Огонёк подчинился, тонкой струйкой потёк в мои руки, и вот я уже держу его весь. Лена смотрит на меня голодными глазами, тянет к нему раскрытый рот.

– Не-ет! – утробно прорычал я. – Это моё!

Она подчинилась, но отказывать себе в удовольствии не стала. Вокруг ещё много душ, их видно даже сквозь завалы деревьев, через которые эти жалкие создания собираются бежать. Но еды ещё очень много здесь, рядом. Достаточно заглянуть под машину, где трясутся двое, свернулись калачиком и скулят как шавки, получившие сапогом под рёбра.

Лена присела на корточки и любуется ими с кровожадной улыбкой на лице. Но голод сильнее, и вот она без особых усилий выдернула одного из них за ногу, после чего склонилась над бьющимся в истерике куском мяса.

Острые коготки подцепили свет, который она поднесла к губам и втянула в себя, будто перед ней не человек, а тарелка спагетти. Улыбка сделалась ещё шире и кровожаднее, а вскоре настал черёд следующего.

Мутный всё ещё боролся с соблазном, но долго ли продержится наркоман, если перед ним положить заряженный шприц? Отказаться от кайфа можно, если ты его не видишь. Но стоит медсестре набрать укол антибиотика, даже просто поставить капельницу, как воспоминания о блаженстве, что дарит героин, тут же возвращается.

– На, попробуй, – протянул я ему искру, которую всё ещё держал на ладони.

И он отбросил все сомнения, потянул на себя лучик света и поглотил его.

В отличие от Лены, он не стал улыбаться, но прямой наводкой отправился собирать свою жатву. Я лишь старался не отставать, иначе они попросту ничего не оставят…

Крик Тони прервался мгновенно, и мир вокруг изменился за один скачок. В этот момент Лена успела вытянуть лишь половину души, но человеку в её руках, этого оказалось достаточно, чтобы он рухнул сломанной куклой.

Оставшиеся в живых люди рванули в разные стороны. Они напрочь позабыли про машины, оружие и свои недавние цели. Мир вернулся в прежнее, понятное им состояние, кошмарные, чёрные твари исчезли, давая им шанс на спасение.

– Это, блядь, чё щас было?! – выдохнул с недоумением Мутный.

– Смерть, – ухмыльнулась вмиг ставшая спокойной Лена и похлопала товарища по спине. – Тебе же понравилось, да?

– Иди на хуй, – передёрнул плечами тот и отстранился от девушки.

– Аха-ха-ха! – залилась она звонким смехом. – Мутный, ебать ты душнила!

– Яа-а-а?! – не то чтобы удивился, а конкретно охуел от такого заявления тот. – Ты чё, мать?

– Тоня как? – посмотрел я в глаза Лене, намекая на то, чтобы она проверила состояние нашей подруги.

– Ща гляну, – пожала она плечами и направилась к нашей стартовой точке.

А там был полный порядок. Девушка спокойно поднялась на ноги и натянула на лицо невинную улыбку. Словно это не она только что весь мир наизнанку выворачивала.

Три грузовика внезапно затарахтели двигателями, заставив меня вздрогнуть от неожиданности. Заодно и внимание привлекли.

Не сказать, что всё вокруг телами завалено, но их много. Каждый из нас успел пять-шесть душ поглотить. Большинство, конечно, сбежали, иначе сейчас нам бы пришлось их растаскивать, чтоб грузовики смогли ехать.

У нас не было при себе чёрных львов, которые разрывали и пожирали тела. Но такое, скорее всего, зависит от компании, я имею в виду тех, кто попадает под пелену тьмы. Ведь мы ещё и десятой части того, насколько изменился мир, не видели.

Это происходит постоянно: где-то быстрее, где-то средне и такое наверняка зависит от мощности фона. А может быть, есть и другие факторы, но я не учёный, мне вообще на всё это насрать.

Одно я сейчас понял наверняка: ненавижу людей! Ненавижу их мелочные желания, что крутятся вокруг собственного эго. Мнят себя вершителями судеб, считают, будто умнее соседей, но в особенности любят тех, кому не повезло. Это даёт им самый лучший повод гордиться собой.

Я ни на секунду не пожалел о содеянном и продолжил бы рвать этих ублюдков, что решили поживиться на нашей земле. Я бы ещё раз повторил кровавую казнь в Муторе. Не знаю, возможно, окажись мы во тьме тогда, Екатерина с Клином вряд ли смогли выжить. Наверняка бы попали под общую раздачу, но их мне было бы жаль. А этих…?

Нет, эти мрази ехали сюда с одной целью: раскатать нас, размазать по асфальту тонким слоем. Вот только не в этот раз, не сегодня.

– Поехали! – крикнул я своим. – Лен, давай за руль.

– Ты ебанулся? – тут же вернула она мне. – Я не умею на грузовиках.

– Попробуй джип завести, – предложил я. – С ним справишься?

– Я умею на грузовой, – в очередной раз ошарашила нас новостью Тоня. – У меня папа дальнобойщиком был.

– Гы-ы, – тут же оскалил зубы Мутный. – Таких Тонь теперь по всей стране…

– В следующий раз за кругом тебя оставлю, – тихим голосом пригрозила ему девушка.

– Да я же пошутил, – тут же заплясал перед ней наркоман. – Тонь, да хорош, ты же знаешь, что я ебанат.

– Поехали, ебанат, – мимо него прошла Лена и первой запрыгнула в кабину.

Места там оказалось не так много, хотя втроём на двухместное сиденье мы втиснулись и даже дверь захлопнули. Но, немного поёрзав, всё же решили, что Ленку лучше усадить мне на колени.

Тоня забралась на место водителя, осмотрелась, отрегулировала сиденье и вскоре, зарычав дизелем, лихо развернулась. Грузовик пару раз подпрыгнул, зацепив обочину, и мы помчались в сторону Гуся Хрустального.

Встретил нас блокпост. В отличие от Меленковского, этот оказался живым. Люди всё ещё суетились, подчищая то, что не успели доделать. Немного в стороне раскинул лапы кран, который выставлял на проезжую часть бетонные блоки. Несколько человек вяло помогали, махали руками, указывая место, на которое необходимо поставить следующий. Справа припарковался КамАЗ с бортовым кузовом, там и находились те самые ЖБИ.

По центру дороги разгрузили кучу песка, и часть людей была занята загрузкой его в мешки, которые после этого укладывались на поддон. Точно такой же, только пустой, лежал возле обустроенного защитного заграждения, из-за него же вышел первый увиденный нами военный.

Все те люди, что занимались обустройством укреплений, похоже, были местными и сейчас вкалывали на благо чужого отечества.

Военный махнул нам рукой, с просьбой остановиться, и Тоня послушно вдавила педаль, заставляя зашипеть тормозную систему. Грузовик плавно остановился, а военный, решивший наконец поднять глаза чуть выше номерного знака, открыл рот от удивления.

Ленку с коленей я снял ещё на подъезде, и как только машина остановилась, толкнул дверь и вывалился наружу. Росчерки мне по-прежнему ловить не нужно, заклинание зарядилось при одном только желании и ледяное копьё пробило грудь охраннику.

То, что я кинул, изначально было невидимым, но человек, получив смертельную рану, замер, опустил свой взгляд на грудь, где словно из ниоткуда формировалась неровная ледяная сосулька. Она выросла прямо на глазах, с хрустом разрывая ткани, сквозь которые проросла.

Он умер, не издав ни единого звука. Однако люди, работавшие вокруг, прекрасно всё видели. Это нормальная ситуация для человека, проявить любопытство, остановиться и посмотреть: а кто же там такой приехал? Заодно можно немного передохну́ть, разогнуть спину.

Произошедшее на их глазах убийство не вызвало страха и паники. Словно они успели привыкнуть к такому.

Сколько прошло с момента первой разорвавшейся бомбы? Несколько месяцев? Даже лето ещё не закончилось, хотя тепла никто из нас так и не увидел.

Солнце будто затянуто мрачными, свинцовыми тучами. Вот только они всё никак не желают пролиться дождём, чтобы истаять, убраться долой и освободить путь для тёплых лучиков. Страшно представить, какая нас ожидает зима?

Эти люди выглядели подобно тучам. Хмурые серые лица уставились на нас, они не отображали никаких эмоций. За короткий срок, который наверняка вначале казался спасением, а вскоре обернулся адом, их сломали. Уничтожили желание жить, противиться и сопротивляться, накормили смертью. И то, что она их больше не страшит, ничего не меняет – их воля сломана.