– Что теперь? – Сестра положила раскрытую книгу на колени. – Писать, что ли? Потерпи, еще полчаса ехать.
– Нет, не хочу. – На самом деле, в туалет и вправду немного хотелось, но Даша обижалась, когда сестра вот так ее спрашивала – как маленькую. Между прочим, со следующего года она уже будет учиться в средней школе.
– А как мы там нужный дом найдем, а?
– Адрес же есть. – Карина нахмурилась. – Светло-голубой дом с белыми наличниками, перед домом большой тополь, за бетонным мостом первая дорожка направо.
– A-а… и мы прямо сами будем там жить? Все лето?
– Что ты пристала? Как дом найдем, как жить будем… как-нибудь справимся.
– Да я так просто… ну не злись, Карин…
Сестра раздраженно фыркнула, взяла с колен книжку и зашуршала страницами. В электричке становилось жарко, и Даша огляделась, ища, куда можно сунуть таявшее мороженое – доедать его не хотелось. В щель между стеной и деревянным сиденьем были напиханы туго свернутые бумажки – обрывки газет, фантики, обертки от мороженого, одиноко торчала палочка от эскимо. Даша бросила косой взгляд на сестру и, осторожно завернув свое мороженое в бумажную обертку, запихала его в щель: стаканчик смялся, густая липкая масса выступила из-под обертки, измазала стену и закапала на пол под сиденье. Испугавшись, что сестра увидит, Даша торопливо пропихнула его подальше, придвинулась ближе к окну и украдкой облизала испачканные мороженым пальцы. Электричка остановилась: снаружи был деревянный, похожий не на дворец, а на обыкновенный деревенский дом вокзал поселка Семрино. В дверном проеме, прислонившись к косяку, стоял мужчина в форменной одежде рабочего станции и, дымя папиросой, равнодушно смотрел на прибывший поезд, от которого по дороге в поселок тянулась вереница дачников. Электричка дернулась и снова застучала колесами. «Сколько же еще ехать, – Даша прижалась лбом к стеклу, – и зачем на эту дачу… почему в городе нельзя было остаться… мультики бы посмотрели…» Она вздохнула и, отвернувшись от окна, попыталась забраться на сиденье с ногами – она любила так сидеть, подтянув колени под подбородок и обхватив их руками; когда они с Кариной были младше, то часто играли так – кто быстрее запрыгнет на кровать, свернется калачиком и крикнет «Я в домике!».
– Не ерзай, – одернула сестра. – Еще всего три станции, потерпи немного.
Дом они действительно нашли сразу, даже спрашивать ни у кого не пришлось: от станции до него было идти минут двадцать по пылившей от каждого шага грунтовой дороге, из которой здесь и там торчали крупные камни и куски кирпичей: Даша пару раз больно ушибла о них носок, но жаловаться сестре не стала – та бы завела в ответ вечное мамино про то, что на Дашу новых туфель не напасешься.
– Ну, вот и пришли! – Не опуская больших сумок с вещами и продуктами на первое время, Карина толкнула плечом калитку – незапертая калитка со скрипом открылась, и они оказались в небольшом дворе, где было намного прохладнее, чем по пути от станции.
Даша зашла во двор вслед за сестрой, поставила в траву свои сумки, прикрыла калитку и огляделась. Опрятный одноэтажный дом был выкрашен свежей светло-голубой краской и блестел чисто вымытыми окнами, в которых виднелись белые кружевные занавески. Возле крыльца над пышными кустами спиреи гудели большущие шмели. Старый тополь с потрескавшейся от времени корой шелестел над их головами листьями, и в воздухе пахло клейкими тополиными почками, травой и чем-то еще – так, по мнению Даши, должен был пахнуть горячий песок на пляже и река, которая была от дома в двух шагах: можно было выбежать на крыльцо, сбежать вниз по ступеням, потом через двор, по краю тянувшегося вдоль берега луга – и сразу же бултыхнуться в воду. Даша представила, как они сегодня же, разобрав вещи, пойдут на речку, и подумала, что, может быть, это все-таки лучше, чем смотреть дома мультфильмы – все равно они с Кариной вечно не могли договориться, какую поставить видеокассету.
– Лето! – выдохнула Даша, запрокинув голову. – А мама как, часто будет к нам приезжать?
– По выходным только, может, и не каждые… – Карина, поднявшись на крыльцо, встала на цыпочки и нашарила спрятанный за притолокой ключ. – У мамы работы много, думаешь, легко ей быть в институте главным инженером?
– Ничего я такого не думаю, – тут же обиделась Даша.
– Вот и хорошо. – Карина повернула ключ в замке. – Магазин тут рядом, только мост перейти, колодец у соседнего дома, за электричество до конца лета заплачено. Давай сумки свои занеси и иди уже писать, туалет за домом.
– На улице, что ли? – удивилась Даша.
Сестра не ответила, только встряхнула волосами и щелкнула выключателем, хотя в прихожей и так было светло благодаря лившемуся в окна солнечному свету. Даша постояла еще немного, потом повернулась и сбежала вниз по ступеням, нарочно громко топая и представляя, как скоро она бултыхнется в речку. Трава приятно щекотала голые ноги, хотелось раскинуть в стороны руки и что-нибудь громко прокричать, но она боялась, что сестра услышит и рассердится.
Раньше они никогда не проводили лето за городом: у родителей не было денег, чтобы снимать дачу, да и оставить Карину и Дашу было не на кого. В этом году мама стала главным инженером (как выражался папа, «маме дали главного инженера»), и родители, полушепотом посовещавшись несколько вечеров на кухне, решили отправить сестер в деревню в области. Мама долго сопротивлялась, настаивая на том, что Карина еще ребенок – ну и что, что рано вытянулась, на самом-то деле школьница еще, девятиклассница, а вдруг что плохое случится, – но папа настаивал на том, что «девицам» нужен свежий воздух, нечего им целых три месяца киснуть в городе перед телевизором, пусть поживут немного самостоятельной жизнью, что здесь такого сложного – летом в деревенском доме, Каринка у нас сознательная, поумнее своей матери в ее-то возрасте, глупостей не наделает, к тому же обе отлично плавают, так что в речке не утонут, а ты, мать, можешь к ним ездить по выходным и привозить из города черешню, если так беспокоишься. Мама, подумав еще пару дней, согласилась и нашла через знакомых опрятный и недорогой дом в деревне, в двух шагах от речки, на низком берегу с песчаным пляжем, полем и видневшимся вдалеке лесом.
Даша осторожно потянула за веревку, заменявшую деревянному сарайчику дверную ручку, и заглянула внутрь. Сарайчик, видимо, в отличие от дома, не успели покрасить и прибрать: внутри было сумрачно, темнели неструганые доски стен, в углу под потолком большой паук-крестовик все заплел паутиной, в которой дрожали от слабого ветерка сухие шкурки мух, – еще несколько мух зудели внизу, в самой яме, откуда поднимался удушливый кислый запах.
– Фу-у! – громко сказала Даша и захлопнула дверь.
Она оглянулась на дом: Карина сейчас разбирает вещи или тренируется включать на кухне газовую плиту.
– Ка-ри-на! Ка-ри-и-ин! – крикнула Даша и прислушалась. Сестра не отвечала – то ли не слышала, то ли опять на что-то сердилась. – Ну и ладно! Ничего же, если я погуляю совсем немного? Ка-ри-на! – еще раз попробовала она. – Я ско-оро вер-ну-усь! Слышишь ты меня-а-а, Ка-ри-ина?!
Не дождавшись ответа, она привычным движением поправила сбившийся хвост, перехваченный широкой резинкой, и вприпрыжку побежала к калитке.
Возле бетонного моста берег полого спускался к реке, образуя пятачок песчаного пляжа. Прямо под мостом была сложена из крупных камней запруда: вода перекатывалась через нее и завивалась маленькими водоворотами. Даша подумала, что здорово было бы, наверное, перейти по этим камням на другую сторону, не снимая сандалий. У самой кромки берег был усыпан мелким речным мусором: потемневшими кусочками камыша, веточками, палочками, осколками речных ракушек. По обе стороны от пляжа раскачивался высокий тростник, сухо шелестевший от малейшего дуновения ветра, а чуть подальше, за мостом, виднелись кусты, низко склонившиеся над водой. Даша решила, что до этих кустов не пойдет, все равно вокруг не было ни души, а из окон домов на том берегу ее было не увидеть, поэтому раздвинула руками стебли тростника, сделала пару шагов вглубь его зеленых зарослей, расстегнула молнию и присела. В горячем летнем воздухе тонко пищали комары.
