– Мэрит, – вновь обратилась к ней я, видя ее продолжающиеся душевные муки, – все в порядке. Мы не могли знать о том, что их фазеры были установлены именно на такой режим.

Скеннер кивнул:

– Они сами виноваты. Это грубейшее нарушение Устава Звездного флота.

Мэрит продолжала бить дрожь.

– Как я смогу объяснить его родителям, что убила их сына… без всяких оснований… Он ведь только делал свою работу, выполнял чужие приказы…

Чем я могла помочь ей? Конечно, какими основаниями можно оправдать лишение жизни? Разве могла я предложить ей ликовать по случаю собственной победы вместо того, чтобы испытывать чувство угрызения совести? Как могла я объяснить, что во всем виноват Риттенхауз, приказавший им перевести фазеры именно в это положение в нарушение всех традиций Звездного Флота?

Я обняла ее, и в этом было мое единственное утешение для Мэрит. Она пробормотала:

– У них не останется даже тела для погребения… А ведь я врач и должна лечить, а не…

Как будто ее профессия могла стать защитой от фазерного залпа!

Охранник, скорее всего, не успел даже ничего почувствовать – только удар с последующей дезинтеграцией или небольшое жжение… Я понимала Мэрит, но мне трудно было воспринимать ее боль сквозь мою собственную ненависть к Риттенхаузу. Иногда бывают ситуации, когда неприятие чужой бессмысленной смерти отходит на второй план. Раньше я в это просто верила. А теперь столкнулась вплотную.

Дверь лифта открылась, и снова наша четверка оказалась наедине с опасностью: теперь мы должны были спешить на палубу ангаров. Сначала я тащила Мэрит за собой, пока не убедилась, что она в состоянии идти сама.

Движение – разновидность терапии ее слезы высохнут, пока мы доберемся до места. К нашему счастью, Риттенхауз еще не успел отдать приказ по декомпрессии палубы ангаров. Это хорошо. Значит он не ожидал от нас, что мы попытаемся бежать таким путем. Теперь моя очередь зарабатывать очки.

«Деревянная Туфля» показалась нам нетронутой. Я продолжала с досадой вспоминать о ее вместимости, рассчитанной лишь на двоих. Сможем ли мы поместиться там все? Вряд ли. Трое – но не более того. Я осмотрелась, и у меня появились кое-какие идеи.

– Скеннер! Вы умеете управлять космическими челноками?

– Нет, но я попытаюсь.

– У него никогда не появится такой возможности.

Спокойный и холодный голос. Мы обернулись и встретились взглядами с направленными на нас фазерами. Этот голос я буду помнить всегда.

– Мне жаль разочаровывать вас, мисс Пайпер, – произнес Риттенхауз вполне серьезно.

На этот раз его победа не сопровождалась такой типичной для него усмешкой. И только седые волосы вице-адмирала слегка обесцвечивали холодную голубизну его глаз.

Я схватила Скеннера за руку, притянула к себе и прошептала прямо в ухо свой последний приказ, лишь на несколько мгновений опередив Риттенхауза.

– Прекратить! Всем отойти в сторону. Двое охранников за его спиной держали на мушке моих друзей.

– У вас светлая голова, Пайпер, – начал вице-адмирал, – и мне хотелось бы заполучить вас для моей команды. Вы стали бы для нас серьезным приобретением. А поэтому не в моих интересах отпускать вас. Тем более, что вы уже перестали быть просто препятствием для моих планов. Вы стали для них настоящей угрозой.

– С вашей стороны угроза еще более зловеща, – ответила я, все еще сохраняя запал злости не только на него, но и на себя саму.

Как я могла оказаться такой непредусмотрительной! Кирк никогда бы не допустил такого. Мне следовало бы поучиться у него вместо того, чтобы по-детски радоваться очередной мелкой удаче, думая, что больше никто не в состоянии додуматься до такого. Голубой блеск в его глазах отражал превосходство опыта над всем остальным.

– Я не собираюсь пускаться с вами в дискуссию, – ответил он.

– Вероятно, у вас нет опыта в таких вещах.

– Еще неизвестно, чья взяла, сэр. Я сжала в руке коммуникатор Сарды и открыла его футляр.

– Вы ведь азартный игрок, вице-адмирал, иначе вы ни за что не взялись бы за такое ненадежное дело.

– К чему все это? Не собираетесь ли вы открыть огонь с помощью коммуникатора? Мой хриплый голос выдавал волнение:

– Не надо смеяться. Интересно, согласились бы вы рискнуть всеми своими планами, если бы узнали о том, что я нажатием вот этой кнопки могу погубить весь ваш корабль и всю команду, запустив с ее помощью программу самоуничтожения моего космического истребителя. Или вам требуется дополнительное описание того, чем грозит цепная реакция на вашем корабле?

Он несколько удивленно посмотрел на мою побледневшую руку, удерживавшую коммуникатор. Вряд ли я смогла бы выполнить свою угрозу, поскольку мои пальцы меня не слушались, но я в любом случае должна была убедить его в моей решимости пойти на такой шаг.

– Мы покидаем ваш корабль, сэр. Сожалею, что вы действительно уверены в том, что ваша система станет благом для всей галактики и что вам удастся сохранить ее первозданный вид, но все же, я не шучу. Я хорошо понимаю, куда вы клоните, и выполню свою угрозу, если меня вынудят к этому. Я слишком молода и напугана и могу случайно нажать эту кнопку.

В моем голосе слышалась доселе незнакомая мне решимость. Риттенхауз, наверное, тоже почувствовал эту метаморфозу. В тот момент мне явно не хватало телепатических свойств вулканцев, потому что он отвел свой взгляд в сторону и стал думать о чем-то, неведомом мне, а моя интуиция здесь была бессильна. Вице-адмирал ответил:

– Неужели вы пойдете на это? Хорошо, лейтенант. Пусть этот блеф останется на вашей совести. Отправляйтесь. Забирайтесь в свое насекомое и убирайтесь прочь.

Почти шепотом он добавил:

– Мы достанем вас уже в космосе.

– Скеннер, – отрывисто скомандовала я. За моей спиной шаги перешли в бег по направлению к ангарам. Через несколько мгновений одноместный истребитель Тико уже выходил на стартовую позицию. Я не отводила глаз от Риттенхауза.

– Мэрит, садитесь туда вместе со Скеннером. Пусть он изо всех сил держится у меня на хвосте.

Она кивнула, и истребитель Тико тихонько заскрипел и закачался, когда доктор забиралась в его кабинку. Сарда, будто прочитав мои мысли, залез в «Деревянную Туфлю» и запустил двигатель.

– Вперед, Пайпер, – совершенно серьезно произнес Ритгенхауз, без всякой насмешки.

Маска на его лице, скрывающая намерения вице-адмирала, давала ему преимущество во времени, чтобы тихонько подобраться к своей жертве.

Я медленно отступила. Влезть в кабинку истребителя, не отводя при этом взгляда от Ритгенхауза, было довольно непросто, однако, забравшись внутрь, уже чувствовала себя в безопасности по отношению к залпам из ручных фазеров, для которых корпус «Деревянной Туфли» был непроницаем.

Теперь мы сидели там уже вдвоем с Сардой.

– Вице-адмирал и его люди покидают палубу ангаров, – сообщил он мне, стараясь перекричать гул двигателя.

– Команда на декомпрессию.

Мои слова несколько запоздали, поскольку он уже передавал этот приказ на панель управления взлетом.

– Конечно, они откроют по нам огонь сразу же, как только мы оторвемся от их корабля. Помните, что, несмотря на старания мистера Скотта, у них еще остается в запасе два полных фазерных залпа.

– Я не собираюсь делать из нашего челнока удобную мишень. У нас тоже есть преимущество – небольшие размеры. Только бы Скеннеру удалось удержаться у нас на хвосте.

– Я составил и заложил в компьютер траекторию нашего ухода от их корабля по прямой. Это наиболее логичный путь бегства.

– Да… Именно поэтому будем искать другой способ.

– У нашего челнока совершенно нет системы защитных экранов. Наши шансы очень малы.

Я посмотрела на него с такой злостью, что он сразу же замолчал.

– Никогда не говорите мне таких вещей.

– Можно сделать предложение?

– Да, пожалуйста.

– Если вы положите куда-нибудь свой коммуникатор, то вам будет легче управлять челноком.

– О да… вы правы.

Я ощутила прохладу рычагов управления. Истребитель уже оторвался от палубы и парил, слегка качаясь из стороны в сторону за счет работы стабилизирующих двигателей. За нашими спинами Тико отошел немного вбок, чтобы высокотемпературные потоки из заднего двигателя не опалили его обшивку. В окошко обзора на корме я прочитала полностью его имя «Полливог». Скеннер был тоже готов.