— Ещё волнуешься о сестре? Не нужно, я дружу с руководителем её канала, нужно только позвонить. Она считает, что сможет настоять на своём, но это далеко не так, — Соын улыбается, но парень лишь качает головой.

— Не в этом дело.

— Тогда в чём? Всё ещё теряешься в прошлом?

— Ну, знаешь, как говорят: «Те, кто не могут вспомнить прошлое, обречены», — с грустной усмешкой замечает парень.

— Говорят не так, милый.

— Но достаточно близко, — он достаёт их внутреннего кармана несчастную фотографию и протягивает её матери. — Это фото тебе о чём-нибудь говорит?

— Что за безобразная машина? — с отвращением в голосе говорит она, рассматривая снимок. — И где это вы?

— Оно было сделано за неделю до папиного ареста.

— Насколько я помню… Мы с Дженни были на Хондэ, ты был ещё в школе, и… Джихёк был занят на работе, как он сказал. Логично, и всё же… Ему нравилось ходить в походы, вся эта специальная экипировка и одежда кружили ему голову как школьнику, — она отдаёт снимок и, не сдержавшись, обнимает своего сына. — Хорошей тебе дороги.

Она идёт обратно в зал, чтобы прибраться, так как Суджин сегодня чувствовала себя не очень хорошо и проработала только половину смены. Чонгук обувается и слышит знакомый голос, который прогоняет по его телу табун мурашек:

— Ладно тебе, чего такой кислый? — в прихожей в метре от него стоит Джихёк в той одежде, в которой его арестовали пятнадцать лет назад. Его руки в карманах куртки, взгляд спокойный.

— Отец? — сердце стучит в горле, а руки дрожат. Он более чем уверен, что это галлюцинация, но всё выглядит так реально, так по-настоящему, что… — Что же это такое?

— Не волнуйся так, — улыбается он какой-то кровожадной улыбкой. — У нас будут мальчишеские выходные. Я раздобыл машину, идеальный лагерь. Маме необязательно знать об этом, это будет нашим маленьким секретом.

Гук отворачивает голову, видит рядом на тумбочке горящую свечу и тянет к ней руку, горячие языки пламени жгучей болью впиваются во внутреннюю сторону ладони, но он терпит.

— Это нереально, — твердит он самому себе и снова смотрит на отца. Он всё так же стоит, улыбается, спрятав руки в карманы.

— Здорово звучит?

Здорово звучит?

Здорово звучит?

Эта фраза тысячным эхом разбивается о стены прихожей. Чонгук приходит в себя, когда чувствует очень острую боль: его пиджак загорается от близкого контакта со свечой, и он отпрыгивает, размахивая ладонью, быстро снимает с себя вещь и швыряет на пол, тушит её ботинком и глядит на ладонь. На ней сильный ожог.

— О боги, ты в порядке?! — Соын возвращается обратно, услышав крик, и подбегает к своему сыну, чтобы проверить его состояние.

— Всё хорошо! Не надо волноваться, я в порядке! — успокаивает он её, поглядывая женщине за спину. Галлюцинация с отцом исчезает, растворяется в воздухе, и его сердце медленно приходит в норму. — Я в порядке.

◎ ◍ ◎

Трель от видеозвонка прерывает проигрывающийся плейлист с корейским хип-хопом. Ёнхи отвлекается от уроков, откладывает ручку в сторону. Благо, повреждена правая рука, и она может спокойно заниматься уроками и даже посещать школу. Ей не требуется более длительная реабилитация, девушка быстро приходит в себя и продолжает жить, словно ничего нет. Японский аноним больше её не тревожит, но Тао не хочет посвящать девушку в подробности их встречи с таинственным некто. Но её устраивает итог, хотя всё равно, слыша щебет птиц при уведомлении их какаотолка, она напрягается и опасается увидеть снова этот длинный ник. Сейчас по скайпу звонит Чонгук, несмотря на позднее время. Он, скорее всего, знает, что девушка всё ещё сидит над учебниками в десять часов вечера и встанет из-за них не скоро, так как на носу конец учебного года и множество контрольных впереди. Она решает сделать паузу и принимает вызов.

На экране появляется сначала неотчётливые из-за шаткой связи два лица и яркое красное пятно над одним из них, но через несколько секунд качество улучшается, и Ёнхи видит Чонгука и Тэхёна, сидящих на диване перед телевизором с ноутбуком на чьих-то коленях. Дженни рассказывала о том, как прошло украшение квартиры её крёстного и каким злым он ходил, однако сейчас она видит, что они с Тэхёном неплохо сдружились. Это её радует.

— Привет, — улыбается девушка. — Чего не спите?

— Я собирался, но вспомнил, что давно с тобой не виделся и не разговаривал. Решил совместить два в одном, а Тэхён тоже захотел присоединиться, — он говорит полушёпотом, рядом на подушке девушка замечает чьи-то длинные волосы, спутавшиеся в гнездо. Под одеялом сопит девочка, и они со своим видеозвонком ей совсем не мешают.

— Понятно. Как у вас дела?

— Нормально. Не сплю круглыми сутками, работаю, Тэхён за мной таскается, а Джухён часто зависает у Дженни. Ничего необычного, — пожимает плечами Гук. Старший иногда отвлекается на идущие по телевизору мультфильмы и отключается от их разговора, не улавливая текущей мысли, как, например, сейчас: он заинтересовано слушает, о чём рассказывает Спанч Боб Патрику. — Ты сама как? Как Тэхи?

— Всё хорошо, — вместо того, чтобы ответить словами, девушка разворачивает ноутбук и демонстрирует свою младшую сестрёнку, которая давно уже спит в своей кровати, отвернувшись к стене. — Завтра уже идёт в школу, с ней всё хорошо. Я слышала, что вы хотите Джухён перевести к ней?

— Да. Думаю, девочки поладят, — кивает мужчина. — Как твоя подготовка? И как там твой ненаглядный жених? — Чон улыбается в зубы, видя мгновенное раздражение на девичьем лице, и Тэхён обратно вклинивается в разговор, заинтересовавшись новой темой.

— Боже, аджосси, ты серьёзно?! — она утихает, вспомнив, что сестра спит. — Он пень тупой, до моего уровня ему ещё топать и топать, какой ещё жених? Тем более он китаец, я не люблю вегугинов, — она цокает недовольно, удручённо смотря на веселящегося крёстного. Тэхён тоже улыбается; ему не хватает таких обычных вечеров, и он, кажется, уже начинает привязываться к ним и привыкать к такой жизни.

— Да ладно тебе, не все китайцы плохие, тот просто дураком был. Качок — и всё, если сдуть его синтоловые мышцы, то он всю свою очаровательность потеряет и будет лузером, — мужчина пожимает плечами. — А этот вроде учится. Сколько ему?

— Семнадцать, — устало отвечает Ёнхи.

— Не такой и старый, но… Я видел, у него есть татуировки? — с прищуром замечает парень.

— Ага, типа крутой. Боже, аджосси, давай не будем о нём, меня сейчас стошнит, — она разводит руками и с угрозой хмурится, на что Чонгук лишь прыскает со смеху, но соглашается. Такое поведение крестницы ему о многом говорит, на самом деле.

— Ладно, ты занимайся дальше, мне завтра ещё на работу с утра, новое дело. Кстати, чтоб ты не унывала, я всё ещё работаю над твоей подругой, — Чонгук прикрывает рот ладонью и переходит на шёпот, чтобы «никто не услышал». Тэхён заинтересована смотрит на него. — Хотя твой отец хочет его закрыть, негодяй. Ничего, я ему ещё покажу, что здесь всё нечисто. Всё, спокойной ночи.

Ёнхи молча смотрит на них, немного растерянно опускает взгляд, и эта реакция не даёт парню завершить звонок первым. Он видит, что подросток хочет ему что-то сказать, но то ли не может подобрать слов, то ли просто не решается на такой шаг. Ким пододвигается к столу и поджимает губы, смотрит Гуку в глаза через камеру.

— Спасибо тебе, аджосси. Большое спасибо.

Чон улыбается, и девушка сама отключается. Они убирают ноутбук на кофейный столик, который отодвигают в сторону, и парень поднимается с дивана, желая ещё не спящему Тэхёну спокойной ночи.

— Гук, — зовёт его красноволосый и неловко тянет за рукав толстовки, парень не удерживает равновесие и садится на край дивана, совсем рядом со своим сожителем. — Я могу завтра поехать с тобой?

— Зачем? Тебе лучше остаться с сестрой. Вообще, следует пойти в её школу и забрать документы, ты ведь её опекун, мне они ничего не выдадут. И… — в голове крутится запись с диктофона. Чонгук продолжительно смотрит в карие яркие глаза и тяжело вздыхает. — Лучше не лезь в преступный мир. Здесь нет ничего хорошего.