На обочине ржавых, покоцанных дней,
Где глаза обретают реальность,
Память справную чувства возносят тучней,
Обвиняя беспомощно крайность.
На окраине, в сонмище, руки взахлёб,
Связки грубостью голос терзают.
Кроет матом, дерётся кривой диалог,
И слова языком отравляют.
Не прощают обиды ошибки других,
Осуждают иные с пристрастьем,
Оскорбляют чужих, не своих, затаив
Месть коварную, мерят несчастьем.
На обочине в ухо слова на «изволь».
У собратьев надежда на жалость.
Говоря о другом, говорят «никакой»
И невзгоды ругают за жадность.
На обочине жизни поют нараспев.
На окраине здравят убогих.
У концовки в конце – ядовитый абсцесс,
И проклятьем подводят итоги.
Перекрёстки в дороге похожи на крест.
На обочине место для многих.
Через день на погосте – скупой барельеф.
Люди думают: время для прочих.
Унижая, презрев, голосят наобум,
По ночам истязая промежность.
Губошлёпные песни во сне трубадур
Пишет, слёзно слагая про нежность.
Обижается память, итожа протест.
Слабость любит, ничком унижаясь.
Потакать за грудиной трусливый процесс,
Невзначай матерком восторгаясь.
На обочине славят народный фольклор,
Духовник – опосля на обедне.
Зависть любит ударить наотмашь, в упор,
Наждаком каждый раз, как последний.
О других, о родных говорят, о любом,
Возвеличив удачу легендой,
Восхваляют себя, и неважно, о чём…
На вопросы – ответы с наценкой.
На обочине день превращается в грязь,
Люди видят чуть дальше подбрюшья.
По линейке шеренгой в шеренги плодясь,
Разлагается совесть в удушье.
Перемат на крещендо – вульгарный рефрен.
Хамовитые фразы небрежны.
Честь на подлость меняют – заразный промен.
Прежде были – сегодня не прежде.
На обочине слабость успех боронит,
Утомлённое бремя лоснится.
Отстающие копят охапку обид
И боятся на шаг оступиться.
На забоке поближе вассалу – лакей.
Все похожи, но любят разниться.
Пафос знает откуда, чьих будет кровей,
Добавляя в судьбу небылицы.
Разбавляя негожее схожим дерьмом,
Неземное становится явью.
С двух сторон на обочине белым бельмом
Бедность дни озаряет печалью.
На могилах – реальные цифры про быль.
Люди любят повыше надгробье.
Однотравием пахнет колючий ковыль.
За спиной на погосте – злословье.
На обочине – время окольных затей.
Умиляется память в восторге.
Одинокий вердикт – как засохший репей.
Слёзы рваные катятся в скорби.
На обочине серая масса галдит,
Послухастей – томится в испуге.
Заглушить разум правды толпа норовит,
Близко любят неумного друга.
Воля страх побеждает, вожак позади.
У надежды успехи горластей.
Обернулась толпа – задний встал впереди.
У мятежных рефлексы контрастней.
На обочине мысли бегут с языка,
Под иконой молитвы потолще.
О душе говорят напролёт, до зевка,
О грехах вспоминают попозже.
На обочине любят стандарты любви,
И счастливый отложен на завтра.
Полюбилась за ночь? Хоть на сутки возьми –
Ставят галку в распутном кадастре.
На забоке мораль от любви далека,
Люди любят бандажную похоть.
Через день расширяет любовь адреса
И грехи замеряют по локоть.
Ухмыляются мысли пустых городов,
Где торги на обочине – ночью.
За копейки на вес продаётся любовь,
Обязательства платятся плотью.
На обочине взгляд у любви косоглаз,
Ухищряется сущность в сарказме.
Неудачники пишут длиннющий рассказ
Про любовь и оргазмы в экстазе.
На пологой обочине – праздная жизнь.
На отшибе сморкается время.
На закрайке незвано гостит сатанизм
И плодится червивое семя.
На забоке отнюдь не всегда жизни падь,
Иногда умудряется смелый
Через волю, ломая, клыки показать,
Применяя приём оголтелый.
На окраине любят надежду жалеть,
Воздавая при этом кощунству,
На границе поверий щекотно хотеть
Унесённые прошлым безумства.
Нет за кромкой замков, нет за кромкой дверей,
И зайти в мир иной – виртуальность.
Легче вскладчину строить сортир без идей,
Восхваляя свою гениальность.
