Но Мэй не глупа, наверняка догадывалась, что дочь вешала ей лапшу на уши. Видимо, поэтому и осыпала Таками ругательствами. То ли чтобы поддержать Кагами, то ли чтобы самой легче стало.

– Серьезно, не о чем переживать, – вздохнула девушка, – он хороший парень, даже отпустил меня с задания на несколько часов, чтобы я смогла увидеться с тобой.

– Отпустил с важного задания? – не поняла мама.

– Ну да. Ну… да, он ведет себя легкомысленно, но он нормальный парень… хоть и бесил поначалу, глумился, ведь… ну, в общем… что?

Подозрительный прищур внезапно сменился удивленным взглядом, а затем лицо женщины вытянулось в ужасе.

– Не-ет. Не-ет, – громче повторила она, – Нет, нет, нет. Только не говори, что…

– Что? – устало опустила плечи девушка.

– Вы встречаетесь?! Ты с ума сошла?! Я не узнаю мою девочку, Нао, где твои мозги? Только не говори, что ты влюбилась, потеряла голову, он тебе всякого пообещал и ты повелась!

– …

– Я… не могу это принять.

Наблюдая за тем, как Мэй демонстративно отвернулась, сложив руки на груди, Кагами закатила глаза и молча выругалась.

– Выключай королеву драмы, или я сваливаю. Больная она тут лежит.

Учитывая ситуацию в семье, Кагами не бралась осуждать мать за подобную точку зрения. Своеобразная сварливость стала для нее защитной реакцией. И все же это порой раздражало.

Женщина упрямо молчала долгие секунды, и все же нашла в себе силы сдаться и устало вздохнуть, продолжив разговор в менее экспрессивной манере.

– Прости, милая, но не могу я иначе реагировать на таких парней. Сначала они милые, дружелюбные, душа компании, которая очаровывает тебя и клянется в верности… а в самый ответственный момент вонзает нож в спину и исчезает, оставляя одну решать свои проблемы.

Такой был отец Кагами. В детстве она часто рассматривала фотоальбом, где мужчина был окружен множеством людей, а рядом с мамой так и вовсе сиял от счастья. После того, как он их бросил, все фотографии также полетели в мусорную корзину. У Мэй сложилось стойкое недоверие ко всем мужчинам после этого, она с подозрением относилась к каждому кавалеру своей дочери. Да и Кагами никогда не спешила сближаться с парнями. Ей безопаснее и комфортнее было одной.

– Я не отговариваю тебя, Нао. Думаю… мне стоит даже извиниться, – неловко улыбнулась женщина, – из-за моих строгих суждений ты тоже на всех смотришь с подозрением. Просто такие типы парней вызывают подозрения, особенно медийные личности.

– Ну, я теперь тоже медийная личность.

– Это так. Можешь мне не отвечать, просто подумай об этом: есть ли что-то, что тебя беспокоит? Что вызывает подозрения?

Подозрения? Беспокоит? Таками отлично поддерживал образ беззаботного веселого парня. Что же могло вызывать в нем подозрения? Проявляющийся время от времени опустошенный взгляд убийцы… например?

Кагами посмотрела на мать. Несмотря на бодрое расположение духа, выглядела она плохо. Из нее будто жизнь высасывали, щеки впали, от былого румянца и здорового цвета кожи осталась желтизна, да залегшие синяки под глазами. Запястья казались невероятно тонкими, как и хрупкие пальцы в заусенцах. Плохо, очень плохо. С каждой неделе прогноз становился все более неблагоприятным. Однако Мэй боролась, не сдавалась. Это вдохновляло и Кагами не терять надежду.

– Как там Сайто? – неожиданно перевела тему женщина. – Работаете вместе все еще?

– Да, Куросаки со мной работает. Как раз подменяет меня сейчас… ох.

– Волнуешься о нем?

– Да обо всех, – вынуждено признала девушка, – задание опасное, важное, а я себя чувствую… знаешь, словно подставляю всех. Дурное предчувствие не покидает.

– Тогда зачем ты ушла с миссии? Тем более, раз подставляешь их? Это же не хорошо, глупая ты! Тебя ж уволят!

– Потому что один хрен, когда к тебе опять попадешь, – запричитала в ответ Кагами.

– О, так это я виновата.

– Вот, знаешь, да, ты.

– Ну ты и жестокая… в кого вообще пошла?

– Даже не знаю, кто еще в нашей семье все и вся осуждает.

Обменявшись колючими взглядами, девушки засмеялись. Правда, смех матери напоминал тихий кашель, что лишний раз подчеркивало ее шаткое состояние. Кагами приходилось выдавливать из себя улыбку сквозь боль, потому что она уже готовилась к тому, что в один момент ей позвонят из больницы далеко не с вестью, что придется перенести визит к матери.

– Мам, я… – взяв руку женщины, Кагами запнулась, не найдя подходящих слов. Она едва сдержала накатившую дрожь, но резь в глазах не удалось подавить. Уронив голову, чтобы спрятать набежавшие слезы, девушка прошептала: – Я люблю тебя, мам. Я не знаю, что делать, если…

– Ну-ну, чего ты? – сжав руку дочери в ответ, усмехнулась женщина. – Хоронить меня уже вздумала, во дает! Все нормально, я себя неплохо чувствую. Ну, а если не знаешь, что делать… дай подумать… ну, можешь в следующий раз притащить своего парня ко мне, хоть познакомимся.

– Пф, – не сдержала смешок девушка, – чтобы ты из него отбивную сразу сделала?

– Ну он должен понимать, что мою девочку обижать себе дороже, – мягко улыбнулась Мэй, а затем грозно добавила: – Я серьезно, если он тебя обидит, я его убью.

– Ма-ам… – застонала Кагами, уже не в силах спрятать улыбку. Смеялась сквозь слезы. – Я тогда точно его не приведу.

– Мой дух будет преследовать вас, если не исполнишь мое желание.

– Боже… Женщина, тебе надо отдохнуть.

– А тебе надо возвращаться на задание, – подметила Мэй. – Рада, что ты ко мне пришла, малышка. Спасибо тебе. За все. Здесь такие милые и заботливые медсестры… и врачи тут какие о-о…

– Господи…

О завершении часов приема подсказывали сумерки, опустившиеся на город. Хотела бы Кагами задержаться подольше, но заглянувшая в палату медсестра тактично напомнила, что гостям пора покинуть больницу. Ничего не оставалось. Крепко обняв маму на прощание, девушка покинула ее палату и спустилась на первый этаж, ощущая давящую пустоту в груди.

Хорошая больница, о качестве предоставляемых услуг говорил как минимум ремонт и новое оборудование. Однако пациенты, которых видела Кагами, лишний раз напоминали – они боролись с тяжелой болезнью. Девушка пыталась себя обманывать, но не могла. Мэй долго не протянет. Их причуда копирования истощала организм с каждой новой усвоенной способностью, одна сменяла другую. Иногда у женщины проявлялись способности от стертых причуд. Вероятно, приложив усилия, Кагами могла попытаться вспомнить предыдущие причуды, но…

Она боялась. Боялась, что это в итоге убьет ее. Подведет к черте, как подвело Мэй. В какой-то степени даже чудо, что женщина протянула так долго. Но как бы Кагами не готовила себя к смерти матери, одна только мысль вызывала жгучее отрицание. Она отказывалась принимать этот факт.

– Твоя мать невероятно сильная женщина, Беркут.

Да уж. Кагами согласилась бы с этим, не осознай в следующий миг, что утверждение не прозвучало в ее мыслях. Обернувшись на голос, она увидела мужчину в медицинской маске и халате, сидящего на скамье у стены. Их разделяла пара метров, в первый миг девушка даже подумала, что это врач, но у нее сердце в пятки упало, когда она рассмотрела шрамы, расползающиеся по лицу незнакомца. Удлиненная челка с проседью, ниспадающая на лоб, не могла спрятать ни возраст, ни увечья мужчины.

– Присядь, пожалуйста, – похлопал он по месту рядом.

Кагами вогнала в ступор столь неожиданная встреча. Она испугалась, но не могла себя заставить и пальцем пошевелить, панически цепляясь за мысль, что если бы мужчина хотел напасть, он без труда убил бы ее.

Медленно выдохнув, девушка подчинилась просьбе и села по левую руку от Тени.

– Если что-то случится с моей мамой…

– Я не собираюсь причинять ей вред, – спокойно перебил ее мужчина, – как и всем, кто находится поблизости. Если, конечно, ты не выкинешь глупость.

– Что тебе нужно?

– Поговорить.

– Поговорить? – не поверила Кагами, обернувшись к собеседнику в пол-оборота. Он в свою очередь продолжал смотреть перед собой безынтересным взглядом. – О чем мы вообще можем говорить? Я должна арестовать тебя здесь и сейчас.