– А что дальше-то было? Ну, когда ты отправился преследовать этого княжича Аурела?
Ну да, о том, что дальше было, Тришка особо и не знал. На бойню он мог со стены смотреть, да и слышал, наверняка, что происходит, ну а в Рубленице-то его с нами не было. Мои, конечно, болтали, хвастались и меня хвалили, но преувеличивали ведь тоже изрядно, так что полностью их словам верить было нельзя.
– У одного из молдаванских новобранцев лодка припрятана оказалась на нашем берегу Днестра. А на том берегу хутор есть, где рыбаки живут. Вот мои парни сплавали на ту сторону, еще две лодки привезли. Вернулись мы к парому, но уже с другого берега, я двух следопытов взял с собой, так что пошли по следу. Скоро добрались до Рубленицы, того самого села. Внутрь заходить не стали, боялись, что Аурел смоется, так что пошли кружным путем через сады, добрались до подворья того молдаванина, чьи караваны мы раньше охраняли. Я рассказал ему, что случилось, и попросил отвести туда, где Аурел спрятался. Он меня отвел.
Я чуть замялся, рассказывать о том, что произошло дальше, мне не хотелось. Но Григорий не оставил мне выбора.
– Ну и что было дальше? – спросил он. – Говори, это важно.
– Я представился, сказал, что я сын князя Кирилла, и вызвал Аурела на поединок, пообещав, что если он победит, то мы отпустим его и его людей. Он поверил, тем более, что ему явно хотелось отомстить сыну убийцы отца. Мы схватились, и я его убил. Вот и все.
– То есть, – проговорил Григорий. – Ты сказал при куче свидетелей, кто ты такой? Тебе не кажется, что это немного неправильно, Олег? Сначала ты приходишь и просишь укрыть вас от наместников, я тебе помогаю, даю возможность скрыться и переждать. А ты вместо того чтобы сидеть тихо бравируешь своим титулом и вызываешь людей на поединки.
– Это было единственная возможность сделать все без лишний крови, – ответил я. – Он засел на втором этаже самого высокого здания в деревне, внутри их было двое, и у обоих самострелы. Если бы я погнал людей на штурм, то погибли бы и мои люди, и невинные молдаване. А так мне удалось сделать все чисто.
– И это называется чисто, – с издевкой проговорил Григорий. – Я, если честно, и не поверил, о том, что мне Трифон написал. Тебе надо поработать со своими людьми, чтобы они меньше болтали. Если они и в Киеве продолжат распускать языки, то скоро кто-нибудь из певцов напишет об этой битве балладу, и будет петь ее по всем известным обитаемым землям. Так что…
Он наконец-то встал, налил что-то в стаканы из большого глиняного кувшина, и пододвинул один из них ко мне. Я взял, отпил, это снова был квас. Ну да, все прямо как в прошлый раз.
– За то, что ты нападение на заставу отбил, я тебе благодарен. А вот насчет Аурела… Ты действительно его убил?
– Действительно, – кивнул я. – Если хочешь, могу сейчас спуститься вниз, отправить человека, чтобы он до постоялого двора сходил и знамя его тебе принес. Мы его с собой прихватили в качестве трофея.
– Не надо, я тебе верю, – покачал головой Григорий. – Ну это хорошо, значит, со стороны Молдавии опасностей ждать пока не придется. Это ты молодец, что с этой проблемой разобрался.
– Ну, хоть за это похвалили, – ответил я. – И на том спасибо.
– Не ерничай, – Григорий стал сверлить меня взглядом. – Или ты что, недоволен чем-то?
– Да нет, всем я доволен, – я отпил ещё кваса и поставил стакан на стол. – Просто думал, что, может быть, мне доплатят за то, что мы избавили Союз Торговых Городов от такой угрозы.
Я, откровенно говоря, нарвался, но делал это вполне сознательно. Испортить отношения с киевским мэром я не боялся, потому что уже успел послушать слухи про начавшуюся войну. Говорили, конечно, разное, а узнать, что и как из первых рук я могу только у самого мэра. Но я был уверен, что он попытается использовать нас снова, на этот раз в новой войне. И я даже был готов в ней поучаствовать, конечно, не на первых ролях, но хоть как-то поддержать Григория, если, конечно, сочту достаточной награду за это дело.
– А за что тебе доплачивать-то? – притворно удивился Григорий. Я понимал, что он ждал чего-то такого и прекрасно знал, что он притворяется. – Ты ведь выполнял ту работу, на которую мы с тобой заключили договор. Охранял границу, дороги и саму крепость.
Вот ведь, ответил мне моими же словами. Нет, киевский мэр мне определенно нравился. Иметь с ним дело было интересно.
– К тому же, насколько мне известно, ты там ещё и заработал неплохо. Трифон, конечно, не знал, сколько именно, но писал сюда, что ты вовсю торгуешь лекарствами, которые сам и готовишь. Кстати, откуда ты вообще научился это делать, когда ты приходил в прошлый раз мне показалось, что ты воин, а не лекарь. Или в монастыре научился?
– Нет, – ответил я. – До монастыря. Моя мать была лекаркой у нас в селе. Они с отцом так и познакомились, он в бою с лошади упал, расшибся, его привезли в село на телеге, и мать его на ноги поставила. А через какое-то время я на свет появился.
– Вот уж никогда не подумал бы, – покачал головой Григорий. – Может скажешь, сколько заработать умудрился? Не беспокойся, налогом это обкладываться не станет, за тебя все налоги уже Данила заплатил, когда лекарствами твоими торговал.
– Тысячу гривен, – не стал я обманывать. – Ещё кое-что заработал на молдаванских караванах, я там и сам в товар вложился, и за охрану с них слупил по полной. Ну а что поделать, если уж с торговцами приходится дело иметь, то учусь потихонечку.
– Нет, ты все-таки вылитый отец, – покачал головой Григорий. – Тебя отправили в глухой край к черту на куличики, а ты все равно умудрился там все вверх дном перевернуть, и ещё и из воздуха прибыль какую-то извлёк. Отец у тебя такой же был. Знаешь, даже жаль, что он тебя признать не успел, посмотрел бы я на что ты способен оказался бы, если б тебя не мать-лекарка воспитывала, а сам Великий Князь и его люди.
– Подозреваю, что ничего из меня вырасти не успело бы, – ответил я. – Потравили бы меня наместники и все, закончил б точно так же как отец. На понос изошел бы.
– Ты все-таки думаешь, что отравили его? – вновь пристально посмотрел на меня киевский мэр. – Откуда у тебя эти сведения?
– Был я в Орле, – ответил я. – Как раз, когда боярича Никиту освобождал, ну про это я рассказывал. Никита болел сильно, ну я и сказался лекарем, чтобы помочь. А когда лекарства готовил, среди припаса у их лекаря мышьяк нашёл. От него человек болеет сильно, на понос исходит, а потом умирает. Расспрошу тех, кто смерть отца моего видел, точно узнаю, так оно было или нет. Но, если честно, думаю, что так.
– Жаль, – покачал головой Григорий. – Великий человек ведь был. Ну ничего, если у тебя все получится, из тебя не менее великий князь выйдет. А теперь поговорить хочу с тобой. О том, что у нас на полуденной стороне случилось, ты знаешь уже?
– Только слухи, а говорят разное. Но почти все в одном сходятся, что война начинается. Это правда?
– Крымчане Херсон взяли, – ответил Григорий. – А, что самое главное, нашим же оружием его и взяли. Мы ведь караваны с оружием туда отправляли, думали одного из вождей местных над другими поднять, из тех, что понимают, что с нами дружить выгоднее, чем воевать. Не вышло.
А ведь мы это уже обсуждали год назад, как раз, когда надрались с Николаем, Никитой и Лукой Филипповичем. Никита уже тогда говорил, что как бы крымчане подаренное им оружие против дарителей не повернули. И вот же, прав оказался. Он, конечно, отморозок отморозком, но голова у него на месте и многие вещи он правильно понимает.
– Мы этого так оставить никак не можем, – проговорил Григорий. – У нас торговля идёт по Днепру, а Херсон как раз устье Днепру перекрывает. Поставь там стреломет большой, и все, ни один корабль без твоего разрешения мимо не пройдёт. Так что будет большая война у нас, будем мы отбивать Херсон и гнать крымчан обратно к себе на остров. Может быть, и дальше, попытаемся туда прорваться, да только там воевать неудобно, горы ведь, да степи. Эх, знаешь, Олег, вот сейчас я сильно жалею, что отца твоего в живых нет. Был бы он, поставил бы его во главе войска собравшегося, и все. Можно было бы быть спокойным, прямо как в Молдавии все вышло бы.
