Приятном, как их жаркие поцелуи раньше? Гермиона покраснела. Он прижал ее к стене между колючей шерстью и грубыми кирпичами, его требовательный поцелуй… Она заерзала в кресле Северуса. Черт, она хотела думать о приятных вещах, а не возбуждаться… но теперь трудно было не думать о губах Северуса на ее шее, о его руке на ее груди.

Дверь кабинета хлопнула, заставив ее виновато вздрогнуть, вскочив со стула.

— Не вскакивай, — чуть нахмурился мужчина, — мне просто нужно положить эти документы и мы можем идти.

Он обошел стол и наклонился к шкафчику. Засунув пачку бумаг и наполовину закрыв ящик, Северус выпрямился и медленно вдохнул.

— Ты надушилась духами?

— Э-э, да. Я пахла работой, а мы идем ужинать.

— Возможно, ужин подождёт, — Северус махнул рукой на дверь кабинета, и она закрылась.

Гермиона улыбнулась, подойдя к нему ближе. Все сексуальное напряжение, которое она таила с тех пор, как впервые увидела его в кафе, вылилось на нее.

— О да, — пробормотал он, пройдясь костяшки пальцев по линии ее челюсти, прежде чем он обхватил ее щеку. — Ты пахнешь совершенно съедобно. То есть, если у тебя нет возражений?

— Ничуть, — выдохнула она, уткнувшись носом в его руку, — Я хотела тебя с тех пор, как впервые увидела с этим чертовым Сахарным Пером.

Его дыхание сбилось, и он скользнул рукой в ​​ее растрепанные волосы, наклоняясь. Она поднялась на цыпочки и на полпути встретила его поцелуй, наклонив голову так, чтобы его нос уперся в ее щеку. Сначала его поцелуй был нежным, уговаривающим, пока кровь бурлила в ее венах. От нежности у нее закружилась голова, и она вцепилась в его сюртук, чтобы не упасть. Прорычав, он грубо притянул ахнувшую от неожиданности Гермиону и погрузил свой язык ей в рот. У нее промелькнула мимолетная благодарная мысль за мятные конфеты. Его волосы щекотали ее лицо, но ей было все равно, вместо этого она пыталась поцеловать его глубже. Северус провел руками вниз по ее спине, крепко сжимая ягодицы. Тяжело дыша, он поднял голову и прикусил мочку уха. Она чуть не потеряла сознание от ощущения его зубов и потянула его за шею.

— Еще, — настаивала она.

— Я могу помедленнее, — шелковым голосом прошептал на ухо Северус.

— После ужина, — выдавила Гермиона. Мужчина покусывал кожу за её ухом, сразу же зализывая места укусов. Он отстранился. В свете свечей его глаза блестели и он ухмыльнулся, изучая ее.

— Значит, должно быть после?

— Надеюсь, — ответила она, целуя его в нос.

— Хорошо.

Северус посадил ее на стол, и она раздвинула ноги, давая ему место. Чайная чашка разбилась об пол, и Гермиона услышала, как ровные капли чернил стекают с промокательной бумаги. Но вскоре ей стало все равно, ведь его губы нашли ее шею, всасывая кожу и сводя с ума. Она дернула его за воротник, тщетно возясь с пуговицами. Северус фыркнул и засмеялся, царапая неровными зубами жилку, прежде чем вонзить их в ее плоть. Гермиона застонала от сладкой боли, желание захлестнуло ее, а руки дернулись, расстегивая верхние пуговицы. Они загрохотали по полу, и она принялась за оставшуюся целой часть. Меж тем мужчина расстегнул блузку на девушке и скользнул своими грубыми руками к ее бедрам. Ее влагалище рефлекторно сжалось. Она хотела его прямо сейчас.

Вздохнув, Гермиона наконец расстегнула его сюртук и издала протестующий звук, увидев под ним белую классическую рубашку. Северус слегка отпрянул, и она схватила края, сминая ткань.

— Расстегни, — потребовала она. Он ухмыльнулся ей, красноречиво приподняв одну бровь, и, одна за одной стал расстегивать пуговицы на рубашке. Она просто стянула свою блузку через голову и поспешила с застежками лифчика. Швырнула его в сторону как раз в тот момент, когда Северус посмотрел на нее сверху вниз, его рубашка и сюртук распахнулись, обнажая полоску бледной кожи с темными волосками. Она застонала, потянувшись, чтобы коснуться его и провела рукой вниз по животу к темным брюкам, расстегивая ремень. Гермиона дернула кожу, звякнув пряжкой, и нажала на пуговицы. Северус обхватил ее грудь ладонями, коротко поглаживая соски.

Как только она расстегнула все, кроме последней пуговицы на его ширинке — будь проклят этот человек и его пуговицы! — он оттолкнул ее, положив поперек стола. Северус последовал за ней, и втянул в горячий рот один сосок. Гермиона застонала, когда вторая рука поднялась и смяла другой сосок без предисловия, ее бедра дернулись вверх. Она скользнула и обхватила ногами его талию.

Вес Северуса на ней был желанной тяжестью, пуговицы его расстегнутой одежды впивались ей в плоть. Она вцепилась в его волосы, прижимая к своей груди, пока он то сосал длинными рывками, то кусал мягкую кожу. Под его ртом расцветали синяки, и она умоляла его о большем.

Он выпустил один сосок во влажный воздух своего кабинета со слышимым хлопком и перешел к другой груди, его рука собственнически скользнула вниз по ее телу, а затем вверх по юбке. Один палец скользнул под резинку ее трусиков и заскользил по мокрым складочкам, поглаживая клитор.

Огонь прожег ее, и она вскрикнула, оттолкнув его от себя, тяжело дыша. Гермиона с трудом высвободилась из трусиков, задрала юбку и с лязгом сбросила туфли на пол.

— Иди сюда, — прорычал Северус, притягивая ее к краю стола. Он выглядел порочным, в основном одетым, и она мельком увидела его член, прежде чем он встал между её ног, — Ты предохранилась?

Гермиона отчаянно кивнула. Конечно, да!

— Хорошо. Мерлин, ты прекрасно выглядишь, — гладкая тупая головка его члена была горячей, и девушка ободряюще вскинула бедра, пытаясь принять его внутрь. Северус хрипло рассмеялся, удерживая ее на месте, — Терпение, мисс Грейнджер…

Он скользнул внутрь медленно, дразня, игнорируя ее попытки жадно пронзить себя. Он определенно был толстым, плотно прилегавшим к ней, и длинным. От его чистой красоты, наполняющей ее, у нее перехватило дыхание. Это было все, чего она хотела во время своих фантазий, но теперь она хотела, чтобы он двигался.

— Боги, да, — простонал Северус, — Так прекрасно… — он схватил ее за бедра и побудил обхватить ими его талию. Его кожа была теплой под сюртуком и рубашкой. Он выходил из неё так же медленно как и входил.

— Ещё, пожалуйста… — захныкала Гермиона.

— Всё, что захочешь, — его голос был глубоким и похотливым. Он поправил свою хватку на ее талии и немного отстранился, — Держись за стол, Гермиона.

Она нащупывала опору, пока он входил, и это был толчок, глубокий и сильный, заставивший ее вскрикнуть от радости. Да! Это было то, чего она хотела! Дорогой милый Мерлин, она хотела большего. Северус вошёл в ритм, от которого она в мгновение ока застонала. Каждый толчок колыхал ее груди и ударял по этому чудесному месту внутри нее.

— Ты бы видела себя, — выдохнул он, лицо его раскраснелось от удовольствия. Его голос срывался на низкое рычание, превращая её кровь в лаву, — Мерлин, Гермиона, я так хотел этого, хотел тебя…

Гермиона застонала, крепче вцепившись в стол. Его темп был жестоким, именно то, что ей было нужно, грубость его хватки и ощущение шлепков его брюк о ее клитор уже заставляли ее крутиться по спирали. Это было слишком, слишком рано, но ей было все равно, она просто подталкивала его вперед с бессловесными криками, встречая его толчки. Она собиралась кончить, ее сердце колотилось в ушах, когда каждый удар находил Северуса глубоко в ее теле. Она чувствовала, как напрягается, и беспомощно всхлипывала, отпустив дерево одной рукой, чтобы схватиться за свою грудь. Дыхание обжигало ей горло, от чего кружилась голова. Ноги дрожали вокруг него.

— Я скоро кончу…— выдохнула она, глядя в его тёмные, расширенные от страсти глаза. Его волосы прилипли к щекам и лбу, — Северус…

— Давай, — прорычал он, — Я хочу почувствовать, как ты кончаешь на моем члене, Гермиона.

Эти слова, этот голос! Она вздрогнула, крепко сжав сосок пальцами. Северус слегка изменил угол, и она вскрикнула.

— Да! Прямо здесь! Не останавливайся, не останавливайся, не… — она подавилась воздухом, пальцы ног подогнулись, а тело сжалось от удовольствия. Она пульсировала вокруг него, и он застонал, замерев.