О том, что произошло, когда она вернулась из больницы, Ирина не то, что не говорила с Ильей, а даже себе запрещала думать. Все вроде шло хорошо, а тот случай… Нет, лучше к нему не возвращаться.

– Смотри, котенок. Не гостиница, а настоящий замок, – позвал он ее однажды к раскрытому перед собой ноутбуку.

Илья расположил его на бабушкином письменном столе. И в целом ее бывшая спальня постепенно превратилась в его рабочий кабинет – личное пространство, которое следовало уважать и лишний раз не беспокоить без приглашения. Ирина не возражала: до появления Ильи комната пустовала.

Экран показывал виды из «Тысячи и одной ночи».

– Сказочная, – оценила Ирина. – А где это?

– Шарм эль Шейх. Поедем туда в августе, я уже билеты забронировал. Ну, ты рада?

Ирина была очень рада. Она вернулась на кухню, где по новому рецепту готовила Илье лазанью. Надо успеть за оставшиеся четыре месяца прийти в форму, чего бы это ни стоило, чтобы не стыдно было показаться на пляже. Даже не так: чтобы Илье не приходилось ее стесняться. Но как вернуться к нагрузкам, если и ходила-то она с трудом?

– Илюша, давай ужинать, – красиво сервировав еду на подносе, с салфетками, приборами и бокалом вина, она по возможности грациозно – уж насколько позволяла деформированная нога – вошла в бабушкину комнату.

– Я занят, – внезапно грубо отрезал он.

– Тогда я тебе оставлю, и потом поешь. Хотя лучше сейчас, пока теплое, – Ирина аккуратно поставила поднос на стол.

Секунда – и лазанья вместе с приборами, салатом и бокалом вина полетела в стену над бабушкиным диваном. Жирное пятно на стене, жирная каша на покрывале… В ушах зазвенело и застучало в виске.

– Отвали от меня, достала! Все равно готовить не умеешь, полное дерьмо получается, еще и суешь его мне!

Ирина поковыляла вон – только бы добраться до постели.

– Эй, ты куда? А убирать кто будет?

Ирина сделала еще шаг и услышала топот. Илья грубо схватил ее за руку у локтя, встряхнул и поволок в бабушкину комнату.

– Ты, свинья! Сказано тебе – убирай!

Онемевшая от ужаса и неожиданности Ирина, как робот, принялась счищать остатки лазаньи, которой так хотела порадовать Илью и для которой так заботливо выбирала сыры, так любовно раскладывала приборы, с покрывала, пола, стены. Она оцепенела. И даже не могла заплакать.

Зато все следующее утро Ирина провела в слезах. Рой скулил, царапал входную дверь, но она не могла себя заставить не то, что пойти с ним гулять, а просто подняться с кровати. Только на ней она чувствовала себя относительно защищенной. Что же с ней происходит? Как получилось, что за полгода она превратилась в немощную развалину, которую унижают и шпыняют?

Около полудня скрипнула входная дверь. Она всегда скрипела. Бабушка годами собиралась смазать механизмы, а когда ее не стало, эстафету «надо бы смазать» перехватила Ирина.

– Ого, Рой, знатно же ты напрудил. Что, не вывели тебя, да? – голос Ильи звучал из коридора удивительно спокойно.

Видимо, он почесал Роя – во всяком случае, Ирина надеялась именно на это, услышав, как собака валится на бок. Через минуту Илья появился в спальне с букетом красных лилий и свертками.

– Малыш, я вел себя вчера непростительно. Рабочие проблемы, но меня это не оправдывает. Не знаю, как и загладить вину.

Ирина долго не давала себя уговорить. Но в итоге все же сдалась – стала разворачивать свертки. Платья. Нарядные, эффектные. По качеству – да и по этикеткам – видно, что дорогие.

– Ну как тебе? Уверен, ты будешь выглядеть, как настоящая королева. Примерь-ка!

Примерить не получилось: первое же платье – бирюзового цвета, с замком – не сошлось на спине сантиметра на три.

– Но я ведь смотрел размер по твоей одежде, даже сфотографировал. Как же так? Это, получается, настолько ты растолстела? – Илья укоризненно покачал головой. – Что ж, буду знать.

Попрощался довольно холодно – как будто и не было вчерашнего, и наоборот, это именно она сильно провинилась перед ним – и ушел.

И вышло, что не только утро, но и остаток дня Ирина провела в слезах, так и не сняв проклятое тесное платье.

– Противно смотреть, как ты ешь. То жрешь, прямо как твоя собака из миски, аж чавкаешь, одним куском заглатываешь, то колупаешь там что-то. Что, думаешь, похудеешь, если часами будешь в тарелке возиться? Да не будет этого. Во-первых, в любом случае нужен спорт, а ты калека. А во-вторых, в твои годы уже не тот метаболизм. Ты уже сейчас не девочка, а дальше с каждым годом только еще больше будешь жиреть. Страшно представить, во что ты уже через пару лет превратишься, – Илья забрал стоящую перед Ириной тарелку с бурым рисом и вывалил в ведро, а затем швырнул в раковину.

Судя по звуку, разбилась или она сама, или стоящая там кружка. Или все вместе.

Ирина приготовила рис для себя, и этой тарелки должно было хватить на весь день – больше на сегодня она еды не планировала. Но ни о чем этом она Илье не сказала. И ни о чем другом тоже. Ирина промолчала.

Она ощущала полнейшее безразличие – примерно такое же, как было после выписки из больницы.

Придвинув к себе пепельницу, Ирина закурила. Студенческая привычка, с которой она рассталась одновременно с первым мужем. Она все ждала, когда Илья проедется и на этот счет, начнет жаловаться на запах или на дым, но почему-то он до сих пор молчал.

– Нормальную еду, вижу, не приготовила? – Илья заглянул в холодильник. – Хотя это правильно: не умеешь – не берись. А что тогда весь день делала?

– Ничего.

– То есть, опять ровно сидела? Тупеешь с каждым днем. И так была глуповата, а теперь совсем полная дура. С тобой не то, что говорить, молчать не о чем. Хоть в музей сходи, что ли.

– Хорошо.

– Хорошо, – скривившись, передразнил Илья. – Так, все, свалила отсюда.

Ирина безропотно поднялась и поплелась на свою волшебную кровать. Рой поцокал когтями следом. Визг – ему помешал пинок Ильи.

– Куда поперлась, тварь? А ну иди сюда!

Это он Рою или ей?

– Ковыляй сюда, тупая жирная дрянь!

Что-то снова разбилось. Ирина замерла, втянув голову в плечи. Что безопаснее – идти дальше, вернуться к нему или просто стоять и ждать – чего?

Он продолжал что-то бить и материться. И звать. А вдруг снова сейчас догонит, схватит, швырнет? Ирина, глядя себе под ноги, на заношенные, в прошлом оранжевые тапки – она когда-то любила этот цвет, она много чего раньше любила – робко поплелась в кухню.

Тарелка прилетела ей в голову. Она дернулась, чтобы уйти, но дальше все произошло именно так, как она и боялась – Илья схватил ее и швырнул на стул.

И принялся бить посуду. Он разбил ее всю, методично, одну за одной, включая бабушкины кружки и соусники, которые Ирина любила и берегла. А затем принялся за цветы. Вырывал из горшков нежные фиалки, благородные каллы, рвал на куски, топтал ногами, а потом растаптывал и горшки. Сколько же это продолжалось? Ирина закрыла глаза.

– А ну смотри!

Но все кончается. Разбив напоследок стекла кухонного шкафа, Илья забрал с этажерки ключи от машины и ушел, хлопнув дверью.

Сколько его не было, Ирина не знала. Она все же добралась до защитной кровати и с нее не вставала. Голодный негулянный Рой скулил, толкал хозяйку тяжелой лапой, тыкался в щеку мокрым холодным носом, лизал, но все было тщетно.

Ирина хотела одного – уснуть и больше не проснуться. И при этом ждала. Что вдруг сейчас скрипнет ключ во входной двери или булькнет телефон. И это окажется он. Илья. С лилиями и извинениями.

И он действительно вернулся через несколько дней. Без извинений, но с разгромной тирадой:

– Вот свинья. Ты посмотри, во что квартиру превратила! А на себя посмотри. Ты же выглядишь, как бомжиха! В комнате воняет. Да везде все провоняло! И собака твоя тупая зассала все. Не хочешь с ней гулять, так усыпи, – шипел он, бродя по квартире, морща нос и кривя лицо.