Однажды теплым осенним вечером пьяный сосед сладко спал на лавочке у подъезда. Борька с приятелем проходили мимо, увидели – на скамейке валяются ключи, вылетели, видно, из кармана. И пацаны не удержались: ключи забрали, а в карман от души навалили красной слизи из магазина приколов.

Когда мужик протрезвел, в очередной раз явился с претензией: будто бы видел – именно Борька ему одежду испортил. Подростку традиционно влетело от папаши. Но про ключи ничего сказано не было, и те так и остались валяться в ящике Борькиного школьного стола.

Однажды его приятель – с кем вместе лили слизь – спросил:

– Как думаешь, сменил этот перец замок?

– Наверно. Что ж он – дурак?

– А давай проверим.

Убедились, что никого дома нет, попробовали и обалдели – ключи подошли.

– Надо вернуть, – запоздало раскаялся Борька.

– Зачем? – удивился приятель.

– Ну а нам они на фига?

– Да хотя бы… Новый год скоро. А этот хрен уже всему двору растрезвонил: они в Таиланд едут. Под пальмой будут встречать. Сечешь?

– Нет.

– Мы ж собирались в парке бухать. А там холод, сыро. Менты могут докопаться. А тут, прикинь! Отпросимся гулять. Зайдем. Да и отметим культурно. В тепле.

Борис авантюры обожал, но эта по сердцу не пришлась. Звучало вроде безобидно – просто вроде как зайти и встретить праздник в чужой квартире. Но если кто увидит? Донесет? Отношения и без того накалены. А за вторжение вредные люди обязательно отомстят. Придумают: вещи из дома пропали. И будешь отвечать за то, что не делал.

– А если у него на охране квартира? – с надеждой спросил Борис.

– Если на охране, перед дверью должна мигать красная лампочка. А там ее нет, – уверенно сказал его более старший приятель.

Дружок учился в десятом классе, тоже любил пошкодить, в магазине то-другое стащить, но при этом учился неплохо, мечтал поступить на химический факультет. Объяснял: «Специальность перспективная. Хоть наркоту бодяжить буду, хоть в фармбизнес пойду».

Борька всегда уважал целеустремленных, да и интересно: друг показывал, как делать самопальные петарды, бодрящий чай готовил – сразу глаза на лоб и энергии через край. Поэтому на приключение все-таки согласился, и в девять вечера – до нового тысячелетия оставалось три часа – встретились в подъезде. Прошли на соседский этаж. Квартира расположена удачно – в дальнем углу. Дверь рядом деревянная, без глазка, а больше ниоткуда не просматривается.

Борька дергался, озирался. Друг вполголоса хихикнул:

– Не ссы!

Уверенно (будущий химик!) натянул латексные перчатки и вставил в замок ключ.

Проскользнули в квартиру. Приятель строил из себя опытного: свет включить не позволил, сначала шторы задернул.

Борис, хотя знал точно: соседи не появятся, все равно тревожился. А друг, наоборот, ликовал:

– Ты посмотри! Как будто нас ждал, стол накрыт!

В гостиной и правда – бутылка хорошего коньяку выставлена, бокалы. Крекеры. Сухофрукты.

– Празднуем? – приятель потянулся наливать.

– Подожди, – остановил Борька. – Помнишь, в новостях показывали? У мужика постоянно дачу грабили, и он на столе водку оставил? С крысиным ядом?

– А ты осторожный, – похвалил друг.

Отвернул у бутылки крышку горлышка, понюхал, пробормотал:

– Херасе. Миндалем пахнет. Понюхай.

– Да. Орешками, – согласился Борис.

– Вот гад! – приятель от возмущения аж осип. – Цианид где-то раскопал! Мы б щас за минуты сдохли!

– Он, видно, догадался, что это мы ключи сперли. И специально ждал нас. С гостинцами, – предположил Борька.

– Что будем делать? – щеки друга вспыхнули румянцем.

– Если бы мы померли, его в тюрьму. На шесть лет. Как того мужика с водкой, – блеснул познаниями Борис. И робко добавил: – Но пока только нас могут в тюрьму. Пошли, а? Не хочу здесь больше оставаться.

– А Новый год?

– Шампанское же приготовили. Давай в парке и выпьем. Как собирались.

– Ладно, – неохотно согласился друг. – Щас. Подожди. Хоть нагажу в квартире его.

Отправился в туалет. Борька нервно ходил по комнате, разглядывал безвкусный и давно устаревший хрусталь в горке. Лучше б обставил сосед квартиру нормально, чем деньги на Таиланд тратить.

Вышли. Заперли дверь. Отправились в парк. Борька хотел по пути выкинуть ключи в мусорку, но почему-то этого не сделал.

Бутылка шампанского хранилась в дупле трухлявого дерева. Достали, откупорили, отпраздновали. Без друзей и девчонок показалось скучновато – но больше никого на самостоятельное празднование родители не отпустили, а бежать никто не решился.

Когда возвращались обратно, рядом притормозила милицейская машина. Борис испугался: будут, что ли, на алкоголь проверять? Но по поводу запаха спиртного ни слова. Отвезли в отделение и там огорошили: кража. Есть свидетели. Предъявите личные вещи.

Ох как он пожалел, что не выбросил ключи! Но все-таки надеялся: отделаться хулиганством, незаконным проникновением в чужую квартиру. Про отравленный коньяк собирался рассказывать.

А из кармана у друга извлекли изрядную пачку долларов.

– Зачем ты их взял? – ахнул Борис.

– В смысле, зачем? – буркнул друг. – Вместе брали, вместе тратить собирались.

– Ты охренел? – его затопила ярость, бросился на приятеля.

Милиционеры растащили.

Так и получилось: только пару часов в новом тысячелетии успел на свободе побыть. И оказался за решеткой.

В камере их было четверо, все постарше, и остальные пацаны на Борькиного друга очень удивлялись:

– На фига он тебя-то сдал? За сговор больше дают.

Сам Борис, когда общался со следователями, все рассказывал честно: что враждовали с соседом давно и когда в его квартиру пришли, собирались просто выпить-похулиганить. В голову прийти не могло, что друг деньги возьмет:

– Он вроде в туалет только ходил.

Следователи разговаривали почти дружелюбно. День примерно на третий дали понять: преступление не тяжкое, с потерпевшим можно примириться, возместить моральный ущерб и дело отправить в архив. Но, ясное дело, не бесплатно.

На отца Борьке плевать, а перед матерью дико было стыдно. И понимал, конечно, что деньги – из беды его вытаскивать – ей придется доставать, папаня ни копейки не даст.

Когда пришла к нему на свидание, плакал, клялся:

– Мам! На работу пойду! Все тебе возмещу!

А она смотрела жалостливо, вздыхала:

– Какой ты у меня еще дурачок маленький…

После Рождества следователь сказал:

– Все на мази. В понедельник домой пойдешь.

Хохотнул, добавил:

– Знатные у тебя получились каникулы.

Но Борька особо не печалился, что праздники за решеткой провел. Люди вокруг оказались очень даже неплохие, опыт интересный. Даже кое с кем подружился. Собирался на зоне новых знакомых поддерживать – если говорить правильно, то «подогревать».

Но в понедельник его не отпустили. Как не выпустили и во вторник. А в среду следователь вызвал и велел мужаться:

– Беда у тебя в семье. Мама умерла.

У Лии в воспоминаниях эти десять дней зимних каникул – самые страшные в жизни. Мама постоянно плакала. Отец ходил с видом независимым, непреклонным. Несколько раз девочка подслушивала, как мама просила его найти деньги. Десять тысяч долларов. Ее одноклассница хвасталась, что у них только машина стоит пятьдесят.

Но отец отвечал одно:

– Никогда и ни за что.

Тогда мама начала уходить из дома. Возвращалась, приносила какие-то распечатанные листы.

– Что это? – спрашивала девочка.

– Кредит пытаюсь взять. Но мне не дают. Никогда на работала. А квартиру заложить нельзя – потому что дети прописаны.

– Давай я попрошу эти десять тысяч! У кого-нибудь из друзей!

– Кто ж тебе даст, – безнадежно вздыхала мама.

Но Лия попробовала – поговорить с родителями своей лучшей подружки. Получила вместо денег строгий наказ: в гости больше не приходить. Никогда.

Десятого января мама с утра снова ходила в банк и вернулась грустная. Но потом прилегла отдохнуть, а когда вышла из спальни, Лия заметила: у мамочки лицо свеженькое, глаза подрисованы, губы накрашены. Хотя прежде никогда, даже на Новый год, косметикой не пользовалась. Еще и вместо обычных брюк бесформенных надела платье – свое единственное.