Послушных магии кукол жениха и невесты жгли в пламени костра, когда закутанная в плащ фигура покидала княжеский двор, сидя на чёрной кобылице и увозя с собой заработанное золото. Князь и княгиня смотрели вслед удаляющейся спасительнице и трусящему на мохноногой лошадке Шишку. В спальне княжич успокаивал всё ещё дрожащую от пережитого страха невесту, целуя её всё горячее.
***
Троица, сидящая за столом, представляла из себя странное и в месте с тем забавное зрелище.
Косматое существо, облепленное зеленоватыми водорослями с прожилками нежной изумрудной ряски, источало аромат перегара и запах рыбьей молоди, резвящейся на отмели в солнечный денёк. Нежное бульканье, раздающееся, когда существо пригубляло вырезанный из рыбьего зуба кубок, выдавало в нём Водяного.
Рядом расположился персонаж, по косматости не уступающий соседу. Исходящий от него сивушный запашок перемешивался с аппетитнейшим благоуханием солёных груздочков, зрелой клюквы и сосновой хвои. Мутный глаз из-под спутанной чёлки проявлял активность, если кто-либо из присутствующих обращался к нему: "дядюшка Леший" или подливал в резной деревянный кубок.
Третьим собеседником была девушка… Изящная, но физически развитая рука с перстнем, сверкающим золотом с вкраплением отливающего спелой вишней рубина, сжимала в тонких пальцах стеклянный фужер, по размеру не уступающий пивной кружке. Богатая свита, шитая золотыми и серебряными узорами, оправдывала обращение к ней, по трезвяни звучащее как "матушка ворожея". Правда, этот факт нарушал слишком молодой облик женщины, а паче того, выглядывающие из рукавов запястья, облачённые в широкие кожаные наручи. Сами запястья, впрочем, тоже казались не слишком узкими. В остальном же всё было как надо: губами червлёна, бровями союзна. Короче, дивно хороша. А ещёс копной рыжих кудрей и изумрудным взглядом.
Все трое уже достигли состояния полной задушевности, спаянности и взаимопонимания, однако некая напряжённость витала над обильно накрытым столом. В этот момент стукнула дверь, и на вбежавшего анчутку воззрились полные надежды и ожидания глаза разного калибра и цвета.
— Прощения просим, но Баба-Яга передала, что мухоморовки более не даст, — покаянно пропищал малыш, теребя кисточку скатерти и сглатывая голодную слюну, набежавшую при виде разносолов. — Хорошая закончилась, а имеющаяся в наличии, цитирую, "не достигла нужной степени нажористости".
Маленький гонец умолк и потупился. Царица под расстроенные вздохи гостей взяла тарелку, щедро положила на неё из каждой миски и отдала запунцовевшему анчутке. Тот взвизгнул благодарно, поясно поклонился и убыл восвояси.
— Вот такие дела, дядюшки мои дорогие. Мухоморовка кончилась, переходим на домашние вина.
С этими словами царевна изящно поднялась из-за стола, подошла к массивному буфету и потянула ручку одной из дверок. Строптивый шкафчик не захотел открываться. Изящные пальцы повторили манипуляции с ручкой, прошлись по замочку и сложились в кулак. Дверца осознала своё поведение и скоренько отперлась. Гости восторженно загомонили, когда объёмистая бутыль со стуком опустилась на столешницу.
— Вот это дело, ядрён карась! — забулькал Водяной. — Беленького, да под ушицу!
— А играет-то как, — восхитился Леший. — Чистый янтарь! Только мошек нет. И это радует!
— Пьём за здоровье милушки нашей Любавы, дай ей боги здоровья, счастья и мужа хорошего! — возвестили оба гостя хором.
Последнее пожелание заставило царевну и потомственную ворожею Любаву подзарумяниться. Боевой магичке, специализирующейся на перверсиях и казусах, происходящих на почве любовных дел, трудновато было найти мил дружка. Большинство из тех, кто бы мог понравиться девушке, шагнувшей за двадцать пять вёсен, имели при себе такой багаж пристрастий, что ни в какие ворота… А пристойных кандидатов на руку и сердце так и не находилось.
День рождения Любавы пришёлся на двадцать первое березня в год Сварга. Рождённые в этот день девочки не могли избежать участи стать ворожеями, а этот самый год Сварга сулил только величие. И стать мужем такой "великой" мог только избранный, которого анчутка знает где искать. Отец с матушкой вот уже десять весен как с ног сбиваются.
Тёплая атмосфера за столом, тем не менее, продолжала оставаться таковой. Ушица от Водяного была дивно хороша, янтарное домашнее, опять же, играло в головах и в глазах собравшихся. В общем, выпивали себе и задушевно проводили время, поэтому грохот чего то тяжёлого по двери застал троицу врасплох. Даже заставил вздрогнуть и прижаться друг к другу теснее. А после, как водится, раздался громовой глас царя батюшки:
— Откройте! Чудь вас побери, Любава, мы знаем что ты там возлияешь в компании со своими дружками беспутными! Анчутку Бородавочника твоя мать поймала, он вас и сдал! С потрошками!
Дверь со свистом распахнулась, в помещение ворвался огромный человек, широкоплечий до неприличия, с глазами янтарного цвета и чёрной бородищей:
— Ууууууу, лесное отродье! Всех вас в дупла к дятлам рассую! Опять царевну спаиваете!
— Батюшка да кто же меня спаивает?! Я здесь одна, колдую потихоньку, тренирую хватку и навыки! Ну, Бородавочника подкормила немного, не отрицаю. А что уж ему сдуру привиделось, не ведаю! Вон, смотри, нет же никого.
— Эхххх, превращать научилась, а запах мухоморовки не убрала! Неумёха Сворожья, — с этими обидными словами царь пнул стоящую в углу бочку с плескавшимися в ней огурчиками и двинул кулаком по висящему мешку с ветошью.
На пол нетрезво опали Водяной и Леший, побарахтались и попытались ретироваться между ног царя, но застряли там, толкаясь огузками и нашёптывая проклятья роду анчуток…
Царь обоих поднял за тощие шеи, поморщившись от слитного бульканья и потрескивания веток, аккуратно поставил перед дверью да и наподдал по некислым полупьяным задницам до подпрыгивания и взвизгивания.
— Батюшка, ну нельзя же так, ик, с подданными! У меня ещё два часа практического колдовства, я свободная, ик, ворожея, да что собственно происходит то?! — поикивала Любава, судорожно трезвея и беспокоясь за свою задницу, которую ни одно заклятье от тяжёлой отцовской руки не спасало ни разу.
— Прекрати это непотребство! Там гости к утренице подъезжают, сваты заморские, целый весень к нам добирались! Мать одна целый вечер порядок наводит, все прислужники задействованы, тебя с полудня ищем, а ты! Эххххх… дрябёха эгоистичная! — именно после этой фразы по округлой ягодице ворожеи рука царя пристукнула так, что птички певчие из рукавов свиты со свирелями повылетали, сама же царевна покраснела, блеснула очами и форменно заревела.
Тот час изо всех углов повылезали крючья да стебли, появился боевой зелёный туман, занюхнув который царь вмиг захмелел и успокоился, начал дочку увещевать:
— Да ну, полно тебе, не кручинься, кровинушка! Сейчас подоспеем к матушке на подмогу, с твоими-то возможностями вмиг управимся! Да и потом, охресть их, этих сватов, знает, сколько уже перебывало: всё не те! Только вот Лешего с Водяным пока ко мне во двор не приводи, удушу сучилищ! Гмм… еще дней десять что бы их не видел!
Никогда раньше Любава туман не вызывала, зато и отцовский пыл впервые так быстро иссяк. Царевна-ворожея мысленно поиграла мышцами, прогнала ощущения по венам. Да нет, вроде, всё как всегда. Немного силушки прибавилось, так это винцо с мухоморовкой смешались, поди.
Обернулись ко двору быстро, царица только зыркнула на непослушную дочь и тут же, опустив глаза, произнесла:
— Любава, бери перины пуховые, взбить их надо на заднем дворе. Потом снеси всё в покои верхние, там гости спать будут.
Гора перин лежала в тронном зале, принесённая слугами со двора, где сушилась весь день. Любава без лишних возражений начала взбивать мягкие бока. Поднимет бровь — перина взлетает, кувыркается. Рукой повертит — встряхивается, как собачонка, становится объёмной и улетает в покои, на своё место. Лёгкое домашнее колдовство, но выматывает очень. Чуть зазеваешься, двинешься не в ту сторону под медленно проходящим эффектом домашнего винца, и перина может угодить во что-нибудь хрупкое. Или в кого-нибудь.
