Сеня сглотнул, горло пересохло. Никому ещё он так подробно, в деталях, не рассказывал печальную историю своей семьи. Посмотрел на Женю и увидел, что по её щеке катится маленькая слезинка. Вдруг она встрепенулась и с невероятным порывом схватила его ладонь и сжала в своей. Семён на мгновенье опешил от проявления нежности и сочувствия от незнакомой девушки, но быстро пришёл в себя, вырвал руку и продолжил:

– Отцу дали всего восемь лет. Восемь лет за убийство жены и матери двух несовершеннолетних детей. Через три года выйдет на свободу. Будет жить и ни в чём себе не отказывать. Так же жрать, пить, возможно, ещё кого-нибудь убьёт. Если я раньше не доберусь до него. А я очень хочу добраться! Поговорить с ним с глазу на глаз. И пусть потом меня посадят. Мне всё равно! Только, чтобы отца больше не было на этой земле! Чтобы не было человека, который жизнь детей испоганил и жену на тот свет отправил. Я с этими мыслями засыпаю и просыпаюсь с ними!

– Сеня, разве так можно говорить?! Так даже думать нельзя! – У Жени от волнения задрожали губы. – Желать смерти отцу – это большой грех!

– Ты и впрямь святая! Её из комсомола собираются выгонять за веру в Бога, а она всё долдонит: «Грех, грех!» Где был Бог, когда батя мамку убивал?! Почему не остановил его?!

– Я всё равно верю в Бога! И он не виноват, что многие люди выбрали путь воровства, убийств, насилия. Он всех людей любит, даже заблудшие души.

– А я – не Бог. И всех людей не люблю, а многих ненавижу. И не только отца. Например, воспитатель детдома, куда мы попали с Юркой после смерти матери, Лев Константинович – такая мразь, каких на свете мало. Он меня мутузил почём зря. Один раз застал в туалете с сигаретой. Лёвушка начал орать: «Откуда сигареты взял?!» А дальше матом. Непереводимый русский фольклор. Тебе ни к чему знать, как в детдоме разговаривают. В общем, Лев Константинович понял, что я сигареты у него украл.

Да, я уже в детдоме научился воровать сигареты, но деньги – ни-ни. У нас нельзя было не воровать. Старшие ребята заставляли. Ко мне особо не приставали, считали больным на голову, потому что я один раз замахнулся на самого борзого осколком от бутылки, не знаю, чем всё бы закончилось, но кто-то настучал о предстоящей драке Лёвушке. Он прибежал в туалет, где обычно все разборки проходили. Мы огребли оба, и я, и тот пацан. После случая с осколком меня почти оставили в покое. Иногда только заставляли тырить сиги у кого-нибудь из преподов. А один раз клей своровал в мастерской. Я сам клей ни разу не нюхал, а старшие любили это дело. Заставляли младших клей воровать, а потом наливали в пакет и надевали на голову, так кайфовали. А я каждый раз надеялся, что эти уроды не успеют с головы пакет снять и сдохнут. Но увы, никто не умер, продолжали нюхать, курить, воровать.

И когда Лёвушка застал меня в туалете с его пачкой сигарет, то рассвирепел не на шутку. Он бил меня головой об стену. У меня из уха кровь пошла. Потом медсестре сказал, что сам упал на кафельный пол. Говорить правду ни про беспредел старших, ни про тварей-воспитателей было нельзя. Скажешь, значит, стукач, а со стукачами разговор короткий.

У Сени перехватило дыхание от долгого рассказа, и он замолчал на минуту, потом, крепко сжав стакан с компотом, так, что казалось, сейчас его раздавит, продолжил:

– А что они с девчонками делали? Рассказать? – Женя вдруг кивнула головой и с округлившимися глазами на побледневшем лице продолжала жадно слушать страшную в своей откровенности историю Сениного детства. – Наши девочки сами хороши, конечно. Некоторые из них выходили по вечерам на улицу и садились в машины к разным дядькам. За это получали кто деньги, кто подарки, кто еду. Я всё время думал, что этих мужиков дома жёны ждут и, возможно, дочери такого же возраста, как наши девочки. А им хоть бы хны. Как таких извращенцев земля держит?! Не все выходили на улицу. Были и те, кто к старшим ребятам в койку прыгали. Единицы, кто оставались до выхода из детдома непорочными. – Сеня опустил глаза и сжал зубы, потом с трудом выдавил из себя: – Была у нас одна девчонка – Галя…

Но не успел он окончить предложение, как его прервал мелодичный бархатный баритон.

Женя, заслушавшись Сеню, не заметила, как к их столику подошёл Серёжа Петров с компанией. Молодой человек никогда не прогуливался по территории института один, всё время с несколькими прихлебателями, которые в рот смотрели своему кумиру. В тот день компания Петрова состояла из трёх человек. Все высокие, спортивные, как и сам Сергей. Возможно, не такие красивые, как их предводитель, но в любом случае привлекающие к себе внимание всех девушек, находящихся в столовой.

– Привет, Камова! Давно не виделись. Что это ты лекции прогуливаешь? – Сергей перевёл взгляд с Жени на Семёна. – Понятно всё с тобой, Женечка.

– И что со мной понятно? – дрожащим голосом проговорила Женя.

Сергей без приглашения сел за стол рядом с Евгенией, а его друзья, перетащив стулья от соседнего пустого столика, расположились вокруг Семёна.

– Мало того, что ты опозорилась как комсомолка, так ещё позоришься как девушка. Вместо лекций проводишь время с парнями, похожими на дворовую шпану.

– Это Петров? – спросил Семён Женю, не глядя на Сергея.

– Да, – пропищала она и потупила взгляд.

– Тебя никто не приглашал за наш столик. – Сеня, наконец-то, удостоил вниманием Сергея и посмотрел на него тем самым взглядом дикого зверя, который Женя запомнила в метро, и у неё холодок побежал по коже. – Пошёл вон отсюда! И если ещё хоть одно поганое слово вылетит из твоего рта в адрес Жени, будешь иметь дело со мной.

Вокруг сразу утихли разговоры. Уши студентов выхватывали каждое резкое слово из речи рыжего мальчишки. В воздухе витал запах драки, который безошибочно чувствовали все ребята, находящиеся в столовой. Глаза и молодых людей, и девушек горели. Это был давний инстинкт, присущий игрокам. Когда, например, болеют за неизвестного боксёра, избивающего на ринге противника. И в зале кричат: «Давай! Бей!» Все чувствуют запах крови и ждут его. Неважно, что боксёра никто не знает и забудет о нём через несколько часов, но минуты азарта, выброса адреналина так нравятся людям, что они не жалеют того, кто истекает кровью, того, кто скоро будет лежать в нокауте, а кричат, подбадриваемые толпой: «Давай! Бей!» Наверно, так же первобытные люди охотились на мамонтов, подстрекаемые улюлюканьем себе подобных. Жажда крови всегда дурманила разум человека. И если в первобытные времена это была борьба за выживание, то в современном мире – это, как правило, развлечение на потеху зевакам. И в боксе – на потеху зрителям, и сейчас в столовой – на забаву студентам МЭИ, поедающих и хлеб, и зрелища в равных пропорциях.

– Что ты сказал? Повтори! – Ясные, чистые, как вода в роднике, глаза Серёжи начали наливаться кровью.

– Что слышал, – спокойно ответил Сеня, засунул в рот зубочистку, а руки скрестил на груди.

– Пойдём, выйдем на улицу, рыжий! – рычал Сергей, а его дружки нагло ухмылялись.

– Ребят, не надо! – взмолилась Женя, которая не замечала завистливых взглядов других студенток, ведь из-за неё сейчас будет драться красавец и любимец девушек – Серёжа Петров.

– Что ты переживаешь, Камова? У тебя вот какой рыцарь теперь есть! – первый раз за всё время разговора вставил слово Лёня – друг Сергея. – Хоть ростом он и не вышел, но тявкать умеет!

Вся троица рассмеялась, а Женя испуганно смотрела поочередно то на пышущего гневом Петрова, то на ухмыляющегося Лёньку, то на невысокого, ростом с неё, но невозмутимого Сеню.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.