– Ты… как ты здесь вообще можешь находиться?

Вряд ли под «здесь» он имел в виду конкретно коридор госпиталя, причем довольно оживленный, поэтому медперсонал моментально обратил на нас внимание. И успокаиваться Иккаку не намеревался, преградил мне проход к палате, где находился Юмичика, да еще скалился, словно злобная псина. Я даже не сомневалась, что любая попытка сделать шаг вперед спровоцирует его к рукоприкладству.

– Совет 46-ти распорядился предоставить решение моей судьбы главнокомандующему, и меня не только оправдали по всем пунктам, но еще и признали народным героем, – с последней деталью я, конечно, приукрасила действительность, но подлить масла в огонь посчитала первостепенной задачей. Если Иккаку взбесится на фоне моего бездействия, его сразу выволокут прочь.

– Заткнись. Думаешь, в это кто-то поверит, ты, чертова предательница… – угрожающе зашипел парень, подступив ко мне на шаг ближе. – Юмичика в таком состоянии из-за тебя, что бы там ни случилось, это все ты и…

– Что «и»? – сложив руки на груди и стойко стерпев его напор, я, признаться, в какой-то извращенной степени наслаждалась ситуацией. Дразнить этого парня, наблюдая за тем, как он терял самообладание из-за моих слов, оказалось настоящим представлением. – Скажи пожалуйста, ты запечатал Айзена Соуске? Ты терпел все эти годы угрозу с его стороны? О, или ты все никак не возьмешь в голову, просто представить своим маскулинным умишкой не можешь, что мне, с виду безобидной слабой девушке, удалось в итоге выйти победителем? А? Нет, – нервно, хитро улыбнувшись, шепнула я, – нет, тебе проще обвинять меня во всех смертных грехах, чем хоть на секунду допустить мысль, что я не была жертвой, что не поддалась своим эмоциям… в отличие от тебя, кричащего на весь коридор. Или Юмичики, который из-за своих чувств и попал под раздачу…

– Ах ты тварь!!!

Соврала бы, сказав, что не получила некое удовольствие от удачной манипуляции, но вот удар в лицо, конечно, оказался не столь приятным.

– Иккаку, ты что торишь?!

Отлетев к стене и едва удержавшись, чтобы не переиграть с ролью беспомощной жертвы, я лишь скривилась и накрыла ладонью пылающую щеку. Что ж, хоть ума хватило бить не со всей дури, но вот если бы не Ренджи, которого подозвали медики на поднятый шум, этим могло бы не закончиться. Удерживать взбесившегося офицера одной рукой лейтенант явно не мог слишком долго, но ему на помощь подлетела с другого конца коридора Мацумото.

– Хватит, что вы здесь устроили?!

– Устроили?! – вырвавшись из хватки Ренджи, раздраженно рыкнул Иккаку. – Это я должен спросить, почему вы так спокойно реагируете на ее присутствие здесь.

– Тебе что, капитан не доложил о том, как обстоят дела?

– Доложил, но это брехня собачья! – гаркнул на парня офицер, одарив меня ненавистным взглядом. – Не знаю, как ты им мозги запудрила, но я видел, как ты вела себя с нами в Каракуре, придя за арранкарами. Я видел, до какого состояния ты довела Юмичику… ты буквально наслаждалась этим! Невозможно так притворяться!

– Иккаку, успокойся, ты делаешь только хуже, – повысила голос на парня Рангику, сверкнув колючим взглядом. – Айзен убил Гина, и ее хотел убить! Я собственными глазами это видела или хочешь сказать, что я вру?! Она помогла остановить Айзена, ей пришлось!..

– Да откуда такая уверенность? Ты прям видела, что именно Айзен убил Гина, а? Может, это она его тоже убила?!

– Да как ты смеешь!..

– Прекратите это.

Звенящий холодом голос Уноханы в мгновение ока заставил всех участников сцены обратить на нее внимание, да прикусить языки. Несмотря на спокойствие, по взгляду женщины оказалось понятно, что пылают в ней далеко не теплые эмоции.

– Вам должны были сообщить, что лейтенант Хинамори действовала в рамках секретной операции, согласованной лично главнокомандующим. Разумеется, об этом нельзя было рассказывать, и уж тем более лейтенант Хинамори не могла выйти из роли. Если же вы недовольны ее действиями, офицер Мадараме, то можете высказаться непосредственно командиру Ямамото. Но впредь советую воздержаться от подобных высказываний на публике. Иначе кто-то может подумать, что вы выступаете против решений высшего командования.

Откровенная ложь во имя блага Общества душ или, как правильно было бы заметить, тех, кто управлял им. Разумеется, верховное командование и Совет 46-ти не упустил бы шанс выставить мои действия частью своего заранее подготовленного плана. Иначе бы тут не только Айзен, но и я выставила бы их полными идиотами. Разумеется, подобного они не допустили бы. Так что мне даровали относительную свободу в обмен на передачу всех лавров в руки мудрейших старейшин и главнокомандования. Мол, Айзен думал, что переиграл нас? Ха-ха, вот уж нет.

Против слов Уноханы Иккаку возразить не рискнул, лишь раздраженно шикнул и скривился.

– Лейтенант Абарай, проводите офицера на свежий воздух, пожалуйста. Ему нужно остудить пыл.

– Хорошо, капитан… пойдем.

С неприязнью вырвавшись из руки Ренджи, Иккаку одарил меня напоследок ненавистным взглядом, едва ли не вылетев ракетой из коридора. Нам с Рангику ничего не оставалось, кроме как поклониться капитану, которая, одарив нас внимательным взглядом, вернулась к делам, от которых ее отвлекли.

Довольно быстро и зеваки в коридоре потеряли ко мне интерес.

– Больно?

Признать честно, я немного растерялась от осознания, что Рангику не ушла. Поддавшись накатившему волнению, залепетала:

– М-м? А, нет. Да. Не… ох, ну, немного. Удар у него хороший.

– Вот же идиот, – устало выдохнув, девушка метнула в сторону, где скрылся Иккаку, недовольный взгляд. Но, помедлив с продолжением мысли, вновь стала грустной. – Но… я думаю, ты должна понять его, Хинамори. Я ведь тоже там была, и честно говоря…

– Надеешься, что я просто хорошая актриса?

– Прости…

– Да, я знаю, что он имеет право злиться. Все вы имеете, но если бы я не была готова к этому, то не отважилась бы на такой шаг. Я даже удивлена, что у меня получилось.

– Все потому, что Айзен не воспринимал тебя всерьез, – обхватив себя руками и вжав шею в плечи, Рангику отвела опустошенный взгляд и прошептала: – Чего нельзя сказать о Гине… так что… я рада, что выжить смогла хотя бы ты. Вы оба герои… вы… прости.

Голос девушки становился тише с каждым словом, и, осознав, что слезы предательски подступили к глазам, она поспешно отвернулась и ушла прочь. Провожая ее долгим взглядом, я даже не знала, что чувствовать. Радость от того, что меня особо и не подозревали в убийстве Гина, или же горький осадок на сердце от осознания, какой тварью я являлась. Ведь устранение парня было моей личной прихотью, личной местью. Естественно, ему было плевать на меня с высокой колокольни. Так что и мне не стоит терзаться угрызением совмести.

И не только из-за Гина. В итоге я не просто выжила, но и кое-что приобрела: возможности.

Поскольку более желающих обвинить меня во всех смертных грехах не нашлось, я зашла в палату, тихо прикрыв за собой дверь. Учитывая наступление ранних сумерек, в комнате хватало естественного освещения, чтобы более-менее ориентироваться, однако светильник, горящий на тумбочке, откровенно подсказывал о том, что пациент не спал.

– Что у вас там происходит? Вы там своими криками мертвых поднять решили? – устало пробормотал Юмичика, продолжая лежать с закрытыми глазами и болезненно хмурясь.

– Не мы, а Иккаку.

Звук моего голоса моментально подействовал на парня, заставив прекратить хмуриться и открыть глаза. Долгую секунду смотря в потолок, он, казалось, через силу перевел взгляд в мою сторону. И не поймешь, что за эмоции он испытал, но как мне виделось, это чем-то напоминало смесь страха и смущения. Поэтому Юмичика почти сразу отвернулся.

Ладно, кто сказал, что будет легко? Бежать ему все равно некуда, да и пытать я его особо своим присутствием не собиралась. Хотя… то, о чем я думала, было куда более жестокой мерой.

Неспешно подойдя к койке и, перехватив по пути стул, стоящий у стены, за спинку, я поставила его рядом и присела. Парень упрямо отказывался смотреть в мою сторону.