— На Востоке, — начал герцог, изголодавшийся за минувшие дни по кровопролитию, — за такое отрубают руку. Я же считаю, что вор не достоин иметь ни единой руки.

Люди, столпившиеся вокруг чурбана, около которого на коленях сидела растрёпанная Жюстин, заликовали. Девушка имела бледный испуганный вид. Она повторяла, что не виновата и не знает, как злополучное кольцо оказалось в кармане её фартука. Руки её лежали связанные на чурбане. Рядом придерживался подле неё высокий конюх — недалёкого вида парень высокого роста с широким лбом и кривым носом, позади него мясник с красным обветренным лицом, и несколько поварих. Родители Жюстин не могли перечить хозяину. Мать со слезами на глазах стояла в стороне, изредка смотря на дочь.

— Я прошу исполнить мой указ. Отсечь неверной обе кисти, чтобы и помыслов не было более брать чужое, — герцог подошел к Жюстин и силой дёрнул её за волосы, задрав заплаканное лицо кверху. Пуховый платок соскользнул с плеч девушки. — Я слишком великодушен. Я мог бы казнить тебя, но дарую тебе жизнь. Хочешь ли ты сказать своё последнее слово?

— Господин, я не брала…

Но ей не дали договорить. Герцог с силой нанёс ей пощечину, да так, что девушка покачнулась и упала бы, если бы не конюх, что успел подхватить её и вернуть в исходное положение.

— Исполните! — Громогласно приказал герцог.

Жюстин громко кричала «Нет!» Её крепко держали мозолистые руки конюха. Кисти зафиксировали. Мясник взял топор и замахнулся.

На этом моменте к толпе успел подбежать Гийом, но его перехватил Франсуа.

— Как ты здесь очутился? В таком виде, — Франсуа неодобрительно осмотрел его, придерживая за плечи. — Гийом, это безрассудно. Врач велел тебе не вставать или ты соскучился по казнями, так вернёшься к этому и другим своим делам, как выздоровеешь. — Мужчина прижал сопротивлявшихся Гийома крепче к себе, закрывая вид на жуткую картину.

Перебить кости с первого удара не удалось, может из-за тупости топора или трезвости палача, но чтобы окончательно отделить кисти рук от тела, потребовалось ещё несколько ударов. Жюстин кричала, и с каждым ударом помимо истошного крика изо рта её лилось содержимое желудка. После девушку одним движением потянули наверх, показывая обрубки рук, из которых торчали зубастые осколки костей и лилась кровь. Она потеряла сознание от собственного вида, а веки её болезненно подрагивали.

— Уберите это отсюда, — приказал герцог, — а обрубки бросьте свиньям на корм.

Довольный герцог с приближенными поспешил удалиться. Малочисленная толпа рабочих и слуг так же стала расходиться. Конюх взял несчастную, но её перехватил вырвавшийся из цепких лап Франсуа Гийом.

— Жюстин.

Он прижал её к себе и затем унёс в дом. Девушка в бреду что-то бормотала, но Гийом ровным счётом ничего не понимал.

***

Жюстин умерла на следующий день. Гийом, почувствовавший себя хуже, чем было раньше, всё же возжелал похоронить её самостоятельно, дабы тело «воровки» просто не выкинули в придорожную канаву. Антонин лишь поддержал друга.

Жюстин похоронили за садом, поставив небольшой крест. Могилу для неё выкопал тот же самый конюх, что несколькими днями ранее участвовал в наказании.

Гийом после таких душевных переживаний слег совсем. Врач бранил его, Франсуа и герцог лишь недовольно кривили лица, боясь приближаться к больному, чтобы не подцепить никакую напасть, и лишь Антонин молчал. Он часто заходил к Гийому, когда тот спал, поправлял ему подушки и кормил, когда тот бодрствовал. Сам Гийом отказывался принимать пищу. Хворь не отпускала его ещё несколько недель до тридцатого дня с момента смерти Жюстин.

*****************************************************************************

*Кюло́ты (фр. culotte, от фр. cul — «зад») — короткие, застёгивающиеся под коленом штаны, которые имели право носить только аристократы. Кюлоты носили с чулками и башмаками с пряжками.

========== 2. Опиум ==========

Вывести стойкий запах любовника не удавалось никак. Вся комната источала сильнейший аромат духов Франсуа. Открытые настежь окна не давали и капли результата.

Гийом вновь и вновь мыл руки в теплой воде, щедро используя привезенное из Марселя мыло. Его выворачивали от вони, что сейчас наполняла лёгкие. Франсуа стал противен ему совсем недавно. Новым же увлечением Гийома оказался молодой юноша, являвшийся то ли дальним родственником герцога, то ли сыном одного из графов, что были подвластны ему. Он прибыл на границы учиться. Гийом же, фактически служивший канцлером при герцогском дворе, что было вполне авторитетно, первый заметил интерес в глазах Натаниэля.

Поначалу молодой парень девятнадцати лет отроду интересовался только работой Гийома, но составление актов, приказов, главным образом на казни и хранение печати быстро наскучило Натаниэлю.

В постели юноша оказался ничуть не хуже зрелого Франсуа и был даже искуснее и аккуратнее. И пусть Гийом понимал, что это не последний любовник, сейчас его очень влекло к молодой плоти. Их тайные встречи участились, как только Натаниэль освоился в доме.

В дверь постучались. Гийом с волнением метнулся к ней, наскоро завязывая накинутый на тело халат из парчи.

— Прости, я, кажется, не вовремя? — Антонин сдержанно улыбнулся. — Опять взялся за старое? — Укоризненно спросил он, услышав звуки льющейся воды.

— Да. Я готовился уже ко сну, — виновато произнес Гийом, не впуская друга.

— Что же, в таком случае, спешу откланяться.

Антонин вежливо поклонился и развернулся. Он уже собирался идти, но его окликнули.

— Подожди, — с долей неуверенности произнес Гийом.

Антонин рывком оказался у дверей; он буквально втолкнул внутрь комнат Гийома, захлопнув за собой дверь. Он вгрызался в губы молодого человека, держа мертвой хваткой его шею. Гийом тяжело дышал, пытаясь не задохнуться от своих чувств. Он любил Антонина, безумно любил и с кем бы он ни был, сын герцога оставался в его сердце.

— Я так скучаю по заботе о тебе. Мне не хватает твоих болезненных глаз, когда ты не сопротивлялся мне и был послушным, когда ты принимал мою помощь и не боялся, — Антонин прижал к себе мужчину. Гийом молчал, растворившись в ласке. — Ты и сейчас покорен, но ты боишься. Ты не должен бояться. Я всегда буду рядом, я смогу защитить тебя.

— Не надо пустых слов. Я верю тебе, но мне страшно видеть, как с каждым днём всё сильнее ожесточается твой отец. Как страшен он в гневе. Я не смогу простить ему Жюстин, — Гийом отстранился, вытянув вперёд руки. Он отвернулся, проходя вглубь комнат. Вода в ванной перелилась через край — это было отчётливо слышно из-за всплесков. — Но он и не ждёт ничьего прощения.

Гийом направился в ванную комнату. Завернув вентиль, он облокотился о край столика, в углублении которого находилась раковина. Сзади подошёл Антонин, обняв Гийома за талию, и прикоснулся щекой к его спине.

— Скажи мне, что ты чувствуешь? — Антонин не отпускал друга. Тот лишь тяжело вздохнул.

Они оба молчали, даже когда Антонин поволок Гийома в комнату и окончательно высвободил из оков одежды. Он был его первым опытом. Он был причиной его испорченности. Гийом всегда был рядом. Гийом всегда его влёк.

Антонин пристроился между ног любовника. Вошёл он в Гийома свободно, почувствовав, как сжались стенки заднего прохода вокруг члена. Гийом тяжело дышал. По телу изредка проходила дрожь. Антонин навис над ним, глядя в синие глаза, а затем прильнул к его губам. Гийом простонал, отвечая на поцелуй.

— Ты так красив! Я никогда не думал, что буду восторгаться красотой мужчины. Я люблю тебя, я люблю, — Антонин не останавливался. Он резко врывался в хорошо подготовленное тело.

Иногда такой напор пугал Гийома. В минуты остервенения Антонина он видел в нём герцога и его неумолимость.

— Остановись, — прошептал Гийом. — Я устал.

Антонин сбавил темп. Он касался губами шеи, рук и плеч возлюбленного. Спустя некоторое время Гийом совсем выбился из сил, он повернул голову на бок, показывая красивый изгиб длинной шеи. Антонин вновь коснулся белой кожи, оставляя розовый след.