губа приподнимается в зверином оскале, обнажая мелкие зубы.

Секунды идут за секундами. Грудь вздымается распалённым вдохом, кровь толчками бьёт в виски. Я так ничего не добьюсь, даже если заеду по смазливому лицу этому гаду. Сделаю хуже, да и зачем травмировать лишний раз Кери. Она вообще не должна этого слушать. Я так и не нашла, с кем её можно было оставить. В родной провинции у меня не осталось знакомых. Сейчас действительно лучше уйти, всё равно с отцом мне не дадут увидеться. Зря я пришла, надеясь на благоразумие со стороны мачехи.

– Пойдём, родная, – шепчу дочке, отрывая затуманенный яростью взгляд от победно ухмыляющегося Раймонда.

– Слушай, ты! – задерживает угрожающий окрик Магрит. – Запомни, дрянь, вздумаешь прийти снова или выследишь моего мужа, пожалеешь, что на свет родилась. Я тебя окуну в такое болото, что вовек не отмоешься, раздавлю, как муху. Опозорю весь род, что захочешь своё имя забыть, я тебе создам таких проблем, твоя дочь будет всю жизнь хлебать эту грязь, купаясь в дерьме.

Я резко оборачиваюсь, чтобы ответить, но последующие слова заставляют застыть на месте.

– Она ведь, – небрежно кивает мачеха на выглядывающую из-за моей юбки Кери, – не от твоего муженька? Известно мне, откуда…

Я резко выдыхаю, качнувшись на вдруг ослабших ногах. Тело прошивает волна болезненного жара, собирающего под сердцем комом. Растерянность и беззащитность охватывают жёсткими путами.

Пока оглушённым звоном гудит воздух, Магрит с превосходством задирает подбородок и едко ухмыляется. Её последние слова звучат, как укус ядовитой змеи.

Не знаю, каким непомерным усилием заставляю себя двигаться, но я отворачиваюсь и берусь дрожащими пальцами за металлическую ручку двери. Рывком распахиваю её и переступаю порог своего дома.

С лестницы я буквально бегу, не видя перед собой ничего. Кери едва успевает за мной.

Магрит знает?

Что она знает?!

ЧТО?!!

Проклятье!

Мысли горячей пульсацией бьют в затылок. Я даже не сразу чувствую, как мелкий холодный дождь бьёт по лицу, а липкий холод охватывает плечи. Останавливаюсь. Несколько секунд растерянно моргаю, осматривая тяжёлые тучи над головой и пустующий двор, а затем быстро срываю с себя жакет, укрываю им голову Кери, и мы бежим к воротам.

На дороге, к счастью, стоят свободные повозки, мы садимся в одну из них. Я подсаживаю Кери внутрь и говорю кучеру адрес гостиного двора, – единственного, который знаю. Сажусь в карету.

Кери улыбается, а мне хочется разрыдаться. Во-первых, мы очень устали с дороги на корабле, во-вторых, страшно хотелось есть, а в-третьих, я не увиделась с отцом. Всё это вымотало. Но я никогда не позволяла себе слабости, какими бы трудными ни были времена.

Проглотив тугой ком, я стираю со щеки малышки холодные капли, беру жакет и стряхиваю влагу.

– Надо же, а ведь тёплое весеннее утро не предвещало такого ливня.

Кери смеётся, когда на неё попадают брызги, её смех заставляет забыть о случившейся неприятности, и я смеюсь вместе с ней, прижимая дочку к груди.

Карета трогается с места, и всё, что я успеваю увидеть в запотевшие стёкла, очертания усадьбы Ридвонов в облаке влажного тумана.

Мой смех стихает, а в сердце закрадывается щемящая тоска и радость, что я вернулась. Всё-таки это мой родной дом. И я получу его.

Глажу малышку по спине. Да, мне пришлось уехать. У меня была на то причина.

«– Она ведь не от твоего муженька? Известно мне, откуда…»

Зажмуриваюсь, прогоняя из головы злой голос. Это всего лишь её догадки! Никто не знает и никогда не узнает, кто отец Кери.

Целую малышку в макушку светло-медных волос. И я нисколько не жалею о том, что случилось. Я уже не та напуганная и растерянная девица, которая покидала родную провинцию. Я увижусь со своим отцом и заберу своё право на усадьбу Ридвон.

– Мы остались без дома? – вдруг спрашивает Кери, выдёргивая меня из мыслей.

– Нет, конечно, нет! – смотрю на неё с удивлением. Почему у неё возникли такие мысли? – Мы будем жить в нашем доме. Просто маме нужно немного подумать, – глажу её по мягким, как лён, волосам, – а пока подкрепимся.

– Ляблочным пудингом?!

– И им тоже.

Настроение заметно улучшилось. Всё ведь не так плохо, правда? Просто пришло время поднимать старые связи, которые имел мой дед, Роу Ридвон, и обратиться к хорошему законнику.

Фоэрт Кан

Промозглый серый ливень прорвавшейся плотиной обрушивался на остроконечные крыши столичных ратушей беспрерывно целых два дня. И сейчас противно бьёт в стекло, действуя на нервы.

Откладываю поднятый архив и запрокидываю руки за голову, устало прикрываю веки. Нужен сон и отдых. Я давно об этом не думал, но после недавних событий – он мне необходим.

В дверь раздаётся громкий стук, заставляющий болезненно поморщиться и сесть в прежнее положение.

– Да, – разрешаю войти, разминая затёкшие плечи.

– Господин Кан, простите, – заглядывает Эстос Вирон.

– Чего тебе? – спрашиваю, делая вид, что работаю.

По его растерянному и испуганному лицу я понимаю, зачем он тут.

– Простите, господин, у моей мамы опять приступ, мне очень срочно нужно к ней.

Я выдыхаю, качнув головой, и, опираясь ладонями о стол, медленно поднимаюсь со своего места. Иду к Эстосу. Мужчина пятится, когда я возвышаюсь над ним.