— Гм, совсем наоборот. — Спокойно ответил мечник, сидя напротив и смотря перед собой рубиновыми глазами, в которых отражалось тёплое пламя свечи.

— Ну и чудно, меньше проблем, — бургомистр поднял голову, поправив серую шапку, слетевшую на лоб, а после спросил: — как справились?

— Без осложнений.

— Хорошо, хорошо, — мужчина вновь вздохнул, отодвинув чернила. — Этот призрак до вас уже четверых охотников разорвал в клочья, а до этого ещё десять дружинников. Наверное, им повезло, всё закончилось быстро, даже первые звёзды не успели выйти. Молчите? Ну молчите, ваше право. С учётом налогов, ан нет, объявление висело уже несколько недель, вычет с гарнизона, а также… Я пересчитаю с вашего позволения?

Наёмник легонько кивнул, кинув взгляд на помощника. Тот, казалось, спохватился, дёрнувшись от неизвестно чего и тут же затараторил:

— Мы так рады, что нашёлся герой, который спас нас от гнёта, о нет–нет, совсем без преувеличения, гнёта этого призрака. Бедная графиня Лилиэт! И бедный её ребёнок…

Мечник вопросительно склонил голову, но лицом интереса не выразил. Помощник, мельком взглянув на бургомистра, который был занят подсчётами и даже не обращал на них внимания, заговорил:

— Бедная леди Лилиэт, после потери любимого мужа совсем поникла. Беременная, у неё оставался только титул, поместье и их ребёнок, муж которой так и не дал имени возможному наследнику. Но её постигло ещё большее несчастье — ребёнок, после рождения, не был человеком. Дитя тьмы! Слышали бы вы, как она плакала, когда кормила её! — Быстро дыша, проговорил помощник, прикрыв рукой глаза и наигранно всхлипнул.

Пепельноволосый охотник не сказал ни слова.

— Потому что дитятко это было чертом, порождением кровосмешения и инцеста, и не факт, что это была «она». Врачи даже не смогли определить пол этого выродка. — Всё же подал голос бургомистр, то ли среагировавший на бурный пересказ истории помощником, то ли просто слушавший разговор с самого начала.

— Как же, проклятие завистников! — Перестав всхлипывать, возразил мужчина в лиловой шапочке.

Они замолчали.

В тёмном, раннем вечернем небе стали появляться первые звёзды, выглядывающие из–за туч. Такие яркие, что если долго смотреть на них, то эти яркие огоньки ещё долго будут стоять перед глазами, особенно закрытыми. За окном вновь появились густые и пушистые, как вата, холодные тучи.

— Позвольте, гм, поинтересоваться, — мечник, казалось, перенял манеру речи у собеседников, и всё также без выражаемого интереса, спросил: — А что стало с ребёнком?

— Бедняжка сгорела вместе с младенцем, и была погребена под обломками поместья! — От неожиданного вопроса, прозвучавшего в тишине, помощник дёрнулся, как от огня, а после вновь притворно всхлипнул, театрально смахнув слезу платком.

— В пожаре, который сама же и устроила, — прокомментировал мужчина, — в сумме тысяча эллиров, держите.

Не завязав серый, увесистый мешочек, протянул деньги наёмнику. Помощник с шумом сглотнул слюну, вытаращившись звонкие монеты, отвёл взгляд под пристальным взором со стороны бургомистра.

Пламя свечей дёрнулось, запахло воском. Свеча на столе почти догорела, оставив после себя переполненную чашу, из которой полился воск. Мужчина тут же переставил свечку в пустую баночку из–под чернил.

— Ещё раз спасибо и позвольте поинтересоваться, не вы ли тот бледный охотник, о котором говорят? — На вопросительный взгляд охотника он пояснил: — Мечник с бледной кожей, пепельными волосами и яркими, как рубин глазами. По всем параметрам подходите. Позвольте поинтересоваться, как вас зовут?

— Гм… Нет его. — выждав, спокойно ответил мечник.

— Как же так? — всплеснул руками помощник. — У всех людей есть имя. А, понимаю, хотите остаться неизвестным героем, как благородно. Но, хочу заметить, что если это и вправду вы, то в народе у вас уже есть прозвище. Хотите знать?

— Нет, мне не интересно, — со скрипом отодвигая стул и пряча деньги в кошель, ответил неназванный герой.

Поправив тёмный, подшитый кожей жилет, поверх серой кофты, он постучал носком ботинка о пол и направился к выходу из комнаты. Вышел из здания, не прощаясь, и ушёл, так ни разу и не обернувшись.

Глубоко чёрное, с синеватым оттенком полотно ночного неба расстилалось над головой, поглощая город. Каждое окно, из которого шёл свет, вдали напоминал маленький огонёк, похожий на звезду. И их было сотня. Если смотреть на общую картину с далека, казалось, что звёздное небо отражалось в гладкой поверхности воды. Сверху — такие холодные, безжизненные, мерцающие огоньки, снизу — тёплые, то тухнущие, умирая, то загорающие, рождаясь, огоньки, некоторые из которых двигались. Две стороны — две противоположности.

«Сто сорок за четырёх умертвий, тридцать за полудохлую гарпию и пятнадцать за то, что прочесал одно подозрительно здание, в котором обитал безобидный инкуб. Плюс тысяча за баньши. Должно хватить, — в переулке, где черепицы крыш сводились над головой, закрывая небо, где каждый звук, каждый шорох расходился на многие десятки метров, где за углом могло скрываться нечто, чего никто никогда не увидит и не узнает, где никто и никогда не ходил в это время суток, шёл пепельноволосый мечник, мысленно считая деньги, — в банке должны были набежать проценты, так что добавляем ещё тысячу. Итого около двадцати двух тысяч»

На эти деньги обычный человек мог позволить себе хороший дом и жить безбедно целый год, а может и все два. Он же смог бы ещё дольше — ему почти не нужно было есть или пить, он мог не спать месяцами, его кровь почти текла и лекарства ему были не нужны. На удивление, все функции его организма работали исправно, в том числе рефлексы и гормональные, или, адреналиновые всплески, но они, как и большинство сигналов нервных окончаний, в определённый момент блокировались мозгом, от чего он не чувствовал ни страха, ни боли. Кости срастались чуть быстрее, чем у простого человека, зрение было идеальным, как и слух, и за три года он ничуть не вырос, так и оставшись двадцатилетним. Бесплодие и нездоровый вид — единственные минусы его тела. Отсутствие эмоций минусом он не считал, потому что и не знал, что это такое.

Мечник, или как выражались некоторые, охотник на монстров уже почти скопил достаточную сумму денег на детектива. Восстановить все образы в памяти, или хотя–бы вспомнить своё имя за три года ему так и не удалось, поэтому он решил нанять профессионала, способного разузнать о нём прошлом. Где он жил, кем был, есть ли у него семья, а если и была, то где они, живы ли? Возможно, любой другой бы понял его желание, но и испугался бы узнать о себе спустя такой большой промежуток времени. А вдруг он был совершенно не таким, какой сейчас? Что, если он настоящий, не сможет принять себя прошлого? Такое пугает людей, но как хорошо, что страха он не чувствовал.

Этот вопрос и не интересовал бы его так сильно, если бы в один момент он не почувствовал что–то непонятное, необъяснимое, то, чего он не знал или не помнил. А потом его сердце сделало удар. И затихло на долгие дни… Позже последовал ещё один, неожиданный, как прилетевший арбалетный болт из засады. Его сердце начало биться. Редко, но регулярно, один–два удара в день. Позже — один раз в час. Теперь же, каждую минуту.

А однажды пришла буря. Непонятная буря, сопровождаемая отрывками из прошлого. Мутными, как мыльная вода и такими же яркими, как пламя свечи в кромешной тьме. Именно тогда он решился узнать о себе, о том, кем он был. Если бы не та буря, то скорее всего, он, проснувшийся среди гор трупов на одной из дорог на перекрёстке, так и блуждал бы без цели.

В темноте показался силуэт, потом ещё один и ещё. Ступали тихо, мягко, как кошки, крадущиеся по забору, балансируя и не цепляя ни одного камушка на дороге. Медленно приближаясь, они передвигались от тени к тени, всегда находясь под покровом тьмы и никогда не останавливались на открытом месте. Шли так, чтобы мечника можно было наблюдать периферийным зрением, концентрируя внимание на месте, куда ступаешь.