Вот они, два провода, и между ними Лиза, лицом к небу. Глаза открыты, ресницы дрожат, руки раскинуты. Лизаааааа! Лиза, вернись! Лиза, я здесь, вместе мы справимся, это же я , твоя мама! Наташка приблизилась к родному телу , слезы текли по щекам. Зачем ей теперь жить? Как она будет без неё жить? А интересно , ток идёт по проводам, или уже нет? А может и получится уйти прямо сейчас, вместе с Лизой? Наташка вынула ногу из резинового тапочка, и сделала резкий шаг к дочери, босиком, без изоляции резинового тапка. Только бы никто не успел помешать! Также резко она нагнулась к телу и припала к нему всей силой, всем сердцем. Ей тоже досталось электричества из проводов. Теперь она была вместе с Лизой.

Хоронили их вместе. Они не захотели жить друг без друга.

Анька умерла совершенно неожиданно для себя. Ну не думала она о смерти, совсем. Да, что то побаливает, что то где то колет, ножки отекают, но это же не смертельно. Поэтому, как обычно на ужин запекла рульку, сходила за бутылкой водки, хоть и не хотелось идти с четвёртого этажа. Накрыла стол перед телевизором, обложила себя двумя любимыми пекинессами, и двумя персидскими кошками и приступила к просмотру сериала. На столе рулька, салатик, хлебушек свеженький, и рюмашка, конечно, что ещё желать?

Анька давно жила одна, лет 10-15, ну это без партнёра, имеется в виду, а лет пять назад умерла мать, единственный человек, который искренне и безусловно любил свою единственную беспутую дочь. И хоть жили они отдельно, мама Люба , каждый день , пешком , шла к своей Аньке, через рельсы, обходя вагоны в парке станций, шагая по лестницам и горкам, чтобы просто поглядеть на неё, а если Анька в хорошем настроении и не выгонит, то можно приготовить дочуре что то вкусненькое. Внуков в жизни мамы Любы не случилось, поэтому вся любовь была направлена на дочь, хоть и дочь эта была какая то неправильная.

А неправильной, беспутой и бездетной Анька была потому, что когда то в молодости, общение с противоположным полом ей показалось скучным и неконструктивным. Хотя внимания этого противоположного пола у юной Анютки было достаточно. Была она фигуристой симпатичной девчонкой с русыми вьющимися волосами и задорной улыбкой. Но это было в 18 лет, а в 23 года, Анна уже превратилась в мужика, который носил мужскую одежду, вёл себя по мужски, но почему то имел красивую девичью грудь. Сама Анька объясняла свое перерождение просто:"Я два раза пыталась выйти замуж, но первому моему жениху не нравились мои увлечения(а Анька с молодости была помешана на собаках), а у второго претендента в мужья постоянно не было денег, и он просил их у меня, поэтому я сама решила стать мужиком. Сама решаю, чем мне заниматься, и деньги у меня всегда есть". Так красивая юная Анька, буквально в течение пары лет превратилась в женщину-неженщину, ле@биянку.

Работала она посменно кинологом, а когда пришли свободные времена, стала возить щенков из Москвы и торговать собачьими и кошачьими аксессуарами. Бизнес шёл в гору, Анька была хваткой и уверенной. Появились деньги. А вместе с деньгами, в её двухкомнатной квартире, стали появляться жены. Она сама их так называла. И хоть всем окружающим и соседям было все это непонятно, Анька жила так, как ей хотелось. Маму Любу переселила в квартиру умершего отца, а сама радовалась жизни.

Сколько их было, этих жён, не пересчитать. Серафима, Ирка, Танька, Полина, Василиса. Брюнетки и блондинки, одногодки и совсем молоденькие. Они жили в Анкиной квартире, за Анкин счёт, помогали ей в бизнесе, исполняли её желания, и конечно делили с ней постель. Но, не смотря на то, что Анна очень стремилась всем доказать, что у неё все хорошо и с материальной частью и с личной жизнью, она почему то сильно дружила с зелёным змием. Водка на её столе была каждодневно. Жены её были разные, кто пил с ней, кто то отказывался, Анютка не принуждала. Жены менялись, жизнь тоже. И вот в один прекрасный день рядом никого не осталось. Только собаки и мама. Но Анька считала, что все ещё впереди, поэтому продолжала знакомится с женщинами и пытаться сожительствовать с ними. Но все таки пришлось осознать, что все, рядом никого нет, и уже наверное не будет. Детей , ясно-понятно у Нюрки не случилось, а чужих она не смогла принять, хотя вероятность была. Поэтому ближе к пенсии осталась у неё одна верная мама и пара пекинессов, которых лень даже было вести каждое утро на выгул, и Анька научила их выгуливаться самостоятельно.

Жизнь продолжалась, ничего не менялось, мама, две собаки, кошка и кролик, который умел проситься в туалет, Анька научила. Теперь они с мамой Любой ходили друг к другу в гости, день шла Анька в гости к маме, на следующий день в гости шла мама. Но вот и мама умерла, а могла бы пожить, всего то 70 лет. Анька продала квартиру матери и теперь уже не экономила деньги, которые стало труднее зарабатывать. Слава богу, можно было забыть о бизнесе, который еле теплился, и расслабиться. Рядом были любимые собачки и кошечки, соседи, которые уже давно смирились с необычной жизнью Аньки. Но это был реальный день сурка. Дом-магазин, соседи, собаки, и вечером тоска. И гнусные мысли, которые лезут в голову, и о которых никому не расскажешь, ведь сама свою жизнь изнахратила. Ведь могла бы детей родить, кто мешал то? Сейчас бы рядом внуки бегали. Но она же решила, что все вывернуть на левую сторону, это лучше! Вот и вывернула. И лежит теперь на диване с рюмкой водки и гладит персидского котика Диму.

А утром она не проснулась. Соседи поняли, что с Анькой что то не так, когда через два дня завыли собаки. Дверь вскрыли, увидели, что случилось. Врачи сказали , что инсульт, и если бы кто то был рядом, можно бы было спасти. Но рядом никого не было. ВООБЩЕ. Хоронили Анну органы соцзащиты. Собак и кошек приголубили соседи, потому что животные породистые и воспитанные ,Анька постаралась. И стоит теперь пустая Анька квартира, смотрит окнами на белый свет. И через полгода заедут в эту квартиру совсем чужие люди, потому что даже завещать эту квартиру было некому.

Скорая мчалась по ночному городу, пугая редких таксистов и уборочные машины проблесковыми огнями и сиреной. Эти вспомогательные системы водитель включил на всякий случай, как защиту от дурака. Город был пустым, дороги в городе тоже, редкие таксисты спрятались на стоянках. Поэтому автомобиль Скорой помощи несся по центру города со скоростью 100 км в час, хотя особой надобности в этом не было.В машине на кушетке лежала моя дочь, Ольга, а рядом сидела я, ей было 24 года, и у неё начались схватки. И рожать мы поехали вместе.Ничего страшного не было, но Ольга рожала в первый раз и ей было страшно до смерти. Я тоже трусила, но не подавала виду. А еще Ольге было очень больно, тело разрывало изнутри на множество вопящих от боли кусочков, и казалось этой боли не будет конца, это было видно по лицу.

Медбрат и фельдшерица, как могли поддерживали Ольгу, они разговаривали с ней, держали её за руки,гладили по животу. И Ольге становилось спокойней от того, что рядом с ней такие добрые и понимающие люди, да и мать рядышком. Медбрат, молоденький мальчишка рассказывал анекдоты про рожениц, они были смешными, а главное к месту, и мы смеялись от всей души, Ольга даже местами забывала про боль. Фельдшер отвернулась к окну, а Ольга с медбратом продолжали смешливый диалог, когда машина вдруг выключила сирену и проблесковые огни и начала тормозить. Водитель тормозил осторожно, потихоньку, как будто старался, чтобы его не заметили. Машина, которая минуту назад орала сиреной и мигала красными огнями, постаралась превратиться в невидимку.

Медбрат тоже отвернулся от меня и от Ольги. По позам и заинтересованности её сопровождающих мы поняли, там за пределами машины происходит что-то невероятное. Взгляды фельдшера и медбрата были направлены в одну точку, туда же смотрел и водитель автомобиля. Оля поняла, что никто не обратит внимания, если она сядет на кушетке и посмотрит в окно, ей было очень интересно, что там происходит. Ольга села. А мне вообще ничего не было видно, да и в данный момент меня больше заботило состояние дочери, чем то, что происходило за бортом. А автомобиль так замедлился на мосту через Ангару, что казалось, что он идёт пешком, а не везёт роженицу. Еще пара метров, и он остановится. Вот теперь я увидела то, ради чего мы тормозили. В предрассветной мгле на фоне светлеющего неба очень хорошо было видно, что на ограждении моста стояла девушка. Она одной рукой держалась за фонарь, и смотрела вниз, в темные, холодные воды реки, куда она видимо собиралась прыгнуть.