Не отрывая от меня взгляда, Айзен указал в сторону Куросаки Ичиго и добавил:

– Раз ты отказалась от моего милосердия, то должна быть готова столкнуться с жестокостью этого мира. Если не хочешь потерять меня… убей его. Выбери мой мир, Хинамори.

Звучало вполне логично, но… отчего же у меня столь дурное предчувствие? Айзен не собирался убивать Ичиго, но вдруг передумал? Или же это испытание для меня, и его не столь интересовала судьба парня? Уже нет. Подавленный, обескураженный, смотрящий на меня, словно собака, которая знала, что ее пришли усыпить, временный шинигами никак не отреагировал на комментарий Айзена. Его взгляд был прикован ко мне со смесью максимального недоверия, отрицания происходящего.

Но… мужчина прав. Я не могу бегать от ответственности, раз сама подталкивала его к тому, чтобы избавиться от Ичиго. Мне страшно… очень страшно. Этот страх не удалось подавить тяжелым вдохом, ни твердой рукой, что обнажила вакидзаси и направила его на парня. Подойдя ближе, уперев кончик лезвия в его грудь, я заставила Ичиго затаить дух.

Я лишилась права на милосердие этого мира, как только пробудилась восемь лет назад. А от милосердия Айзена отказалась добровольно, потому что посчитала это достойной платой за то, чтобы стоять рядом с ним, а не в его тени.

Мне жаль, Куросаки Ичиго…

До боли сжав рукоять, я сделала резкий выпад вперед, ощутив, как лезвие вакидзаси пробивается между ребер, разрезая легкое и мышцы. Вложив в удар немного реацу, чтобы обойтись одним точным быстрым движением, даже не поверила тому, что сделала. Но вид окровавленного клинка, выглядывающего из спины Ичиго, не оставил никаких сомнений. Склоняясь над парнем, почувствовала, как голову наполняет звенящая тишина.

– Прости, Ичиго…

Вот и все… своими руками… я отрезала путь назад. Руки задрожали, и чтобы избавить себя от слабости, от нерешительности, провернула вакидзаси, заставив парня истошно воскликнуть от боли. Он схватил меня за плечи, отчего и я, зажмурившись, пискнула. Нет. Не сожалей об этом, не сожалей, не смей сожалеть об этом! Ты сама решила убить в себе добродетель, заполнить ее жестокостью, так нечего жалеть себя. Прими это… живи теперь с этим!

– Капитан?..

– Все в порядке, Гин. Я лишь хотел убедиться… так будет лучше для нее. Верно, Хинамори? Ты ведь сама это выбрала.

Что, Гин, не ожидал, что все так закончится? Что тебе не удастся сберечь шанс Готея на победу? Я тоже… а еще я не ожидала услышать недоумение в твоем голосе, потому что странно беспокоиться об убийстве Ичиго после того, как катана пронзила его грудь. Причину тому я поняла, когда рискнула открыть глаза и… точнее, не поняла ничего, поскольку временный шинигами все также сидел, смотря на меня, словно на призрака или чудовище, но в нескольких метрах впереди.

– Про… сти…

Прос… тить? Что?..

Хватка на плечах ослабла, и как только шинигами откинулся на спину, освобождая грудь от моего клинка, я рискнула опустить взгляд. Сбитая с толку, словно меня за секунду переместили из жаркой пустыни в ледяные просторы Арктики, я словно ничего не видела. Смотрела на кровь, стекающую каплями с клинка, на крошку бетона под ногами, на… Юмичику, который, едва находя силы придавить рану на груди, смотрел в небо тускнеющим взглядом.

Как?.. Что?..

Нет… нет-нет-нет-нет! Нет!

– НЕТ!!!

Страх, что заставил меня оцепенеть на долгий, бесконечно мучительный миг осознания произошедшего, сменился паническим ужасом. Выронив вакидзаси и упав на колени, я дрожащими руками накрыла рану Юмичики, с трудом сообразив, как использовать целительное кидо. Как… как он вообще здесь оказался?! Он что, последовал за мной с тех развалин? Опять?! Я же говорила! Я же говорила не идти! Идиот! Тупица!!! Что же ты наделал?!.. Что я наделала?

– Не вздумай лечить его, Хинамори.

Холодный голос Айзена обжог мою душу… как бы это странно не звучало, но другими словами я не могла передать чувство бескрайнего опустошения и ужаса. На шее словно затянули лебедку, приставили пистолет к голове. Я понимала, что если не подчинюсь, это скажется на мне, но… но…

Оскалившись и сморгнув подступившие слезы, с бешено колотящимся сердцем от нахлынувшей паники, я ослушалась и применила целительное кидо. Руки дрожали, от ощущения теплой, обжигающей крови, я не могла сосредоточиться, отвлекаясь на немой крик, сотрясающий сознание. Воздуха не хватало, попытка сделать вдох лишь царапала легкие… Все металось из стороны в сторону, кружилось в бешенной пляске, делая меня сплошь оголенным нервом, реагирующим на малейший шум. Поэтому, лишь услышав шаги позади, я поддалась неожиданной вспышки страха, что разожгла злость… Нет, не злость. Ярость… отчаянную ненависть, которая помогла телу моментально отреагировать.

Схватив вакидзаси и размахнувшись, я обернулась, заставив Айзена остановиться на расстоянии вытянутого клинка, что смотрел острием ему в лицо. Я готовилась к тому, чтобы столкнуться с его бесстрастием, но в ответ на ужас в моих глазах, ту злость и отчаяние, он отреагировал довольной, удовлетворенной улыбкой, которая ввергла меня в оцепенение. Весь бой на его лице я не видела ни тени эмоций, но сейчас он смотрел на меня с искренним удовлетворением, наслаждением… садистским наслаждением, от которого у меня перехватило дыхание.

– Зачем?.. – с трудом смогла выдавить я лишь единственный вопрос. На глаза навернулись слезы. – Зачем?!

– Зачем? – одарив меня снисходительным взглядом, переспросил мужчина.

Уверенно схватившись за лезвие и дернув его на себя, заставив меня подняться с колен, Айзен шагнул навстречу. Вцепившись мне в волосы грубой хваткой, он склонился надо мной и впился в губы жадным поцелуем. Жеста еще более дикого и пугающего я не ожидала, поэтому, застыв испуганной мышью на мгновение, смогла лишь жалобно замычать. Попытка вырваться не увенчалась успехом, мужчина еще сильнее стянул волосы у меня на затылке, после чего прокусил мне нижнюю губу. Взвизгнув, испуганно вздрогнула, выронив из руки меч и оцепенела, ощущая, как язык обволакивал металлический привкус крови.

– Я же говорил, Хинамори, – разорвав поцелуй, мужчина, тем не менее, не отстранился, продолжая шептать в опасной близости от моего лица: – Если ты захочешь идти за мной, придется столкнуться с жестокостью этого мира. Порой и милосердие может оказаться жестоким… как я проявил милосердие к Канамэ, лишившись дорогого мне союзника. Но так было правильно, потому что он потерял свой ориентир, потому что он просил меня так сделать.

– Но я не просила… и Юмичика тем более…

– Это будет милосердно для него, поверь. Потому что ему не придется смотреть на то, как ты разрушишь его мир. Я потерял Канамэ, Хинамори, но тебя потерять не могу. И раз ты сама выбрала следовать за мной, – с пугающим спокойствием улыбнулся Айзен, – я уничтожу все, что будет напоминать тебе о старом мире. У тебя останусь только я. Ведь этого ты хотела, верно?

Я словно оказалась одна посреди бескрайнего поля, над которым закручивался гигантский торнадо, и куда бы я не побежала, где бы не пыталась укрыться, он меня настигнет. Его сила, величие, пугающая мощь заставляли меня прочувствовать, насколько я мала и ничтожна перед ним…

Высвободив пальцы от моих волос, Айзен аккуратным заботливым движением стер слезы с моих щек. А затем, надавив большим пальцем на рану на губе, растер проступившую каплю крови.

– Не буду тебя торопить… Буду даже рад, если попытаешь счастье вновь убить Куросаки Ичиго. Но мой тебе совет, не мучай тех, кто тебе дорог и дай им уйти, – отстранившись, произнес Айзен, и более мрачно добавил: – иначе это сделаю я. Идем, Гин.

Как только мужчина отошел на пару шагов, я поддалась ужасающей слабости, рухнув на колени. Тело не двигалось. Меня трясло, дышать было трудно, практически невозможно, легкие отказывались работать. Я ни о чем не могла думать, ни о чем… Чувствовала лишь, как больно билось сердце о ребра, а мышцы шеи стягивало в тугой узел.