========== За полцены ==========
— Мне нужны все омеги, что есть здесь у тебя.
Невольники стояли вдоль стены, нагие и босые, они смотрели затравлено, прикрываясь простынями и длинными спутанными волосами. Большая часть из них имела европейскую внешность, голубые глаза и худое изможденное тело. Местные проститутками становились крайне редко, это надо было совершить ужасный грех до брака, тогда родители могли отдать на суд непутёвого сына и по его решению несчастные часто отправлялись в публичный дом, отреченные от своего рода. Изменников же наказывали сами мужья, нередко убивая на месте.
В дешёвом публичном доме на окраине города были в основном пленники из Европы, перепроданные по десятому разу, совсем потерявшие товарный вид, честь и чувство стыда. Без помощи и документов выбраться из подобного рабства было невозможно, для родственников они навсегда оставались без вести пропавшими, а тела умерших прятал бескрайний океан песка. Пустыня надёжно охраняла покой жителей и их тайны. Город не был маленьким, как могло показаться на первый взгляд при выходе с самолёта на аэродроме, что расположился в отдалении и имел огромное стратегическое и экономическое значение. Город был огромным и процветал за счёт торговли по всему миру, главным образом — живым товаром и наркотиками. Огромные особняки-оазисы раскинулись в центре, они утопали в зелени, богатые сады радовали глаз местной аристократии и богатых гостей. Огромные резиденции контрастировали с грязными, засыпанным песком улицами и небольшими трехэтажными многоквартирными домами на окраине. Местное население привыкло соседствовать с торговыми точками, никогда не конфликтовали с торговцами и покупателями, а иногда и сами помогали бизнесу, отлавливая отчаянных беглецов и возвращая в притон.
— Здесь все, Ахмад, — тихо отозвался невысокий альфа с беззубой улыбкой, он был искренне удивлен визиту альфы в его сомнительное заведение, которое имело дурную славу. Ахмада хозяин притона знал давно. Тот выкупал самых красивых, а главное здоровых омег из элитных борделей и, после специальной подготовки, продавал их замуж местным богатым любителям экзотики. Стоил такой обученный, воспитанный, покорный омега дорого, но служил лишь игрушкой для богатого альфы.
— Махшуд! — альфа сверкнул глазами в сторону торговца.
Тот тяжело вздохнул и кивнул помощнику, который без слов понял своего хозяина. Через несколько минут на улицу вывели с десяток омег. Те были грязные, напуганные и дезориентированные. Их продали сюда совсем недавно. Парочка омег была со связанными руками, другие почти падали на землю в истерике, несколько тихо стояли, не поднимая глаз. На первый взгляд все они были отработанным материалом из дорогих публичных домов.
Ахмад приблизился к разномастной кучке омег. Один из пленников, связанный блондин с голубыми глазами и разбитым лицом, огрызнулся и дернулся в путах, за что вновь получил по лицу и рухнул на землю, его сразу утащили в помещение. Остальные притихли, плотно сжимая дрожащие губы. Ахмад подошёл к самому юному пленнику и, зарывшись рукой в копну вьющихся русых волос, принюхался. Парень пах недавней течкой и парочкой альф, что взяли его и отымели, оставляя на юнце свои следы. Он явно не был в борделе, его подобрали на улице или в каком-нибудь отеле, где тот хотел спокойно переждать течку. Не повезло.
— Этого беру! — Ахмад высвободил руку и с силой вытолкнул омегу, который затараторил по-английски, из строя прямо в руки своего управляющего и охраны. Пока парня усаживали в микроавтобус, высокий бета в очках что-то пометил в своем блокноте и вновь уставился на хозяина. Ахмад обошел ещё нескольких омег, двоих также предпочел забрать.
Торговец нервно жевал губы и недовольно кривился. Ахмад разорял его с каждым выбранным омегой все больше и больше. На свежих мальчиках, которых редко удавалось выкупить до того, как их испортят, в борделе он мог заработать и репутацию, и деньги. Все, что теперь оставалось Махшуду, это выторговать максимальную цену за выбранный товар. Когда Ахмад дошел до двоих девственников и хищно улыбнулся, владелец публичного дома запротестовал, но вынужден был отступить.
— Заплачу втрое! — проговорил альфа. Но Махшуда это не успокаивало.
Забрав пятерых, Ахмад остановился. Двое молчаливых были явно старше основного контингента борделей и списаны по возрасту. Альфа приблизился к одному и замер. До боли знакомый запах, перемешанный с усталостью и едва уловимым страхом. У омеги были темные прямые волосы и тонкие черты лица, а ещё огромный синяк вокруг левого глаза, покрасневшего и слезящегося, ссадины на щеках, остриженные ресницы и поломанные ногти. Он смотрел себе под ноги, периодически облизывая болячки на сухих губах.
— Как зовут тебя? — на английском с сильным акцентом спросил Ахмад и поднял голову омеги за подбородок.
— Максим, — ответил омега. — Я говорю на фарси.
Ахмад усмехнулся и вновь втянул запах цитрусовых и корицы, что исходил от собеседника.
— Ты давно здесь? — на персидском спросил альфа, притянув к себе омегу и заключив в почти нежные объятия.
— Шесть лет.
Максим закрыл глаза и также попытался уловить запах альфы, получалось это неважно из-за давней травмы и большого скопления людей на маленькой территории, хотя омега успел подметить, что беспокойства едва уловимый аромат не вызывал, напротив, внезапный порыв заставил омегу потерять на время бдительность и прислушаться к своим чувствам. Альфа был сильным и зрелым, хотелось коснуться его вьющихся волос, заглянуть в карие глаза, которые Максим успел увидеть мельком, дотронуться губами до пухлых губ… Стоп! Омега оборвал свои внезапно появившиеся фантазии. Бордель должен был стать его последней остановкой в затянувшемся путешествии. Здесь он протянул бы ещё не больше трёх лет, потом только один путь. Омега всегда был послушным и сразу понял, что спастись ему не удастся, зато можно облегчить свою участь.
Попал в плен он в двадцать два, тогда он ещё был молод, горяч и, к своей неудаче, уже не девственен. Продали его все равно за большую цену, потому что был красив, потому что быстро понял, что противостоять альфам ему не удастся, потому что владел несколькими языками и прекрасно двигался. В первом борделе он протанцевал два года, а потом свою роль сыграл возраст. Последние три года Максим обслуживал богатых клиентов, пока один из них не захотел забрать его для своих личных утех. Полгода альфа истязал своего пленника, жёг кожу, избивал, ломал пальцы и руки, унижал и жестоко насиловал, морил голодом, держа на одной воде, а потом нашел себе новую игрушку, помоложе, а Максима продал в публичный дом, именуемый среди невольников «Последний путь».
Темные мысли отразились на лице омеги и альфа недовольно выдохнул.
— Возьму ещё этого за полцены!
Махшуд было хотел возразить, но не смог. Альфа сам схватил Максима за плечи и осторожно передал управляющему. Осталось только оформить сделку. Омега занял место в микроавтобусе, желание альфы заплатить за него лишь полцены задело давно забытую гордость. Первое впечатление и внезапные надежды были развеяны. Максим вдруг осознал, что в салоне его окружают молодые, красивые, некоторые даже нетронутые, омеги, а он был уже испорчен телом и душой настолько, что стало страшно, зачем он понадобился альфе.
Автобус двинулся спустя тридцать минут. За время дороги Максим успокоился и задремал под тихие перешептывания товарищей по несчастью. Очнуться его заставило резкое торможение машины. Омеги заволновались и прильнули к тонированным стёклам, за которыми ничего не было видно. Послышался звук автоматически открывающихся ворот и машина двинулась дальше. Ехали ещё минут десять, а потом дверь микроавтобуса практически на ходу раскрылась и грубый голос на ломаном английском скомандовал всем выйти. Максим вышел последним, его подтолкнули в спину, отчего омега споткнулся и точно бы упал, если бы один из омег его вовремя не подхватил.
Особняк в темноте полностью оценить было не возможно, но зелень вокруг говорила о том, что находились они в центре города. Омег повели не в роскошный, по всей видимости, дом, двери которого были украшены золотом и, казалось, светились во мраке ночи, а по широкой аллее куда-то вглубь территории. Над головой покачивались ветки деревьев, ветер пробирался под одежду. Когда солнце садилось, в городе, как и во всей пустыне, становилось холодно. Максим страшно устал, единственное, чего он хотел, это лечь где-нибудь, где будет тепло и сухо, и уснуть крепким сном.
