А-а-а!

Это ещё круче, чем лечить руками, круче зелёного волшебного рентгена!

– Руда!

Меня выдернули из-за одеяла в реальный мир, и я пошатнулась, упала в грязную траву. Открытые ворота смотрели на меня зияющей брешью в высоченной стене, а дружинники молчали и пялились на неё.

– Я это сделала!

Мой крик эхом прокатился по пустому городу, а я рассмеялась вслед и снова крикнула:

– Сделала!

– Ведьма, – пробормотал Тишило и сплюнул. Ратмир вынул меч из ножен и скомандовал:

– Трое со мной, остальные здесь с княгиней!

– Сдурел, да? – я протянула ему руку, князь поднял меня рывком, но толкнул к верблюдице:

– Ты останешься за воротами, пока мы не осмотрим весь город!

Они вчетвером двинулись внутрь, оружие наизготовку, чуткие, готовые к любой неожиданности. Повинуясь знакам Ратмира, разошлись в разные стороны. А я обиженно топнула ногой и пожаловалась неизвестно кому:

– Так не честно! Это я открыла город! Это я привела всех сюда!

– Княгине стоило бы быть немного послушнее, – с лёгким оттенком иронии, а попросту язвительно сказал Тишило. Тоже неизвестно кому… Ещё и этот будет меня учить! Он может быть правой рукой Ратмира, но мне указывать даже сам князь не всегда имеет право! Однако дружинники меня уже не боялись, как в те благие времена, когда я была страшной ведьмой и могла наслать белый мор и лорики с ёриками… Поэтому пришлось запастись терпением. Ждать я уже научилась.

Даже Буран меня предал…

Зато он вернулся первым. Лёг у ног Асели и сказал, зевнув:

– Живых нет.

– А мёртвые? – подхватилась я.

– И мёртвых не видно.

– Нет, подожди. Что значит, не видно? А что? Слышно? Или ты чуешь запах?

Буран помотал лохматой башкой и ответил сердито:

– Не путай меня. Нет там никого.

– Ну и слава богу, – сказала я и, глянув опасливо на дружинников, поправилась: – То есть, Сварогу!

– Светлая княгиня, пёс Ратмира почуял опасность? – спросил Тишило.

– Наоборот, – я качнула головой и сказала собаке: – Буран, пошли! Хочу посмотреть своими глазами.

– Я с тобой, княгиня, – дружинник спешился и вынул кинжал из ножен. – Не ровен час, ошиблась псина…

– Сам ты псина, – буркнул Буран, а я перевела:

– Буран выражает своё неудовольствие твоим недоверием, Тишило.

– Пусть засунет своё неудовольствие в…

Дружинник поперхнулся и спрятал ругательство в кашле. Я только головой покачала, но не ответила, а быстрым шагом дошла до ворот и с трепетом ступила на камни, которыми была выложена земля.

Всё вокруг было слишком большим. Ясен пень, великаны строили себе под стать. У самых ворот по обе стороны каменной дороги тянулись поля. Они окружали дома, как ров с водой. Широкие, с чёрной землёй, из которой пробивалась трава, жадные до дождей и ждущие человека… Весна, можно сажать. Сколько веков земля стоит пустая, без культуры? Да тут всё как на дрожжах будет расти!

Полюбовавшись в мыслях на будущие колосящиеся поля, я пошла дальше. К домам. Всего каких-то пятьсот метров отделяло их от городской стены. И эти дома были как средний терем Златограда. Наверняка для прежних обитателей в них всего один этаж. Мы можем построить и два, и три… Мы можем уместить всех всего в нескольких домах!

Я вступила на широкую улицу и даже пошатнулась от странного ощущения присутствия. Нет, здесь никого нет! Буран бы почуял людей или зверей… Но пёс был спокоен и расслаблен. А мне почудилось. Наверное, почудилось.

Эхо шагов гулко отдавалось в стенах домов. Ратмир шёл навстречу, меч в ножнах, и улыбался. Сказал негромко:

– Руда, ты была права. Это отличное место для основания города!

– Город уже основан, надо только его назвать, – усмехнулась я.

– Златоград, – пожал плечами Ратмир, но я помотала головой:

– Плохая примета! Нужно новое имя.

– Найди, – он положил руку мне на плечо и указал на высокий дом, почти замок в центре города: – Мы поселимся там, моя княгиня. Это настоящий княжеский терем.

– Не великоват? – фыркнула я. Огляделась. Меня снова пронзило чувство того, что мы здесь не одни. Я машинально сжала в ладони голубой камешек. Это помогло. И я сказала: – Кайа-Тиль.

– Что это значит? – удивился Ратмир.

– Так называется город.

– Ты придумала?

Я пожала плечами. Да, придумала. Странно, я даже не знаю, откуда эти слова. Но камертон внутри меня звенел правильной, чистой нотой, когда я их произнесла.

Город погибшей цивилизации, первой жизни, мёртвый каменный город.

Кайа-Тиль.

Март 3 число

Вечер в этих краях был очень похож на нормальный вечер в моё время. Сумерки, подкравшиеся к стенам города, набросили на него тёмное покрывало, и люди принялись зажигать факелы. Распряжённые лошади паслись на будущих полях, а повозки мы загнали в дома – ширина дверей позволила. Завтра наши добры молодцы пойдут в лес – углублять просеку. Нам нужно дерево для мебели, для этажей, для растопки. Печник тоже имеется, глину найдём. Каких-нибудь три-четыре недели – и город заживёт нормальной жизнью!

Ворота я закрыла тем же путём, что и открыла. А вот с тем дворцом, который Ратмир присмотрел для нас, вышла неувязочка. Ни осколок первой жизни, ни волшебные слова «Сезам, откройся», ни танцы с бубном не помогли. Двери не открывались. Пришлось заселяться в дом попроще. Но я затаила обиду на город. Почему дворец недоступен? Ведь я чувствую, как двери поют и вибрируют в унисон с моим камнем и с моим телом!

Но видно для настоящего унисона не хватало нескольких нот. Вот и воздух посвежел, заставляя меня кутаться в плащ, а я всё стояла, приникнув всем телом к камню двери, шептала, умоляла…

– Руда, замёрзнешь, моя княгиня, пойдём греться у очага.

Тёплые руки обняли меня, тяжёлым грузом легли на плечи. Бородка Ратмира защекотала шею, и я откинулась на его грудь, закрыв глаза, пожаловалась:

– Почему у меня не получается открыть эту дверь?

– Я не знаю, любая. Мы не знаем. А те, кто знал, уже не скажут.

– Это нечестно! Здесь столько места! Половину людей можно разместить!

– Забава приготовила нам с тобой роскошную постель из сена, Голуба замесила хлеб и сварила похлёбку… Пойдём, любая, всем надо отдохнуть от долгого пути.

Я взглянула на него снизу вверх. Тёмные глаза блестели улыбкой, которую нечасто видели на лице светлого князя. Мой, только мой! И улыбка эта – моя! Только для меня…

Кивнув, я неохотно оторвалась от двери, позволила увлечь себя в один из небольших домов, стоявших на площади возле дворца. Сложенный из более мелких камней, но тоже без раствора, он был покрыт чёрными плоскими плитками, очень похожими на сланец. Окна – чёрные дыры без стёкол – заботливые служанки уже затянули тканью. От холода она не спасёт, но сквозняков не будет. А потом и настоящие стёкла вставим. Ну как настоящие… Слюдяные. Есть у нас в городе мастер.

Внутри уже было натоплено, уже горели факелы и жир в плошках, уже пахло вкусным наваристым супом из вяленого мяса. Забава встретила нас – захлопотанная, красная от жара очага, счастливая. Она сердито набросилась на меня:

– Что ж ты, княгинюшка, себя не жалеешь? Долбишься, долбишься в дверь, а забыла, что, коли не пускают, значит, время не пришло!

– Да я… ничего… – попыталась оправдаться, но меня никто не слушал. Насильно подвели к очагу, усадили, сунули в руки плошку и ложку. А там уж аромат супа сделал своё дело. Я хлебала его, обмакивая в янтарную жидкость кусок позавчерашнего хлеба, и соловела на глазах. Усталость обнимала меня всё больше и больше, клонила на бок, закрывала мне глаза…

А потом словно как что меня толкнуло. И я проснулась.

Очаг ещё теплился, один маленький огонёк посреди дома. Кто-то ворочался, кто-то вздыхал во сне. Я лежала под одеялом из драгоценных соболей на повозке, а рядом мерно посапывал Ратмир. Полюбовавшись на его лицо в отблеске огня, я приподнялась на локтях. Снова это присутствие, снова холодный пот, прошибающий позвоночник! Но никого – никого нет, только свои, только люди, пришедшие со мной за две тысячи километров из Златограда! Маленькая Отрада кряхтит под боком у Мыськи, слышно, как чмокает кулачок семимесячный Волех, убаюкивая сам себя, а тяжёлое дыхание с присвистом – это Бер… Всё в порядке, всё хорошо.