За огромными окнами заискрилась очередная темная южная ночь, ветер сменил направление, и в зал начал проникать запах прибоя. По заведенной в ресторане традиции безмолвный официант занес и поставил на стол серебряные канделябры с уже зажженными свечами. Свет от пламени отбрасывал яркие блики на гладкие волосы Джеммы и еле заметными искорками сверкал в ее голубых глазах. Гости уже разошлись, в «Гнезде» остались только она и Руслан. Джемма нервно дергала ногой под столом и периодически терла рукой лицо. Ей хотелось поскорее разобраться в этом преступлении, то, что сейчас падала тень на ее любимого Николя, в невиновности которого она была уверена, несмотря на все, что он ей сделал, не давало ей возможности обойти расследование этого запутанного дела стороной.

– Ты выглядишь встревоженной и растерянной, тебе нужно поспать. Может, дать тебе снотворное? – послышался сдержанный голос Руслана.

– Нет, разве что у тебя есть что-то, чтобы вернуть мои 16 лет, мне совсем не нравится быть взрослой. Я не хочу хоронить друзей, подозревать бывших любовников в убийстве и тем более пить снотворное, – постукивая пальцем по фарфоровому блюдцу, ответила Джемма, она и вправду была на взводе, но едва ли сон мог решить ее проблемы.

– Если бы я не был врачом, то, наверное, предложил бы тебе сейчас выпить виски, но я могу только дать совет. Помнишь деда Макара?

– Он еще жив?

– Да, на днях ему будет 95, и он прекрасно себя чувствует. Так вот, я как-то спросил у него, в чем секрет его долголетия, и знаешь, что он ответил мне? «Я никогда никого не любил!»

– Это ужасный совет, Руслан, – отодвигая от себя нетронутое пирожное, ответила Джемма, – бесчеловечный.

– Я же врач, а не проповедник. И, как твой врач, я не разрешаю тебе волноваться за Николя. С ним все будет в порядке, а твое неравнодушие к его судьбе уже и так награда, и неизвестно, заслуживает ли он ее.

Прощаясь с Джеммой, Руслан постарался убедить ее, что все непременно будет хорошо. Он вообще всегда был очень спокоен и рассудителен, его профессия была для него не просто работой, а предназначением. Еще в детстве он прочитал слова древнегреческого философа Сократа, что все профессии в мире от людей и только три от богов: судья, педагог и врач. И сразу решил, что вырастет и станет врачом. Сейчас он мог предотвращать боль, облегчать страдания, возможно, он не считал себя богом, но героем – вполне. Руслан знал, что люди на него рассчитывали, поэтому никогда не позволял себе слабости, и его уверенное «Вам не о чем беспокоиться», сказанное прямо в глаза больному, не раз вытаскивало людей с того света. Поэтому репутация и честь были для доктора не пустым звуком, ведь что такое профессионализм без доброго имени? Так, замок из песка.

По окончании встречи Джемма ни нашла в себе сил ни на прогулку по тихим ночным улицам Долины, ни на задушевную беседу с Надин. Она с тяжелым сердцем поднялась на второй этаж тетиного дома, осторожно ступая на поскрипывающие половицы, чтобы никого не разбудить, и, расстегивая по пути жемчужные пуговички комбинезона, с грустью думала о том, что дружба в детстве кажется более искренней и значимой. Добравшись до своей спальни, она тихо открыла дверь и вдруг почувствовала, что в комнате кто-то есть. В другое время присутствие человека в спальне не особенно бы ее напугало, но в свете последних событий она вздрогнула, прикусив губу, и резко включила свет. В глубине комнаты за миниатюрным бюро сидел улыбающийся Николя. Юноша тут же поднялся ей навстречу, но Джемма резко замерла у входа с таким испуганным выражением лица, что он тоже оторопел, не понимая, рада она его появлению или нет.

– Ник?! – наконец произнесла девушка, все еще испуганно хлопая глазами. – Как ты здесь оказался?

– Так же, как и всегда, через балкон, – смеясь, ответил молодой человек, внимательно разглядывая застывшую в дверях девушку. – Как ты изменилась, крошка Джемма, стала еще красивее. Да, теперь тебя, наверное, не стоит так называть, теперь ты настоящая Джемма-Виктория.

Услышав обращение «крошка Джемма», да еще произнесенное до боли знакомым голосом, девушка почувствовала слабость в ногах. Если бы Николя сказал еще что-нибудь, она бы непременно съехала всем телом вниз по дверному косяку и распласталась бесформенной кучей на полу. Но он молчал, все еще не понимая ее реакции. И это позволило девушке немного прийти в себя.

«Крошка Джемма» – так Николя называл ее с детства, будучи старше на три года. Сейчас она вдруг почувствовала себя маленькой девочкой, бегающей с сачком за бабочками. Она ловила этих хрупких насекомых и в банке приносила Николя, а он умертвлял для нее хлопающих по стеклу крылышками несчастных созданий, вкалывая иглу в секретное место, где-то между головкой и брюшком, а потом вручал ей со словами: «Все готово, крошка Джемма, получай очередной хладный труп для твоей коллекции».

«Как же это было давно», – подумала девушка, а может, даже произнесла эти слова вслух. Встреча, которую она сотни раз прокручивала в голове, которая снилась ей, встреча, для которой были продуманы все диалоги, позы, происходила прямо сейчас, в реальном времени, но Джемма будто застыла в вязком желе. Мозг словно отказывался ей подчиняться, и она пролепетала самую нелепую, на ее взгляд, фразу, а впоследствии корила себя за нее беспрестанно:

– Ты тоже изменился, даже, кажется, ростом стал выше, – и улыбнулась ему, как будто не было между ними этой пропасти или скорее горы Джемминых разочарований, бессонных ночей, ненависти к себе, ненависти к нему, жалости к себе и еще страха.

Николя же никогда не боялся их встречи, он знал, что Джемма не станет его упрекать и даже спрашивать, что тогда произошло. Она не была из тех, кто выпрашивает любовь к себе, она просто наслаждалась, когда ей ее давали.

И сейчас Николя был готов дать ей весь мир. Улыбка, сиявшая на ее лице, не была улыбкой радости от долгожданной встречи, она просто знала, что если Николя здесь, значит, он хочет здесь быть, и неважно, что было четыре года назад, что будет завтра или через десять лет, ведь счастье нельзя просчитать – это лишь мгновение, и это мгновение было прямо сейчас.

Эта улыбка, скользнувшая по лицу Джеммы, была для Николя неким сигналом, он тут же заключил ее в объятия, прижал к себе, как потерянное дитя, и несколько раз поцеловал в голову, наслаждаясь ароматом ее волос.

– Ах, какая же ты хорошенькая, просто настоящая богиня! Время идет, и оно на твоей стороне, милая, – нежно шептал юноша и, приподняв ее лицо за подбородок, хотел поцеловать в губы, но Джемма высвободилась из его объятий, неторопливо и изящно прошла к дивану, собрав волосы на одну сторону и села эффектно закинув ногу на ногу.

Она хотела прожить свой момент счастья, сполна насладиться каждой его секундой, не торопясь, не расплескивая. Потому что Николя был для нее особенным, ее первой любовью, первым парнем, который научил ее целоваться и наслаждаться чувствами, именно с ним она прожила свою первую ночь любви. Джемме хотелось тоже быть значимым человеком для него, девушкой, память о которой он пронесет через всю жизнь, будет боготворить время, проведенное с ней, и прошепчет ее имя, набирая в грудь последнюю в жизни каплю воздуха.

Джемма представила себя воплощением всех прекрасных женщин, когда-то живших на земле, она вскинула на него гордый профиль, как у Нефертити, сладострастно откинулась на спинку кресла, как тициановская Даная, и заговорила голосом, будоражащим воображение, будто сказочный голос Шахерезады:

– Я знала, что рано или поздно мы встретимся, но не думала, что сегодня.

Сказав это, Джемма почему-то смутилась и почувствовала, как предательски зарделись ее щеки, она хотела скрыть свое волнение, но оно не ускользнуло от зорких глаз опытного соблазнителя. Николя знал ее слишком давно, чтобы не заметить, как подрагивает ее верхняя губа и тонкие пальцы излишне сильно сжимают подлокотник кресла.

– Знаешь, как говорят: «Сегодня для любого дела самый лучший день!» – заговорил он мягко и уверенно, как могут только очень успешные мужчины. – Хотя в Долине каждый день – самый лучший, что скажешь? Я столько путешествовал, кажется, полмира пешком прошел, а остальную половину проплыл на серфе, но не там, за океаном, ни посредине пустыни – нигде нет таких закатов, как в Долине.