- Ну что ты скривился? - ехидно спросил Джейран. - Смущает мое занятие? А ты знаешь, что половина теперешней торговли существует только для отвода глаз? На самом деле все они торгуют запрещенными зельями и только и ждут, когда из других городов к ним прибудут оптовые покупатели. Думаешь, продавая этот хлам, что ты видел на рынке, можно что-то нажить?

   - И что?

   - А то, что если бы этими зельями торговали, как попало... А так - начальник стражи имеет свое, торговцы - свое, и получается хоть какое-то подобие правил. А как соблюдать порядок, если не знаешь, у кого что почем и откуда?

   - Ну ты, однако... Содействуешь торговле такой гадостью...

   - А как иначе? Жить-то хочется. Я ведь был когда-то в учениках у колдунов, которые служат степным духам. И говорю по-катахейски правильно, потому что меня готовили, сам понимаешь к чему...

   - Понимаю... - протянул Аметисто, которому чем дальше, тем менее симпатичным казался его спаситель, и только врожденная порядочность и умение быть благодарным позволяли ему держать под контролем свою неприязнь. - Так ты может и сам, того... употребляешь?

   - Ну, вот еще, это баловство для богатых бездельников в других городах, которые, насколько я слышал, не чета Стефенширу. А знаешь, хотел бы я увидеть эти города, и весь мир, и другую магию...

   При этих словах джегг вдруг перестал быть похожим на сердитого хорька, и выражение его лица вновь стало мечтательным, туманным и почти симпатичным. Глядя на него, Аметисто вдруг осознал, что Джейран действительно очень молод. "Много ли этот необычный степной парень видел хорошего в жизни?" - подумал маг, а сам поинтересовался:

   - А родня у тебя есть?

   - Нет у меня родни. К колдунам берут с малолетства и уж ни отца, ни мать знать тогда не положено.

   - Тогда я беру тебя в ученики, - решился маг, и было непонятно, чего в его решимости больше: благодарности и нарождавшейся симпатии к новому знакомому, который все же восхищал своей безрассудной храбростью и беспечностью, желания наставить заблудшую душу на путь истинный или стремления преодолеть брезгливость к его не вполне добропорядочным занятиям. - Но тогда тебе нужно новое имя...

   - Делай, как знаешь, учитель. Хоть котелком назови, только над костром не вешай, - насмешливо произнес парень.

   - Так вот ты, оказывается, какой, еще не стал учеником по-настоящему, а уже с ухмылочкой. Хорошо еще, что я не нанял тебя в слуги, а то вся Уланда стала бы надо мной потешаться.

   При этих словах улыбка на лице джегга погасла. Он умел менять выражение лица с небывалым для многих проворством, должно быть, это служило ему хорошую службу при беседах с купцами и стражниками, а может быть и c кем-то повыше. Между тем Аметисто куском извести, который сыскался у него сумке, начертил прямо на полу комнатки круг. Затем он велел Джейрану встать на колени в центре этого круга и простер руку над его головой. В тот же миг с трех сторон прямо в воздухе появились знаки Триединства, слабо мерцавшие в полутьме. Джейран, ожидавший чего-то необыкновенного, громоподобного голоса духов, вспышки пламени или хотя бы слабого порыва ветра, недовольно скривился и подумал: "Чепуха какая, у нас в степи имя дают посерьезнее, приходится и на саблях порубиться, и ловкость показать в поединке, а старшие еще и побьют, как следует, а ты не смей даже пикнуть". Но вслух ничего не сказал.

   - Нарекаю тебя Тархуном и да благословит тебя Триединство! - торжественно провозгласил волшебник.

   - Что! Меня обозвать именем травки, которая стелется под ноги коню?! Еще чего! Из этой травы, между прочим, делают противный сладкий напиток, который дают маленьким детям!

   Аметисто так и застыл с открытым ртом, не зная как прервать поток неожиданного красноречия, и очнулся лишь тогда, когда увидел, что магические знаки погасли:

   - Как ты посмел нарушить обряд дачи имени! Боги Триединства могут прогневаться!

   Но, к удивлению мага, больше ничего не произошло.

   - Эх, не дождусь я от тебя благоговения перед старинными обрядами, - вздохнул Аметисто, стирая меловой круг. - Твое счастье, что наверное теперь в Стефеншире сила Триединства ослабла. Оставайся при своем имени, видно такова судьба.

   Джейран же тут же вскочил с колен и, ничего не говоря, двинулся к двери.

   - Ты куда это собрался? - окликнул его чародей.

   - Как это куда? - удивился джегг. - Нам надо бы с рассветом убираться отсюда. А у тебя наверняка всего одна лошадь. Мне что, пешком за тобой бежать?

   - Так ты хочешь добыть коня? Небось, украдешь? - испугался Аметисто.

   - А если и украду? Что тогда? Прогонишь?

   Аметисто не нашелся, что ответить, потому что, нарекая джегга новым именем, взял его под свою опеку.

   - Да не бойся, маг, - успокоил учителя Джейран. - Орлы возле гнезда ворон не ловят. Все честно. Просто у меня есть лошаденка, стоит в конюшне у одного знакомого, он мне кое-чем обязан и болтать не станет.

   Прошел всего лишь час, и джегг вернулся. Небо начинало понемногу светлеть, и когда маг с учеником выехали через один из больших проломов в стене, утренняя заря уже встречала их оранжевыми и розовыми полосами на легких перистых облаках. День обещал быть ясным.

   Вернувшись из Стефеншира, Аметисто несколько приободрился. Ему приходилось много времени уделять своему ученику, причем учить его не только магии, но и самой обыкновенной грамоте. Он брал его с собой, когда шел помогать клиентам в бедняцкие кварталы, и был очень рад, что там никто не спрашивал, почему с ним рядом находится джегг. В присутствии ученика он уже не мог перебирать выпивки, потому что пару раз, когда он выпивал лишнего, Джейран, хоть и доводил его до дома, потом издевался над ним несколько дней. Джегг не только оказался мастером на острые слова, но и очень легко узнал семейные тайны своего учителя: