– Может быть, – кивнул Лонгсдейл. – Три-четыре смертельных для человека дозы мышьяка или цианида могут нас усыпить. Это объяснило бы, почему мы не нашли следов магии после похищения Уркиолы.

– Вот поэтому я категорически не рекомендую вам лезть в одиночку в его логово. Даже вместе с Джен. Можете вызвать хотя бы двоих-троих консультантов на подмогу?

– Попробую. Но они не сумеют прибыть сюда немедленно, а я не хочу терять время.

– Лучше для начала попробовать скрытно проникнуть в его дом. Я поговорю с кардиналом сегодня, после того как закончу с бумагами.

– Но с вами пойдет Джен, – строго сказал Лонгсдейл. – И даже не спорьте!

Кардинал любезно предложил Бреннону кофе, пирожные, фрукты и вопросительно уставился на комиссара. Натан положил на стол папку.

– Удивительно, как быстро вы выбили из монастыря все документы. Я-то думал, что мать Агнесса будет вцепляться в каждую бумажку мертвой хваткой.

– Она пыталась, но, к ее несчастью, она обязана выполнять приказы инквизиции, особенно когда дело касается, как вы говорите, вмешательств с той стороны, – сказал Саварелли; он то и дело украдкой поглядывал на ведьму, которая заняла позицию у двери, подальше от распятия и подставки с роскошной Библией.

– Я изучил архивные записи монахинь. Они вели учет всех поступивших к ним девочек, особенно отмечая тех, кто потом постригся в монахини.

– Вы нашли что-то о погибших?

– Нет, я наткнулся на записи, которым тридцать восемь лет. – Натан достал из папки несколько документов. – В двадцать шестом году у ворот приюта оставили двух детей – мальчика лет семи и четырехлетнюю девочку. Мальчика монахини передали своим коллегам, а девочка осталась в приюте и сейчас известна нам как мать Агнесса.

Кардинал выхватил у него бумагу и принялся свирепо багроветь. Бреннон деликатно не стал спрашивать, почему никто не провел проверку персонала приюта, и продолжил:

– Она поменяла монахинь в ночь убийства, отправив на дежурство слабоумную женщину, которой никто не поверит. Однако сама настоятельница не могла надолго покинуть приют – я перечитал все показания, и получается, что монахини не видели ее около часа. Этого слишком мало, чтобы выбраться наружу, устроить призыв нечисти, потом убрать ее из приюта, чтобы она не устроила там бойню, и вернуться обратно.

Саварелли издал низкий горловой звук. Джен громко фыркнула из своего угла.

– Лонгсдейл говорит, что внутри приюта следов проведения ритуалов нет. Значит, кто-то извне…

– Они передали его в доминиканский приют для мальчиков-сирот! Проклятие!

– Почему?

Его преосвященство выпучил на Бреннона глаза и недоверчиво спросил:

– Вам что, неизвестно, какому ордену принадлежит инквизиция? Этот pezzo di merda, cazzo di caccare, figlio di puttana, brutte come lа merda de gatto, – брошь-переводчик не справилась с потоком слов, – этот ублюдок может быть одним из нас!

– А вот это уже не очень хорошо.

– Не очень?! – Кардинал выпалил еще с полдюжины эпитетов, о смысле которых комиссар догадался сам. – Я сам допрошу каждого недоноска в этом здании!

– В целом идея неплоха, но о чем вы будете их спрашивать? Этот мальчик после выхода из приюта вполне мог стать мирным булочником или сапожником.

– А мог и не стать!

Бреннон вздохнул:

– Конечно, будь мы в Блэкуите, я бы обязательно проверил всех родичей матери Агнессы до седьмого колена, но там в моем распоряжении штат детективов и полицейских, а здесь нас просто слишком мало, чтобы успеть все.

Его преосвященство недоуменно нахмурился.

– Как это – слишком мало? Вам чем-то не нравятся мои инквизиторы?

– Э-э-э… н-ну-у-у… – Комиссар замялся. Какой может быть прок с церковных крыс, которые ничего страшнее запойного пьяницы в жизни не видели?

– Мне кажется, – сухо сказал кардинал, – вы что-то имеете против нашего сотрудничества. Мы работали с Уркиолой, и я, и мой предшественник, и его предшественник, и его, и его, и так далее. Инквизиция копила сведения многие века, и уверяю вас, никто из моих людей не упадет в обморок при виде трупа.

– А при виде настоящей нежити? Или, того хуже, нечисти с той стороны? Я не могу требовать, чтобы они рискнули своими жизнями, ведь никто из них не солдат и не полицейский.

– Зато я могу, – невозмутимо отозвался Саварелли. – Тем более провести небольшое расследование в отношении матери Агнессы – это совершенно не опасно, и негласно мы делаем такое довольно часто.

– Гм… я бы не был так уверен насчет не опасно. Меня уже два раза пытались убить только за то, что я подошел к приюту. – Комиссар бегло рассказал кардиналу о недавних событиях, в том числе про найденное логово чернокнижника и свои опасения в связи с этим. Саварелли задумался, поглаживая крест на груди – такой массивный, что им можно было выбить глаз упорствующему грешнику.

– Даже не знаю, с чего начать, – наконец изрек его преосвященство. – Может, с того, что ваша супруга…

– Это не обсуждается, – холодно оборвал его Натан.

– Рискнули же вы на такой жениться, – пробормотал кардинал. – То есть вы уверены, что это не она прибила стрелка в порыве гнева?

– Да. Лонгсдейл подтвердил.

– Насчет дома чернокнижника я с вами согласен. Однако тут я как раз способен вам помочь. Кондимецце – это богатый квартал, где живут уважаемые горожане, купцы и главы торговых гильдий. Если вы хотите проникнуть в чей-то дом, не привлекая внимания, то служители церкви – именно те, кто вам нужен.

Тут Бреннон вынужден был согласиться. В Фаренце церковники пользовались большим влиянием, куда бо́льшим, чем полиция. Вряд ли даже чернокнижник станет нападать на священников среди бела дня.

– Хорошо, но нам лучше поторопиться. Лонгсдейл и его помощник, – комиссар кивнул на ведьму, – перебили всех мараббекк. Если чернокнижнику нужна нежить, то он скоро примется за создание новой.

– Мы отправимся сегодня же. К двум часам я все подготовлю. Думаю, четырех человек достаточно?

– Даже трех. Мы ведь не хотим излишнего внимания, а с вами будет Лонгсдейл, его помощник и я.

Кардинал с некоторым скепсисом посмотрел на Бреннона, но спорить не стал.

Лодки плавно скользили мимо красивых домов с колоннами, барельефами и изящными резными ставнями. Кондимецце был очень похож на богатые и респектабельные кварталы Блэкуита, только вместо мостовой – канал.

– Какой дом? – деловито спросил Бреннон.

– Вон тот, – кивнул Лонгсдейл. – Светло-голубой с позолоченными карнизами и скульптурными изображениями голубей.

Натан сидел рядом с ним, псом и ведьмой. Консультант попытался обвешать его амулетами, заклятиями и оружием, как рождественскую елку – шарами, но Бреннон решительно воспротивился. Он прихватил пару револьверов – один обычный, второй заряженный пулями против нежити – и уже привычный акрам. В конце концов, они же не собираются брать дом штурмом и устраивать побоище. То есть комиссар на это надеялся.

Кардинал кроме гребца, брата Луки взял с собой еще одного человека – с виду тихого и бесполезного книжного червя, брата Маттео. Впрочем, Натан уже убедился, что инквизиторская внешность бывает обманчива.

Лонгсдейл остановил лодку напротив голубого палаццо, по фасаду обильно утыканного колоннами и лепниной. На первый взгляд он не отличался от остальных домов. Джен напряженно втянула носом воздух и оживилась:

– Тут припахивает нежитью. Впрочем, в этом городишке то и дело смердит из-за провала на ту сторону.

Кардинал снял с запястья медальон, макнул его в воду и пробормотал длинную фразу на элладском. Натан только хмыкнул.

– Канал чист, – сказал Саварелли. – Нежить тут была, но сейчас ее нет.

– Логично. Наш чернокнижник слишком умен, чтобы гадить там, где живет.