– Смотря что под этим понимать. У него уже несколько лет постоянная любовница, у неё любовник – князь Чарторыйский.

– Ты серьёзно?! – не поверил Лант. – Слухи или?..

– Александр и не скрывается, а Елизавета… В нашем мире только слухи были в своё время, а тут точно. Императрица с князем в парке встречались, их зонд случайно заснял. Всё было прилично, но недвусмысленно. Так что поосторожнее. Елизавета человек, как говорят, неплохой, ей за характер даже любовника прощают, а вот князь – опасный противник, если что.

– Не понимаю. Они же супруги, и такое?

– Я тебе ещё когда говорила, что браки здесь часто по расчёту. Это скорее деловые контракты, особенно у знати и правителей. Цесаревич Константин с женой уже несколько лет в фактическом разводе. Официально – нет, статус не позволяет, а больше императрица-мать.

Лант молчал, глядя в окно на переливающееся пепельными оттенками вечернее небо, потом тихо вздохнул:

– В Петле Времени честнее было…

На яхте было тихо. Мы, устав так, что сил не было переодеться, незамеченными прошли в свою кухоньку.

Лант шагнул к креслу, устало вздохнул:

– Наконец-то! Как же вымотала эта гово…

– Мадам! Простите, я не услышала, как вы вернулись. Платье готово. Позвольте, я помогу вам искупаться.

Я обернулась к стоящей в дверях и искренне радующейся моему возвращению горничной:

– Спасибо, Жюли, но я сама. Вы идите к себе, прошу. Мы очень устали и хотим побыть в тишине. Ужинайте у себя. Идите, пожалуйста. Спасибо вам за заботу.

Говорила я таким мягким тоном, на какой только хватало сил. Жюли хорошая девушка, но сейчас её помощь была совершенно неуместной. Горничная сделала книксен и исчезла. Лант всё это время стоял у окна и отстранённо смотрел на искрящуюся в лучах закатного солнца Неву.

Я подошла, осторожно положила ладонь на его напряжённое плечо:

– Устал?

– Да, – не оборачиваясь кивнул он, его плечи немного расслабились. – Очень устал. И боюсь, что могу не выдержать. Посидим сегодня здесь, а? Как раньше, в нашем доме сидели. Что-нибудь вкусненькое приготовим. С браслета?

– Давай! – Я встала рядом, чувствуя плечом тепло друга. – Но сначала переодеться надо, вымыться.

– Да, надо… – Лант обернулся. – Может, перестановку сделаем? Пока силы есть. Я не хочу, чтобы кто-то приходил в эту комнату. Твою спальню сюда перенесём, а комнату – к рубке. И запретим Жюли заходить в неё.

Я только сжала его плечо. Лант был прав. Спальни – это спальни, а эта комната – единственное наше личное пространство во всём мире. Наша комната.

Я зашла к себе, быстро вымылась, переоделась в пижаму и, захватив коробку с сохранившимися ещё с Петли Времени личными вещами, вышла в коридор. Лант тоже переоделся в спортивный костюм и ждал меня.

Через три минуты перепланировка закончилась. Да и чего сложного – поменять местами две комнаты, если всё с самого начала внесено в то, что мы по привычке называли памятью компьютера. Это как два игрушечных кубика переставить.

почти не изменившейся кухне стоял уютный сумрак, на столе парили тарелки с едой: я, пока мылась, успела придумать, что приготовить на ужин. Светских трапез у нас впереди много, а простая жареная картошка со шкварками и помидорный салат – это совсем по-домашнему.

Мы с Лантом ужинали, не говоря друг другу ни слова. Хотелось ни о чём не думать, наслаждаться едой и ощущением надёжности и закрытости от всего мира. Даже окно затемнили, чтобы не видеть белых ночей, и задёрнули совершенно непрактичную, но такую уютную штору.

В нашей комнате было настолько хорошо и спокойно, что мы, не сговариваясь, остались ночевать на нешироких, но очень удобных диванчиках.

Когда я проснулась, за просветлевшим окном искрилась Нева, по спокойной воде легко скользил парусный катерок, в лучах встающего солнца казавшийся сделанным то ли из облачка, то ли из розоватого золота.

Я попыталась сесть и поняла, что, несмотря на долгий сон, всё ещё не восстановила силы после вчерашнего тяжёлого дня. Двигаться совершенно не хотелось, тело казалось избитым, хотя ничего не болело.

На шорох упавшего пледа обернулся возившийся у плиты Лант, подошёл, присел на краешек дивана:

– Как настроение?

– На Гарь хочу, – отшутилась я.

– Я тоже…

Друг взглянул на прекрасный вид за окном, вздохнул и спросил:

– Посидим сегодня здесь? В Коллегию нам только завтра. Скажем Жюли, что сегодня у неё выходной.

Я села, взглянула в бледное и всего за день осунувшееся лицо друга.

– Посидим… Ты куда?

– Каша убегает! – Он бросился к плите. – Уф, успел. Геркулес будешь?

Мы с Лантом сидели, болтали о писателях и актёрах – за эти месяцы у нас появилось много общих, наших книг, песен, фильмов, – обдумывали, что приготовить на обед, смеялись, представляя реакцию Жюли на перепланировку.

– Ребята, к вам можно? – раздалось от вмонтированного в дверь зеркала.

Мы с Лантом резко обернулись, вскочили со стульев.

– Тан!

– Я. Отец с императором разговаривает, а я улучил момент, чтобы вас увидеть. – Друг, немного грустно улыбаясь, смотрел на нас из зеркала.

– Александр с утречка решил подарок посмотреть, открыл, ну и… Так забавно выглядит лицо человека, который не имеет представления о видеосвязи. Но Александр – настоящий политик! Быстро сообразил, что к чему, отменил какие-то встречи, и уже два часа обсуждает с отцом вопросы дипломатии. Отец в первую очередь о вас с ним поговорил. Александр согласился, что вы официально посланники, а фактически просто маскировка и устанавливаете связи на бытовом уровне… Что?

Тан обернулся, выслушал что-то, что говорили за его спиной, и снова повернулся к нам:

– Только что договорились. Завтра вы в Коллегию и к послам – император карету даст, – а послезавтра показываете Александру мобили. Надо же вам нормально по городу передвигаться, да и местных к технике приучить. В Коллегию отнесёте органайзеры для министра и двух помощников. Ну а дальше будем действовать по обстоятельствам.

Он замолчал, вглядываясь в наши лица, встревоженно спросил:

– Тяжело там?

– Ничего, справляемся, – улыбнулся Лант. – А у вас как?

– Плохо, – неожиданно ответил Тан.

– Что случилось? – Мы оба испугались. – В городах что? Опять А́шка?

– Нет, в городах всё спокойно. Без вас плохо, ребята. – Тан провёл ладонью по разделяющему нас стеклу. – И мне, и отцу, и всем нашим. Даже Алорн по вам скучает. Нет теперь в городе Хакеров, никто не хочет кукол водить, выдавая себя за вас.

Он несколько секунд помолчал, потом заговорил немного о другом:

– Наши – люди, кто проводниками ходил, – начинают догадываться. Пока только поползли слухи. Официально вы ещё несколько раз появлялись в городе, потом уехали совсем.

Мы молчали, вспоминая далёких друзей. Потом я подняла взгляд на Тана:

– А вообще в городе как?

– По-разному.

Он коротко рассказал о всяких незначительных событиях, произошедших после нашего ухода, потом странно взглянул на нас, и я поняла, что эту новость он специально приберёг напоследок.

– У Орландо и Реми ребёнок будет! Первый настоящий ребёнок в Петле Времени!

– Что?

– То! Риа говорит, что скоро начнётся беби-бум. Люди к нормальной жизни возвращаются. Так что теперь от нас с вами зависит намного больше людей, чем мы думали… Да?

Он снова обернулся, потом грустно взглянул на нас:

– Ждите гостей. Император послал адъютанта, чтобы договориться о показе мобилей. Через полчаса будет. Простите, ребята. Так хотелось ещё поболтать. Привет вам от всех нас. Держитесь там!

Тан прижал ладони к стеклу, и мы, поняв, тоже подняли руки. Холод зеркала словно бы на мгновенье исчез, отступая перед теплом человеческой дружбы, и связь прервалась.

Весь следующий день мы провели в поездках, пользуясь присланной императором каретой и знакомясь одновременно с людьми, городом и местными дорогами.