Он говорил и говорил, точно так же одержимо, как она в прошлый раз, и никак не мог остановиться.

Его слова достигли ее и слезами потекли по щекам Ледибаг.

Лишь сейчас она по-настоящему поверила, что ее чувства могут быть действительно взаимны. И переполненная осознанием этой правды, она не смогла сдержать слез.

Адриан обнял ее.

— Все в порядке… — сказал он, гладя ее волосы. — Ты можешь сейчас не сдерживаться.

И Ледибаг впервые позволила себе по-настоящему расплакаться. Она всхлипывала, высвобождая вместе со слезами все то, что так долго томилось в ее душе, но Адриан крепко сжимал ее в руках, и постепенно она начинала успокаивается.

— Знаешь… — начал он вдруг, — один хороший человек сказал, что даже обычные люди способны сделать мир лучше. Я думаю, ты тоже, даже без Камня Чудес можешь очень многое изменить.

Это были ее слова, слова Маринетт. Леди не ожидала, что он запомнит их. И как же удивительно, что сейчас они вот так вот к ней вернулись. Скольких ошибок удалось бы избежать, если б каждый человек чаще прислушивался к собственным словам?..

Вдоволь наплакавшись, она подняла красные от слез глаза.

— Нам нужно встретиться. — Адриан не понял ее сначала, но она подняла на него взгляд и повторила громче: — По-настоящему, лицом к лицу.

У нее исколотые руки швеи. У него — изящные ладони пианиста.

У него будущее, весь мир. А у нее — долги, проблемы и одни препятствия на пути.

И неужели несмотря на все это, они действительно могут быть вместе?

Сейчас, заглядывая в глаза Адриана, Ледибаг могла ответить, не колеблясь, — да. Это возможно.

Адриан улыбнулся и крепче сгреб ее в руках. Окрыленный этим счастьем, он целовал ее шею, щеки, губы, а Леди привычно сжимала пальцами его кудрявые волосы. Они тянулись друг другу и утопали в этом сладостном мгновении.

Комментарий к Глава 14. Музыка

Написано под впечатлением от Прелюдии в соль минор С. Рахманинова (соч.23 №5) и Кампанеллы Ф. Листа в соль-диез минор. Очень разные, знаю, но почему-то именно такое сочетание в голове.

========== Глава 15. Ожидание ==========

После концерта отец, к удивлению Адриана, совсем ничего ему не сказал. Никаких упреков и обвинений. Во время поездки обратно домой он не проронил ни слова и даже не взглянул на него.

Только оказавшись дома, ближе к ночи Адриан решился с ним заговорить:

— Я давно хотел спросить, пап… Зачем ты заставляешь меня играть?

Габриэль выдохнул и нахмурился. И Адриан уже ожидал, что он ответит ему что-то вроде: «Чтобы вырастить тебя достойным человеком, способным показать себя в высшем обществе» или что-нибудь в этом духе.

Но Габриэль ответил неожиданным образом даже для себя самого.

— Потому что твоя мама очень любила играть.

Адриан пораженно замер. Раньше отец никогда не говорил с ним о матери. Эта тема стала в их семье чем-то вроде негласного табу, а сейчас отец вдруг сам решил заговорить об этом? С чего вдруг?

— Даже самые сложные композиции в ее исполнении всегда звучали так легко и изящно… — Габриэль задумчиво отвел взгляд куда-то в пустоту. Возможно, к воспоминаниям, которые мог помнить лишь он сам. — Она смогла бы прославиться на всю Францию, если бы только сама этого захотела. Но она никогда не любила выступать на конкурсах или концертах. Наибольшее наслаждение от игры она испытывала, только играя для себя и… тебя, Адриан. — Отец перевел на сына взгляд. — Она очень часто играла для тебя, когда ты был еще мал.

Значит, те воспоминания не были ложными? В тот раз он действительно вспомнил свою мать.

— Я… помню.

Габриэль приблизился к сыну.

— Когда ты играешь… я вспоминаю ее. — Агрест-старший грустно улыбнулся и взъерошил волосы сына. — Ты играешь совсем как она, и я неосознанно повторил с тобой ту же ошибку, что и с Эмили. Веря в то, что развиваю твой талант, я лишь ограничивал тебя.

Габриэль отошел к столу.

— Прости, что давил на тебя все это время. Я больше не буду заставлять тебя посещать все эти концерты, — он вдруг усмехнулся. — Но если тебе интересно, парочке уважаемых людей очень понравилось твое выступление.

Когда Адриан ушел, Габриэль опустил взгляд на свою брошь. Этой ночью им обоим было, о чем подумать. Но затем Агрест поднял взгляд на портрет жены, и взгляд его был полон решимости. Игра Адриана взбередила в его душе воспоминания, которые, казалось было, поблекли по прошествии лет, но сейчас заново вспыхнули в его сердце невероятно ярко.

В кабинет вошла Натали. Она держала в руках какой-то конверт размером с альбомный лист.

— Пришли результаты вашего запроса.

— Они выяснили, кто проник на этаж по чужому пропуску?

— Да.

Габриэль продолжал рассматривать портрет и не оборачивался. Молчал, крепко сжав губы. На висках проступили желваки.

— Вы уверены… что ответ вам все еще нужен, месье?

Мужчина сузил глаза.

— Положи на стол.

Натали подчинилась и опустила конверт на край стола, а затем ушла, оглянувшись напоследок. В ее глазах была грусть.

Агрест переводил взгляд с конверта на портрет жены. И снова на конверт. Внутри этого письма то, за чем он гнался так долго. Тот самый шанс, ради которого он был готов отдать все, что угодно.

Но игра Адриана всколыхнула слишком много чувств в его сердце, слишком сильно ему захотелось вспомнить ту семью, которой больше нет. И Габриэль окончательно убедился в том, что ему следует вернуть её, как можно скорее. Он сделает для этого все возможное. И невозможное тоже.

И он вскрыл конверт.

❁❁❁

Перебрав уже почти весь шкаф, Маринетт уже час вертелась перед зеркалом и, неудовлетворенно нахмурившись, продолжала рассматривать свое отражение. В конец выбившись из сил, Дюпэн-Чен плюхнулась на кровать со вздохом отчаяния.

— Ну почему это так сложно?

— По-моему, ты сама все слишком усложняешь, Маринетт, — подлетела к ней Тикки. — И самый первый наряд вроде был совсем ничего.

Маринетт усмехнулась. Она, конечно, ценила желание Тикки помочь, но вкусы ее квами мало изменились со времен позапрошлого столетия, так что… Была бы тут Алья, наверняка что-нибудь придумала, но к ней Маринетт не могла сейчас обратиться. Снова выдумывать очередную ложь не было никакого желания, а характер сложившейся ситуации был слишком запутанным, чтобы описать в двух словах. Так что Дюпэн-Чен ничего не оставалось, как продолжать обводить унылым взглядом вещи на кровати.

— Или может быть, — квами подлетела к ней, — ты уже жалеешь о том, что…

Маринетт вздохнула и отрицательно покачала головой.

— Нет, не в этом дело. Думаю, пришло время рассказать ему обо всем, дальше тянуть с этим не имеет смысла. Только…

— Только?..

Девушка набрала в легкие побольше воздуха и резко поднялась, сложив руки на поясе.

— Не уверена, что я к этому готова.

Даже приблизительно Маринетт не могла себе представить реакцию Адриана. Хотя нет, врет. Отрицательное развитие событий ей рисовалось во всех красках. В чудовищно уродливых красках. Она до мелочей воображала, как приезжает к заброшенному особняку, ставшим постоянным местом их встречи, как распахивает почти прогнившие насквозь двери, как входит в полуразрушенный холл, как поднимается по скрипучим ступеням… И все-таки воображалось ей все это слишком нереалистично. Словно все это случится не сегодня, не с ней и не наяву.

— Не стоит быть такой пессимистичной, Маринетт. У тебя ведь в последнее время уже лучше получается поддерживать диалог с Адрианом в обычной жизни, разве нет? У тебя все получится!

— Хочется на это надеяться, — девушка улыбнулась уголками губ. — Спасибо, Тикки.

Дюпэн-Чен задумчиво рассматривала оборки одного из любимых платьев. Конечно, Адриан удивится, когда узнает в ней свою одногруппницу. Поэтому ей стоит уже сейчас собраться с мыслями и приготовиться ответить на все логично последующие за этим вопросы. Но в голове у Маринетт творился полный бардак. И точно она была уверена лишь в одном — даже если после всего этого Агрест откажется с ней общаться, она все равно должна рассказать обо всем. Потому Адриан заслуживает знать правду и вправе сам принять решение. Даже если для нее это будет означать конец.