С трудом заставив себя шевелиться, подползла к Юмичике, не обращая внимания на мелкие камни, которые раздирали колени. Я не знала, жив ли он, но как только дрожащие руки сложились над раной крестом, пропитывая лечебным кидо, для меня перестал существовать весь остальной мир. Я словно пребывала на грани сознания, в каком-то коматозном состоянии, едва не падая в обморок.

Страх, ужас… Подрагивая и покачиваясь то взад, то вперед, словно стрелка метронома, пыталась если не разрыдаться, то хотя бы оставить голову холодной от эмоций. Не получалось… от чего голова и была пуста, так это от мыслей. Потому что отчаяние и панический страх, в который меня вверг Айзен, смешивались с густой, словно смогла, злостью. Нет, не злостью. Это чувство не похоже ни на злость, ни на ярость, ни на одну эмоцию, которая взрывала бы тебя изнутри, наполняя безумием, желанием крушить и уничтожать.

Это куда хуже. Нечто тяжелое и вязкое, обжигающее разум холодом, а сердце огнем. Что лежало гораздо глубже обычных эмоций.

Месть. Вот что это.

Опустив взгляд на Юмичику, почувствовала, что это «нечто» лишь сильнее пустило корни в сердце, а затем продиралось дальше, глубже. Будто оплетало все мое тело, выстраивая новый скелет, более крепкий и устойчивый, которому не страшны ни эмоции, ни страх.

– Он не отнимет тебя у меня… – позволив слезам скатиться по побледневшим щекам, прошептала я. – Он не отнимет у меня мой мир… потому что я отниму у него даже возможность приблизиться к небесам.

Значит, так ты решил, Айзен? Убить всех, кто мне дорог, чтобы я в слезах и отчаянии приползла к тебе на коленях? Потому что боялась одиночества, потому что любила тебя, несмотря ни на что, потому что не хотела терять… В этом ты увидел мою слабость? В этом увидел свою? И решил избавляться не от слабости, а от того, что делало ее таковой. Обрубить пружины, что удерживали клешни капкана.

Как я хотела заполучить твое признание, и вместе с тем не потерять дорогих мне людей, так и ты не желал оставаться в своем новом царстве одиноким. Знать, что я тянусь и к другим людям, кроме тебя?.. Нет, такого твое эго не выдержит, верно? Ты хочешь, чтобы все принадлежало тебе. Чтобы этот сраный мир стоял на коленях, чтобы все смотрели на тебя.

О, я буду смотреть на тебя… Ведь я воистину готова пред тобой преклоняться, ведь ты в буквальном смысле подарил мне жизнь. Мой бог… Мой дьявол. Я люблю тебя и ненавижу… Я хочу обнять тебя… и причинить самую ужасную боль, увидеть в твоих глазах отчаяние и злость. Я хочу заставить тебя страдать… почувствовать то же, что ты заставил почувствовать меня пару минут назад.

Я готова простить многое, даже такой тяжкий грех, как мое собственное убийство. Но ты не посмеешь отнять у меня моё. Не посмеешь отнять возможность выбирать… Жить в твоем мире, да не иметь никого другого рядом, кроме тебя?.. Что ж. Давай посмотрим, кому удастся выиграть в этой игре.

На шорох шагов я никак не отреагировала до тех пор, пока фигура в черном не опустилась напротив меня, рядом с Юмичикой, на колени. Во мне не было ни капли желания строить из себя святую невинность или раскаивающуюся жертву. Бросив на Ичиго мрачный взгляд исподлобья, я смотрела на него, не мигая. Выглядел он, словно побитый щенок, опустивший пристыженный взгляд. Парень все понял… только почему-то это не разозлило его, а вызвало неловкость.

– Как он? – нарушил угнетающую тишину Ичиго.

Оторвав от него напряженный взгляд, посмотрела на свои руки, сплошь покрытые липкой кровью.

– Жив еще.

Язык не повернулся сказать, что выживет. В текущих обстоятельствах вообще не понятно, доживет ли хоть кто-нибудь до завтрашнего дня… вообще до вечера.

– Хинамори-сан…

– Если хочешь услышать от меня какие-то оправдания, забудь. Я была настроена серьезно. Айзен, как видишь, тоже.

– Мне жаль…

– Что именно? – не постеснялась продемонстрировать я колючую злость. – Жалеешь, что вместо тебя я чуть не убила этого идиота? Да, мне тоже жаль. И хватит смотреть на меня эти щенячьем взглядом, а то…

– Ичиго!!!

Что ж, хоть разговор этот не придется продолжать, уже неплохо. Основное кровотечение я остановила, но, боюсь, без нормальной помощи… Прости…

Если бы не присутствие Ичиго, да Иссина, который вылез в не особо подходящий момент, я бы расплакалась. Или просто бы продолжила сидеть, смотря перед собой бесцельным взглядом хотя бы минуту, в попытке собрать себя по кусочкам. Кроме тяжелой злости, повисшей камнем на сердце, практически ничего не ощущала. Разве что пугающая враждебность мужчины добавилась лишним грузом.

– Ичиго…

Иссин явно хотел услышать объяснения, как минимум понять, выхватывать из ножен меч прямо сейчас, или подождать подходящего момента. Чего он раздумывал, правда, я не поняла, однако последнее слово было за парнем, который, обернувшись ко мне с беспокойным взглядом, вновь посмотрел на отца.

– Все в порядке. Это Айзен сделал… Хинамори-сан осталась, чтобы спасти Юмичику… Она не угроза.

Да что ты говоришь? Думаешь, мне нужна твоя жалось? Почему ты такой добрый, Куросаки, а? С чего ты решил, что своим поступком Айзен обернул меня против себя? Моя ненависть и желание растерзать его в клочья не означают, что я теперь возьмусь с вами за руки и буду водить хороводы.

– Это правда?

Мой взгляд, наверное, можно охарактеризовать вопросом «да что вы доебались до меня?». Раздраженно фыркнув и поднявшись с колен, посмотрела Юмичику, от вида которого выражение моего лица немного смягчилось.

– Я хочу причинить Айзену такую боль, чтобы ему голову снесло от ненависти. Такой ответ подойдет?

Обменявшись с сыном беглым взглядом, Иссин долгое мгновение молчал с довольно грозным видом. Пытался понять, лукавлю я или же преисполняюсь настоящими эмоциями. Уж поверь, сейчас во мне говорят не просто искренние чувства, это было чем-то большим. Словно боль, которую причинил мне Айзен, сбила с меня оковы слепой привязанности. Но уходить я не собиралась, нет… Я буду с тобой до последнего…

– Ясно, – сделав для себя какие-то выводы, Иссин достал из-за пояса сложенный в несколько раз лист бумаги, заметно потрепавшийся после боя, и протянул мне. – Тогда это вам.

Бросив брезгливый взгляд на послание и приняв его не с менее недоумевающим видом, я не спешила изучать его. А перевела вопросительный взгляд на мужчину.

– Как вы и предполагали, попытка спрятать запечатывающее кидо в другом кидо не сработала, Айзен… словно знал об этом.

– О-о, да что вы? – не пропустив мимо ушей обвинительный тон, не постеснялась я преувеличить с иронией. – И… что это?

– Техника, которая поможет сдержать Айзена.

– Сдержать? – откровенно негодуя, уточнила я, раскрывая записку. – И чего тогда Урахара сам ее не применил?

– Сказал, что для ее применения требуется подготовка, а на поле боя времени для этого не будет.

– И как он собирался вот это мне передать? – потрясся листочком, в недоумении уточнила я. – Сложил бы в самолетик и пустил бы по воздуху? Или заранее заначки наделал?

Мои остроты Иссин пропустил мимо ушей, лишь недовольно сощурился, вернув внимание к сыну, которого требовалось привести в чувства. Вот уж в чем я не собиралась ему помогать, так в мотивации Ичиго. Волновало другое. Как Урахара понял, что я перешла на сторону Айзена? По нашей последней встрече?..

Когда я выторговала визит в мир живых после месячного «испытательного срока» под предлогом тренировки с Урахарой, то основной целью задалась обсудить с ним варианты того, как предотвратить реализацию плана Айзена. На тот момент, конечно, я не особо думала о «грехе Общества душ», о своих чувствах по отношению к Айзену, а также всем вытекающем дерьме и том, чтобы пуститься во все тяжкие. Но удачно сообразила, что более разбалтывать о том, что мне известна одна из вариаций будущего, не стала. Хватило минуты позора с Айзеном.

В разговоре с Урахарой я свела разговор к тому, что было бы удачно спрятать мощное запечатывающее кидо с отложенным сроком активации в другом заклинании. И так понятно, что мужчина додумался бы до этого, но почему бы и не выпендриться, да? You know, типа все сама придумала.