Когда шок прошел, и она снова приобрела ясность мыслей, Леля не придумала ничего кроме того, чтобы быстро натянуть на себя сырые кроссовки и накинув на плечи одеяло выскочить в подъезд. Она не собиралась оставаться с этим человеком наедине.

Пробегая мимо кухни, она заметила, как он оглянулся на нее и открыл рот, чтобы что-то сказать. Плоские губы на щетинистом лице сложились, собираясь издать звук «з», но она быстро прошмыгнула мимо него и хлопнула дверью, которая опять была не заперта. Дело в том, что у них сломался замок и квартиру на ключ можно было закрывать только снаружи. Мама уходила на работу, оставив дверь не запертой.

Леля побежала по ступенькам вверх на четвёртый этаж и стала долбиться кулаками в дверь к бабе Зине. В подъезде было очень холодно, у нее дрожали коленки.

– Открывай, старая карга! – кричала она – Открывай и забирай этого мерзкого пня. Мерзкого, старого, трухлявого пня! Я не собираюсь с ним жить! Или забирай его или открой мне дверь!

Она долбилась так сильно, что заболели руки. Дверь на пятом этаже открылась и сверху на нее посмотрел какой-то пожилой мужчина, крикнув что-то вроде «заткнись» или «замолчи». Леля стала только громче кричать и сильнее долбиться. В этом доме часто имели место ссоры среди жителей, драки, пьяные крики так что никто не обращал на нее особого внимания. Жильцы привыкли к подобным выпадам.

Тишина. Никто не открывал.

– Зайка-попрыгайка, ну ты чего?

На лестнице снизу появился дядя Володя, одетый в черный спортивный костюм. Его обвисшее лицо опухло как спелый томат. Под левым глазом сиял огромный фиолетовый синяк. Он поднял плечи так словно не понимает, что произошло и почему она убежала из дома. Словно он был ее родным отцом, а она обиделась на какай-то пустяк, и он вышел чтобы ее успокоить.

– Зайка?

Он поднялся выше и протянул к ней сильно загорелые руки, глядя на которых создавалось впечатление, что их никогда не мыли.

– Не называй меня так, мерзкий ублюдок! – она и сама удивлялась сколько ненависти было в ее голосе – И не смей прикасаться ко мне!

– Так это… – он ошеломленно пожал плечами, отойдя от нее на шаг назад и ошарашено глядя сверху вниз как будто размышляя ребенок перед ним стоит или сам дьявол –бабы Зины нет. Ее вчера забрала дочка «еенная», Наталья. Вот как ты зайка-попрыгайка, того – ускакала, кхе-кхе. Она, знать, приехала. Мать твоя с ней поругалась. Забрала Зину, все. Квартиру, говорит, продавать будет. Так что ты, это… Того… Не шуми. Никто тебе не откроет.

– Значит убирайся куда хочешь, ты с нами жить не будешь!

– Ну чего ты з… Аленка. Не ругайся. Я вон чайник поставил. Пошли чайку горячего попьем. А ты, это, в магазин сбегай, купи чего-нибудь перекусить. Потом я –того, лампочки гляну. Баба Зина, глядишь старая очень, кхе-кхе. Да и выгнали меня оттуда. Теперь с матерью твоей жить буду. Она женщина хорошая, с характером.

– Какой магазин?! У нас нет денег!

– Как нет? Есть у меня деньга. Не будем же мы с тобой весь день палец сосать? Да и мать придет с работы голодная, тоже надо…

Леля почувствовала, как от голода у нее сжимается желудок. От одних разговоров об еде во рту накопилось слюны на большой глоток, которым можно было напиться. У нее по-прежнему болела голова и хотелось скорее вернуться в тепло. По крайней мере уйти с этого сырого подъезда, в котором она могла наблюдать за выходящим из груди дыханием.

– У вас есть деньги? – спросила она более смирным голосом. Пыл в ее глазах потух.

– Ну конечно – он пожал плечами.

– Сколько?

– Тыщенку то найду.

Леля помялась с ноги на ногу, после чего согласилась вернуться домой, хоть сама не верила тому, что идет рядом с ним, заходит в пустую квартиру, где кроме них никого нет. Когда дядя Володя щелкнул щеколдой и повернулся к ней лицом она задрожала от страха. Он был выше ее в два раза, шире в раз пять и даже если она закричит, никто ей не поможет…

– Ты это – сказал он, проходя мимо – сходи оденься. Я пока на кухне посижу.

***

Мама вернулась в девятом часу – уставшая, злая и голодная. К тому моменту от палки вареной колбасы осталось меньше половины. За весь день Леля съела три больших бутерброда, а еще шоколадку, купленную помимо всего прочего на тысячу, врученную ей дядей Володей. И это был первый раз, когда она что-то взяла с его рук. Перекусив, он, как и обещал, полез чинить лампочки, но как оказалось у них дома не было никаких инструментов и даже изоленты. Леля вставала из-за шкафа только чтобы поесть или сходить в туалет. Она очень жалела, что у нее нет своей комнаты, в которой можно было закрыться. Пасмурная погода клонила в сон, но она боялась сомкнуть глаз. Каждый шорох, каждый шаг, который издавал этот человек заставлял ее содрогаться. Ведь совсем недавно он прикасался к ней спящей. А что он может сделать теперь, когда они совсем одни?

Иной раз ей казалось, что он как-то странно дышит и в этот момент ей представлялось, что сейчас он заскочит к ней и навалиться на нее всем телом. Есть какой-то фильм, где педофил заманил девочку в домик на кукурузном поле, изнасиловал и убил. А перед тем как преступить к своим гнусным действиям маньяк дышал точно так же. Когда вернулась мама она смогла спокойно вздохнуть и повернувшись на бок стала засыпать. Сон нахлынул на нее довольно быстро, окунув в череду неясных картинок и образов. Кто-то шептал ей на самое ухо: ты спишь? Ей хотелось ответить, что спит, но губы не слушались. Потом ее разбудил крик. Открыв глаза, она почти сразу поняла, что это… Ладони запотели, сердце учащено забилось. Ей захотелось провалиться под землю или оглохнуть. Она положила себе на левое ухо подушку, а правым прижалась к матрасу. Ночью сон был очень беспокойным, тревожным. Но на утро она не могла вспомнить, что ей снилось на этот раз.

В воскресение точно также лил сильный дождь. С утра была просто морось, а к обеду он разошелся. Лели приходилось перемещаться по дому словно тень, прижимаясь к стенам и прячась либо в ванной, либо за своим шкафом. Мама снова работала. Леля слышала, как в седьмом часу у нее зазвенел будильник, как она ворчала, а потом требовала дядю Володю подвинуться (тот, очевидно, спал на полу всю ночь, а когда она ушла перелег на диван). Он снова дал ей денег. Леля удивленно взяла у него тысячу рублей, не понимая откуда они у него. Он же, настолько она знала, не работал и жил на пенсию бабы Зины. Но это было совершено неважно, главное, что она может сходить в магазин.

В этот раз она отложила себе пару сотен, вместо того чтобы купить шоколадку или что-нибудь другое. Оказывается, в тот день, она не потратила больше ни копейки после того, как заплатила за такси. Во внутреннем кармане сумки у нее так и лежало пятьсот рублей. Что, конечно, было очень хорошо, но заставляло задуматься. Если она не платила за такси, то как добралась домой? Оставалось два варианта – либо ей удалось каким-то образом проехать зайцем, либо ее кто-то привез домой. Но кто? С кем она еще могла приехать? Это не давало ей покоя, и она каждый вечер ломала над этим вопросом голову.

В понедельник в колледже на нее все довольно странно смотрели, как-то иначе. Стас спросил понравилось ли ей с ним танцевать, наверное, специально чтобы вызвать у Сони чувство ревности, но Леля была в шоке от этой новости. Она не помнила такого и впервые за долгое время почувствовала смущение. Что еще она натворила в тот вечер, о чем никто просто не рассказывает? Ей казалось, что над ней подшучивают в коридорах. Виолетта продолжала просить списать математику и однажды чтобы подлизаться как бы вскользь уронила, что ей очень понравился брелок, который та ей подарила. Но это было лишним. Леля никогда не могла ей отказать, потому что, когда Виолетта чего-то хотела она была слишком навязчивой и настырной. Она хотела стать ударницей в этом полугодии и старалась получать хорошие отметки. За выход к доске Татьяна Николаевна всегда ставила ей трояки, но подтянуться можно было за счет контрольных и заданий, которые им оставляли на доске в конце пары. Интернет к тому моменту у нее закончился поэтому с последней парты ей передавали телефон Виолетты и на него она словно отрывая от сердца фотографировала решенные примеры.