- Госпожа Предводительница, Вы должны провести обряд до конца, - раздался за ее спиной голос матушки Хвощ. - Я прекрасно знаю правила! Вам надлежит произнести полную формулу, снять маску и взглянуть в глаза девушки, а, кроме того, воительница, уходящая из Лиги, обязана передать Вам свой меч! - сказала волшебница и возмущенно добавила: - Что это такое, совсем не стало квалифицированных специалистов! Даже снятие обета не могут провести, как положено!

      Пришлось Предводительнице, которой за последние годы ни разу не приходилось выполнять подобный обряд, принять как можно более торжественную позу и прочесть полную формулу, а она была далеко не короткой. Наконец, настал момент, когда военачальница должна была открыть лицо. Чувствовалось, что ей совсем не хочется этого делать, и скоро стало понятно, почему. Когда маска была снята, оказалось, что лицо Предводительницы Лиги изуродовано такими шрамами, что никакой речи о женской красоте быть не могло. Она взглянула в глаза воспитаннице, и та вздрогнула от обжигающего взгляда своей наставницы, в котором были и боль от пережитых бедствий, и печаль о том, что ей никогда не суждено быть любимой и многое другое, о чем не всегда пристало говорить.

      - Прощай, Сапфира! Ты хорошо послужила Лиге, - произнесла военачальница, надевая маску обратно. - Ты выдержала испытание опасностью и искушением, посмотрим теперь, выдержишь ли ты испытание повседневностью. Я принимаю твой меч, чтобы передать его той, которая заменит тебя.

      - Но этот меч не принадлежит мне, - тихо сказала Сапфира. - Его дал мне Оливино, вольный стрелок Северного леса.

      - Надо немедленно позвать его сюда, - решительно заявила матушка Хвощ.

      Оливино был несказанно рад возвращению семейной реликвии. Поблагодарив Сапфиру и поклонившись всем, он выбежал из палатки и с криком радости рубанул Ледяным Шипом по лежавшей на земле статуе Уфу Темного, которая тут же рассыпалась в пыль...

      Уничтожение зловещей статуи как будто сняло с плеч сторонников Триединства тяжелый груз. Вечерело, разгорались костры, возле них собирались маги, рыцари и все участники последней битвы. Жизнь брала свое: бойцы Триединства готовили ужин, беседовали и даже пели. У одного из костров слышался голос Оливино, распевавшего старинную кин-тугутскую песню:

      Цветок волшебный скрылся от глаз

      Среди дубовых корней,

      Кто смог его увидеть хоть раз,

      Тот стал сильней и мудрей.

      Об этом в старой книге прочел

      Барона юного дед,

      И внук с тремя друзьями пошел

      Искать траву-луноцвет.

      Один, измучен зноем и зол,

      Вернулся вскоре домой,

      Пленен красоткой, вечер провел

      В ее объятьях второй,

      А третий сытый, с кружкой вина

      В таверне встретил рассвет...

      Лишь бедный наш герой дотемна

      Искал траву-луноцвет.

      Когда же понял, что по лесам

      Весь день напрасно бродил,

      Едва не дал он волю слезам,

      На землю рухнув без сил:

      "О, как же глупо было сюда

      Идти за тем, чего нет!

      Не буду больше я никогда

      Искать траву-луноцвет".

      Аметисто сидел, удалившись от костров, и смотрел в ясное осеннее небо. Казалось бы, его сердце должно было петь от счастья. Но он почему-то чувствовал только печаль и не мог понять отчего.

      - Давай к нам, - раздался от костра голос Рубиуса.

      Но Аметисто не ответил и побрел в темноту, пока еще не понимая, чего он хочет. Из глубины памяти всплыли слова, которые он прочел в стефенширской библиотеке:

      "И вечно лежит на границе добра и зла сила великая, имя которой - магия. От столкновения тьмы и света рождаясь, людским умением управляемая..."

      - Искать то, чего нет..., - вспомнилась чародею строчка из песни, он тряхнул головой, словно отгоняя какие-то видения, и направился туда, где Малахитус беседовал с матушкой Хвощ.

      Подойдя к ним, молодой волшебник остановился.

      - Что это с тобой, Аметисто? - встревожилась матушка Хвощ. - Тебе бы сейчас быть возле своей девушки, а не бродить с таким унылым выражением лица.

      - Погодите, погодите, - неожиданно произнес Малахитус.

      - Господин ректор, в Стефеншире я нашел старый свиток и забыл о нем, но сегодня он вновь не дает мне покоя, - произнес маг шторма. - История, записанная на нем, обрывается, и неизвестно, смогу ли я когда-нибудь узнать ее конец.

      - Ну-ка, расскажи, что это за история, - заинтересовалась матушка Хвощ.

      К удивлению присутствующих Аметисто смог почти дословно пересказать легенду о происхождении богов.