1.1

Это было яркое весеннее утро. Зори в краю Святых Озер всегда были чем-то необыкновенным. И нежность этих зорь приводила народ Царя Таланцио к мирному ощущению, что земля их отцов лучшая на свете, и должна оставаться таким чудом до Конца Времен, который был неизбежен согласно пророкам и святым этой страны, что была богата добрыми и благочестивыми людьми на свой собственный личный и совершенно неподражаемый лад. Обильная плодами и скотом страна Святых Озер учила свой благодушный народ щедрости к ближнему. Этот апрельский день должен был стать днем великого жертвоприношения. Царь Таланцио собирался принести во всесожжение на алтаре его замка в полдень самого большого белого быка, чтобы получить милость Спасителя, единственного Бога этой земли.

Сейчас Божественная милость должна была излиться на единственное дитя Царя, Царевну Лавинию. Ей было только пятнадцать лет. Милая девушка с хрупкой фигурой, невинным взглядом и веснушками. Последнее, как мы должны отметить, являлось признаком ее царственного происхождения. В те дни веснушки у людей встречались крайне редко. И понимание этого заставляло девственное сердце Лавинии биться быстрее с девичьей гордостью. Она чувствовала в такие моменты, что ее необыкновенная красота есть пророчество об ее необыкновенно счастливом будущем. Как мы отметим, девушки с тех пор изменились совсем немного, и она, как и девушки наших дней, мечтала о прекрасном принце, душа которого будет предана всем ее капризам.

Что было, конечно, не самым трезвым взглядом на вещи, но с девушками, знающими об их невероятной красоте, и знающими, что другие знают о ней, ситуация всегда на грани смешного заключения, что у них не все дома. Простите за резкие слова.

Это утро пришло очень тихо, чтобы не потревожить спящих, и в тоже время дарило радостное настроение тем, кто уже встал и начал заниматься дневными делами. Эти трудовые люди и священство были уже заняты своими хлопотами после кратких, но обязательных утренних молитв у святых алтарей их домов или главных площадей деревень.

Солнце казалось улыбалось земле Святых Озер. И земля Святых Озер казалось улыбалась солнцу всеми цветами, полями пшеницы, лесами и знаменитыми озерами, давшими название этой стране, благодаря их чистоте и медицинским свойствам их воды. Они всегда была полна рыбой и лилиями.

Замок Царя Таланцио уже ожил суетой слуг, пекарей, поваров, и других простолюдинов незаметных в ежедневной жизни, чьи имена не сохранились до наших дней. Только несколько из них остались для истории. Одной из этих людей была Надин, главная фрейлина Царевны. Надин назвали в честь ее матери, бывшей в свое время главной фрейлиной матери Лавинии. Обе Надин были очень прилежны, они вставали рано, быстро умывались, и шли готовить платья и украшения своим госпожам. Когда мать Царевны Лавинии была при смерти после родов ее единственного дитя, она попросила свою лучшую подругу на свете, свою главную фрейлину – вы знаете ее звали Надин – родить главную фрейлину для своей дочери. И к концу того года маленькая Надин родилась и была предназначена к верной службе двору, и, особенно, другой девочке, которая лежала в позолоченной колыбели, и ждала своей судьбы.

1.2

Лавиния спала в своей палате в замке ее отца. Богатая постель была украшена цветами весны. Над ней висел гобелен с отважным Царевичем в веснушках на прекрасном лице и в дорогих латах. Он был изображен верхом на белой лошади, эту вещь Царевне подарил отец, когда ей исполнилось три года. И с того дня юноша, а Царевич был юношей, стал ночным гостем ее снов. Они гуляли, катались на колеснице, и иногда целовались, но последнее было большим секретом ото всех. Драгоценнейшее сокровище сердца Лавинии, это ценилось ей как ее единственное настоящее сокровище.

Надин вошла в спальню Лавинии с маленьким серебряным колокольчиком, возвещая Царевне, что пора вставать. Лавиния показала лицо из-под одеяла с гримасой нетерпимости к тем, кто ее тревожит.

– Время молиться, Царевна, – сказала Надин, не глядя ей в лицо.

– Все время молиться! Сколько можно! – Царевна поддразнивала ее, присаживаясь.

– Хорошие люди всегда молятся по утрам, – Надин давно уже привыкла к выходкам своей госпожи и была неумолима.

– Хорошие люди не имеют нужды молиться. Бог уже на их стороне и благословляет их во всем, – ответила Лавиния с обычным утренним упорством.

– Но почему, если вы правы, святые посвящают молитве все свое время? – просто спросила Надин.

– Я думаю это старомодные штучки, – Лавиния продолжала в том же духе.

– В таком случае их чудеса тоже старомодные штучки? – Надин не смогла укрыть свою мудрую и чуткую улыбку.

– Может быть, кому теперь нужны чудеса? Больным нищим? Необразованным людям? Глупым старухам? Кому? – продолжала Лавиния.

– Я думаю, чудеса нужны всем. Каждый имеет горе и печаль, которую надо утешить, болезнь, чтобы излечить, и серьезную проблему, чтобы решить, – набожное сердце Надин нашло нужные слова.

– Но у нас есть друзья для печалей, доктора для болезней и Царь, чтобы справиться с любой проблемой, – Лавиния говорила, смотря прямо в глаза своей главной фрейлине.

– Вы говорите как капризная Царевна, если бы вы могли видеть мир мудро, вы бы знали, что не всем могут помочь друзья, врачи и цари, – Надин вздохнула.

– Это можно расценивать как вызов Моему Высочеству? – Лавиния подняла бровь.

– Как хотите. Но я прошу Ваше Высочество встать, потом коротко помолиться, потом одеть что-нибудь подобающее, и потом… – Надин начала перечислять.

– Этого достаточно, моя дорогая Надин. Давай молиться, – прервала ее Лавиния.

Они встали на колени перед окном с видом на алтарь замка, подняли руки и пропели три гимна – первый, чтобы прославить Бога, второй, чтобы попросить Его о милости, и третий, чтобы выразить ему свою любовь на веки веков. Вставая на ноги, Лавиния вдруг спросила Надин.

– Ты помнишь рыцаря. Его зовут Бравио . Он был на нашем последнем турнире и победил.

– Тот, что все время хвастал о своем богатстве и подвигах?

– Не будь несносной. Он ухаживал за мной.

– Мне очень жаль это слышать.

– Но он богат.

– Но не Царской крови, – высказала ей Надин.

– Не будь такой дурочкой. Царская кровь больше не правит миром. Вещи, которые делает золото, не один Царь сделать не может.

– Вы говорите как простолюдинка.

– Но я права.

– Благородная душа сильнее золота.

– Но даже благородная душа без кошелька – это ничто.

– Мне бы не хотелось продолжать эту тему.

– Не сдавайся! Сделай меня лучше.

– Куда уж лучше.

– Мне нравится ход твоей мысли.

Надин направилась к шкафу, чтобы выбрать платье для Царевны на этот день. И, взглянув на пурпурную подушку, не нашла Царевниной диадемы, символа Ее Высочества.

– Ваше Высочество, ваша диадема похищена.

– Меня вчера разоблачала другая фрейлина и никакой диадемы не было. Я думаю, я оставила ее где-то. Я танцевала на вчерашнем балу до конца, и сняла ее где-то посреди ночи. Она может быть в любом месте в бальном зале.

– Вы должны быть более осторожны со знаками вашей власти в будущем.

– В моей власти только слушаться отца и избегать просить о маленьких нуждах скромной девушки, ждущей отеческого понимания.

– Возьмите это платье, Ваше Высочество. Я помогу вас застегнуть его. И мы идем искать.

После того как Надин втиснула Царевну в узкое платье, они отправились в бальный зал. Он хранил следы вчерашнего бала. Столы и сидения были покрыты разноцветными лентами. Куски еды и лужи вина были на полу. Инструменты музыкантов были оставлены на сцене, рядом с ними сидел Ририо, шут из Царской свиты. Он был смешным коротышкой с мягкими глазами и живым смехом готовым взорваться в любой момент. Ририо повернул лицо к девушкам, когда услышал их приближение.