У меня были свои правила, которые сформировались со временем учебы в Уорингтоне:

Передвигаться так, чтобы никого не задеть.

Подолгу не смотреть на них.

Не завидовать их привилегиям.

Последнее же правило было самым важным. Если к тебе обращаются, никогда не опускать головы. Те отметины на моих руках красноречиво напоминали о нем. Но это все, что у меня было. Я не выбирала эту жизнь, но если уж так сложилось, то я не позволю ни одному из этих недоносков сломать меня.

Пошли к черту.

День ничем не отличался от любого предыдущего, мы сновали из класса в класс, передвигаясь словно тени по коридору. Со стороны, эта академия была совершенно обычной. Привилегированные мира сего смеялись, похлопывали друг друга по спине, делились историями, кто-то зажимался по углам. Мы же вели себя примерно так же только в своем общежитии. Конечно, у нас был комендантский час в десять вечера и в двенадцать в субботу. И это был просто огромный глоток свежего воздуха. Все время, которое у меня оставалось свободным, я старалась проводить за стенами общежития.

И сейчас, идя по коридору, я вновь улетела далеко в мыслях о том, что будет меня ждать завтра. Я не нарушаю правил обычно, исключая те, что встают поперек моей природы. Нам нельзя учиться, работать и вести близко общественную деятельность у людей. Но, около года назад, прогуливаясь мимо своего любимого парка на окраине города, моя жизнь перевернулась. Вместе с той машиной, что вылетела из-за поворота и врезалась в столб прямо в десяти метрах от меня. Я не думая о последствиях бросилась на место аварии и делала все возможное, чтобы помочь женщине, у которой, как оказалось, случился анафилактический шок во время движения. Я пробыла с ней до приезда скорой и после отправилась в больницу. Те чувства, я не могу сравнить ни с чем другим. С самого детства я знала, что будь моя воля, я бы стала врачом. Спасать жизни, это самая важная профессия, которая существует в этой вселенной, я уверена.

В тот вечер я чуть не опоздала до комендантского часа, и потом еще долго не могла уснуть. Со следующего же дня я намеревалась сделать хоть что-то, чтобы хоть немного приблизиться к своей мечте. И у меня получилось. Я отправилась в ту самую больницу и заполнила заявление на стойке регистрации. Не знаю, чем я думала, пользуясь своими настоящими документами. В целях безопасности, мне нужно было бы как-то обойти необходимость вписывания в бланк свои реальные данные. Не думаю, что это понравилось бы кому-то из моих надзирателей. Просто, на тот момент, мне было плевать. От рубцов на коже рук и плечей итак не осталось живого места. Все исполосовано тонкими линиями. Несколькими больше? Это не цена. Как оказалось, никому не было дела. Я несколько дней в неделю, по три – четыре часа помогала ординаторам Больницы Святого Кристиана. Только ради этого можно было вытерпеть все остальное.

Я даже не сразу заметила толпу впереди. Ненамеренно остановившись, я крепче прижала книги к груди и все же пошла вперед.

– Повторяй за мной… – прогремел шипящий женский голос, от которого легко могли встать дыбом волосы на теле. Настолько он был раздражающим, с нотками визга на конце фразы. – Я грязь под твоими ногами… – продолжила она. Я обошла нескольких студентов, в такой же форме, что и у меня, они стояли в нескольких метрах от источника звука. Стефания Гастингс. Как же я сразу не узнала ее голос? Высокая брюнетка сейчас возвышалась над девушкой, что была ниже ее, и не только ростом. Она нависла над ней как коршун, а остальные ее почитатели с удовольствием наблюдали за сценой. Еще несколько девушек, под стать своей предводительнице будто сошли с обложек журналов мод. Думаю, что в каждом учебном заведении есть вот такая Стефания Гастингс, которая считает, что ей все должны поклоняться. Гниль во всей своей мерзотной красе, обернутая в блестящую упаковку. – Повторяй, я сказала! – от ее визга, несколько рядом стоящих студентов вздрогнуло. Девушка убрала руки от лица и у меня словно камень упал прямо в желудок. Кейти.

– Я…я грязь… под твоими ногами… – прошептала она, все так же смотря в пол и роняя слезы на помятую ткань своего пиджака, а на щеке отчетливо виднелся красный след ладони.

Быть. Того. Не. Может.

В этих стенах происходило много чего, но чтобы ученики устраивали физическую расправу, такого не было никогда. Никто, не опускался настолько низко. Я непроизвольно опустила руки и шагнула вперед.

– А теперь посмотри на него… – брюнетка схватила Кейти за подбородок так, что ее пальцы побелели. – Смотри, дрянь! – что происходит?! Я сместила взгляд немного правее, заметив парня Стефании. Я не знала его имени, но точно была уверена, что они были вместе какое-то время. Он стоял сжимая челюсть и сложив руки на груди. Парень помотал головой и невесело усмехнулся.

– Не стоит, Стеф, ты слишком остро реагируешь. – его тон… под стать своей девушке. Он выглядел довольным. Словно кот, наевшийся сметаны.

– Тебе позволено приближаться к таким как он? – не обращая внимания на своего бойфренда, продолжила брюнетка. – Я отвечу за тебя! Нет! Еще раз я увижу, что ты строишь глазки тому, что тебе не принадлежит и принадлежать не может, жизнь до этого момента станет тебе казаться раем.

– Мне больно… – задыхаясь, проговорила Кейти и схватилась рукой за запястье Стефании, что до сих пор сжимала ее челюсть. На что та дернулась и затылок подруги ударился о железный шкафчик позади.

– Не смей! – ее голос был не единственным звуком пролетевшим по коридору. Так же прозвучал глухой удар книг, что упали на пол. Моих книг. А в следующую же секунду Стефания отшатнулась на два метра назад. Образовалась полная тишина, кто-то явно задержал дыхание. Я точно. Опустив руки, что секунду назад толкнули разъярённую брюнетку в плечо, я постаралась сохранить спокойное выражение лица. В любом случае, я уже знала, что меня ожидает. – Что сегодня за праздник у этого цирка уродов?! – в мгновение вскипела та, и сжав кулаки кинулась ко мне, но мне удалось удержать ее занесенную руку. Я сжала пальцы до хруста, не позволяя ей ею двинуть ни на дюйм.

– Кто тебе дал право трогать ее? – слова вылетели сами собой, но пусть прямо сейчас земля разверзнется подо мной, если я когда-нибудь о них пожалею. Карие глаза сузились и на секунду мигнули серебром. Это не могло не напугать, моя вторая рука тряслась бы, если бы я не сжимала ее в кулак. Мне показалось, что еще доля секунды и она пустит в ход вторую руку, но этого не произошло. Перед глазами возникла белая рубашка, а руку рванули в сторону. Запястье обожгло резкой болью от твердой мужской хватки.

Нет.Нет.Нет.

Кажется, что температура в помещении резко упала вниз. Краем глаза я заметила, как народ отступил назад. Я медленно перевела взгляд на закатанный рукав рубашки, переплетение выпирающих вен от локтя к кисти и несколько кожаных браслетов. Уже через секунду моя рука была небрежно откинута в сторону. И я все-таки сделала это, встретилась глазами с холодной бездной. Серый цвет радужек, кажется, при желании мог покрыть льдом всего одним взглядом.

– Калеб! – радостно взвизгнула девушка за его плечом, чуть ли не хлопая в ладоши и предвкушая свою победу. Парень же вытер свою ладонь о брюки так, словно испачкался в чем-то, соприкоснувшись со мной.

– Ты забыла свое место, полукровка? – все так же холодно, что у любого, кому бы это было адресовано, в миг перекрыло весь кислород. Я машинально стала второй рукой растирать запястье в том месте, в котором он меня касался. Это длилось не более нескольких секунд, но кожу неприятно покалывало.

– Что-то не припомню, чтобы здесь приветствовалось рукоприкладство. – я как могла сдерживала свою интонацию на одном уровне, чтобы не выдать того, что внутри все уже давно сжалось до микроскопических размеров от ужаса, что сеял вокруг себя один только его взгляд.

Я все же на долю секунды опустила глаза на Кейти, что уже сидела на полу и держалась руками за свои колени. По ее красному лицу текли немые слезы, а глаза были прикованы ко мне. Мне и слов не нужно. Они кричали всего одно: «Зачем?!», я на это лишь дернула плечом. Парень напротив заметил наш немой диалог и немного прищурился.