— Ты ведёшь дневник?

— Что-то вроде того, — нехотя признался он, отняв взор от записей.

— Предполагаю, сегодня я заслужила место на одной из его страниц.

Позднее она не смогла бы объяснить ни себе, ни ему, ни целому миру, что двигало её желанием подстегнуть парня и сесть напротив.

— Может быть, даже целую балладу на десять страниц. Что-то наподобие «Заклинательница солнца: десять способов попасть в неприятности».

Он усмехнулся, продолжая писать.

— Как ты пишешь в кромешной тьме?

Она осветила их лица, заставив поморщиться от яркости.

— Я прекрасно вижу во тьме.

— Только потому что тьма — твой дар, как у меня свет, это ещё не значит, что ты видишь «прекрасно».

— Откуда ты знаешь?

Алина выдержала всё: и затянувшийся сон, и пепелище вместо лагеря, и потрясения целого дня, всё не способного закончиться, и этот настороженный взгляд она тоже выдержала.

— Перед тем, как упасть без чувств, я почувствовала тебя. Твои тени, не позволившие мне упасть.

«Когда-то ты заостришь их до неузнаваемости, сделав способными жизнь отнимать, а не сберегать».

— Когда ты смотришь на меня, в твоих глазах появляется что-то такое, — он заложил палец между страниц и, поддавшись вперёд, слегка склонил голову. Прищурился, стараясь разглядеть изнанку чужой личности. — что я не могу себе объяснить…

— Наши ощущения в отношении друг друга взаимны.

Алина оставила его таким, каким отыскала: одного и во тьме, и постаралась отвлечься от того, что ощутила. От тяги мотылька, летящего на огонь, обещающий ему смерть.

°°°

— И что же он собой представляет? Этот день солнцестояния, — поедая завтрак, спросила Алина, находящаяся под дюжиной внимательных глаз. Она не решилась полакомиться мясом, боясь, что еда долго не задержится внутри, поэтому делала упор на овощи и рис. Как же она была голодна.

— Много цветов!

— Музыка!

— Танцы!

— Еда!

— Гадания!

— И никакой селёдки! — радостно завершил Тео. Хоть в чём-то они оставались солидарны.

— Встречаем лето. Если проще, — улыбнулась Пажа, сидящая напротив. — Здесь не так много забав, поэтому иногда мы позволяем себе расслабиться. Мы будем рады, если ты примешь участие.

— Говори за себя, — шикнула неприветливо Фрея, появившаяся на пороге. При ярком освещении фьерданка была ещё красивее. Алина неловко заёрзала на месте, она устала от напыщенных девиц, которые того и гляди готовы прокусить ей глотку своими клыками за… а за что собственно? Зоя — за сменившийся приоритет в глазах Киригана, Фрея… вероятно, за расположение Александра. Что ж, история повторялась, и ей вовсе не улыбалось играть роль соперницы. Надуманную кем-то роль, стоит отметить, поэтому она резко встала, чтобы всё прояснить.

— Я не трогаю чужое, Фрея. Можешь не беспокоиться.

Девушка замерла и все замерли. Пажа закусила губу, встав на ноги. Чувствовалось, в случае чего кинется на защиту. У Алины потеплело в груди от этого жеста. Дети недоуменно переглядывались и только Тео понимал, почему возникла такая напряжённая атмосфера. Но вместо того, чтобы разрядить её, он подкинул дрова. Думалось, он любил сгущать краски.

— Кажется, в этом году Александр будет танцевать.

— Тео, — рыкнула Пажа предостерегающе. Фрея злобно сверкнула глазами, хлёстко выругавшись по-фьердански.

°°°

Старкова сидела на тёплой траве ровно, выпрямив спину до ломоты в плечах, и до смешного боялась пошевелиться. Она смотрела в точку на противоположном берегу реки или изучала шелестящий вдали лес, пытаясь абстрагироваться от того факта, что Багра — Багра, святые! — расчесывала ей волосы фабрикаторским гребнем. В её движениях улавливалась ловкость и лёгкость, ни толики нежности, но ещё больше неизвестного. Тайны в наставнице Алины всегда было с достатком.

Нужно было видеть алинино скривившееся в гримасе ужаса лицо, когда Багра заменила сидящую за спиной Пажу, по доброте душевной предложившую заплести волосы на грядущий праздник. С цветами и лентами, конечно. Но молчание как-то неприятно затягивалось. Изначально казалось, Багра — не из тех, кто ходит вокруг да около. Чего только стоили занятия в её хижине?

Слова о том, что Алина видит в ней материнскую фигуру, липли к черепу и смущали. Это ведь не было правдой.

— Твоё насупленное молчание слишком громкое, девочка, — вплетая красную ленту, сказала женщина. — Что тебе нужно?

— С чего такая… эм… С чего такое участие?

— Не обольщайся. У Пажи в лазарете есть дела поважнее, чем заплетать тебе косы.

— А у вас — нет? — не сдержанно хмыкнула Алина.

И тут же ойкнула, потому что прядь волос по центру несильно дёрнули.

— Ай!

— Откуда ты, маленькая заклинательница солнца?

— Из Карьева. Я уже говорила об этом Ал…

— Откуда ты? — с нажимом повторила Багра, будто знала, что Алина врала, будто знала, что Алина заблудилась во времени и понятия не имела, как исправить ситуацию. По её шее пробежали мурашки.

— Не понимаю, о чём вы, — Старкова легкомысленно пожала плечами.

— Будь осторожна, девочка. Забавы добром не кончаются.

Ей захотелось до дрожи в пальцах рассказать правду, предупредить о том, что однажды с её сыном случится непоправимое, рассказать обо всём. Даже о собственных мыслях, неправильных и искривленных, зеркально отражающих александровы — но не этого, а другого.

Мысли Дарклинга.

И это потрясло её до глубины души, поэтому как только Багра закончила, перевязав косу, Алина сухо поблагодарила её и умчалась к Паже.

— Ты чего такая раскрасневшаяся? — Пажа нашлась у того самого озера и не занятая каким-то важным лекарьским делом, а играющая с мальками своими пальцами, опущенными в воду. Она была проливной. Под прозрачной водой угадывались слабые потоки меняющегося, подвластного чужой воле течения. — Багра, небось, каждую прядь тебе дёргала, пока заплетала волосы?

— Да, так всё и было, — смутившись, Алина присела на примятую траву рядом с девушкой. — Прости, что отвлекла.

— Ничего, это просто способ расслабиться после помощи сердцебитам и лекарям и я уже расслабилась.

— Вообще-то дело не в этом, — слегка помедлив, рассудила Алина. — Скажи, они с Александром всегда такие?

— Какие? Держащиеся особняком? Да. Возможно, Александр даже более закрытый, чем Багра. Он редко вступает с кем-то в диалог, если этого не требуют обстоятельства, но дети его любят да и Фрея. Но Фрею, скорее всего, эта холодность раздражает, потому что он не замечает её, понимаешь? Он не смотрит на неё так, как… смотрит на тебя, например. Но ты… твоё появление его растормошило. Он выбирается из раковины. И мне отрадно за этим наблюдать. Ты же звёздочка, да, звёздочка?

Алина улыбнулась, но заёрзала, почувствовав, как сердцебиение стало расходиться в стороны сродни кругам на воде. Она этого не замечала, а может, не хотела замечать.

°°°

Музыка звучала невероятно. Переливы струн, удары по натянутой коже, стук палочек и топот улюлюкающей толпы создавали приятные мелодии, непременно достигающие сердцевины души. Всё это увлекало в динамичный танец у костра. Жар тел, жар пламени, свет звёзд и луны, журчание реки. Их можно было разбирать на молекулы.

— Идём танцевать, — она вцепилась в ладонь Александра, стоящего в сторонке и улыбающегося насилу. — Ты должен мне танец.

Она оговорилась, вспомнив день демонстрации во дворце, но решила, что он спишет всё на туман в голове после кваса. Александр нахмурился и слегка помотал головой.

— Найди кого-то получше.

— Хочу тебя, — хихикнула Алина, покраснев до кончиков ушей. — Хочу с тобой точнее. Они все на меня пялятся, будто я — солнце.

— Это не так далеко от правды, — усмехнулся парень, теплея глазами. — Заклинательница.

— Пойдём, я решительно настроена утереть твоей Фрее нос. Пожалуйста, Александр, всего танец, и я навеки-вечные прекращу считать тебя занудой.

Он тяжело вздохнул, но согласно кивнул, после чего она возбужденно потянула его к костру.