Глубокое проникновение в сущность своих героев, даже слияние с ними, приводят нас к теме преображения. Как зерно должно умереть в пашне, чтобы достичь цели своего существования – возродиться в колосе, так автор должен умереть в герое, чтобы тронуть сердце читателя. Борису Сусловичу удаётся это не только с человеческими персонажами. Также полноценно он перевоплощается, например, в чайку, взлетающую над утренней Темзой:
* * *
Проснуться от всхлипа
Разбитой о камень волны.
Поёжившись, всыпать
Горсть крика в раствор тишины.
Почти без усилья,
Наполнив редеющей мглой
Затёкшие крылья,
Подняться над спящей землёй.
Почувствовать тяжесть
Колючей воздушной струи,
Которая свяжет
Силками движенья твои.
Растерянно бросить
Невидящий взгляд в темноту —
И первую просинь
Случайно задеть на лету…
(«Чайка над Темзой»)
Создаётся впечатление, что летать для поэта – дело привычное, так легко и естественно написаны эти строки, так глубоко и великолепно преобразился он в птицу.
Вообще тема полёта, взгляда с высоты проходит красной нитью через всю книгу. «Ночь. Посредине пустыни / Медленно движется джип» – это же практически отрывок из фильма, снятый с дрона, как делается в современном кинематографе. Януш Корчак «проплывает над родиной лагерным дымом». Летит в последний путь оторвавшийся от ветки листок, в отчаянии оглядываясь назад (конечно же, это человеческая душа прощается навсегда со своим земным домом):
…С трудом
Он разглядел свой прежний дом
На расстоянии. Снаружи.
Залитый муторным дождём,
Тот падал и терялся в нём,
Как рябь посередине лужи.
(«Лист»)
Летят радостные снежинки, не понимающие ещё, что ждёт их впереди:
Пока лететь им суждено,
Полёту радуясь, как дети,
Им, беззаботным, всё равно,
Найдётся ли, кому их встретить.
(«Я брёл по старому мосту…»)
Падает мальчик, разбежавшийся на лестнице. «Но и паденье – всё-таки полёт!» – так сказал другой поэт. Автор «Разбега» как будто отвечает ему в унисон:
Поднимайся: паденье —
Лишь расплата за взлёт…
(«Лестница»)
Разбег предполагает взлёт. И какой бы горькой и болезненной ни была расплата за взлёт, поэт, как птица, не может не летать.
Лера Мурашова,
поэт, член Союза писателей XXI века
Точная формула
Януш Корчак, совершивший подвиг подвигов, от величия какового замирает сердце и перехватывает дыхание, становясь образом стихотворения поэта, выглядит и по-земному – просто старый еврей, и – не имеющим возраста образом необыкновенного величия:
Старый еврей, освятивший последним отказом
Жизнь после смерти, как свет, исходящий с небес,
Что он шептал в душегубке, сочащейся газом,
Тем, кто ещё мог услышать? В сознанье и без…
Старый еврей… Не прикрыться уже псевдонимом:
Слитый с обложками ввек не стареющих книг,
Он проплывает над родиной лагерным дымом —
Польский двойник.
(«Генрик Гольдшмидт»)
Стих Бориса Сусловича строг и силён; даже запятая, сильно поворачивающая течение строки («Что он шептал в душегубке, сочащейся газом…»), работает на вектор мысли, алмазом прорезающей сознание читателя… Ибо стихотворение совмещает в себе метафизику и нравственный призыв. Ибо человечество должно измениться так, чтобы не возникала необходимость в подобном подвиге.
Сильное дыхание Сусловича словно – от природы, в которой:
Здесь хвоей пахнет рослый клён,
Сосна – кленовою листвой,
И океан, приворожён,
Шумит, как лес над головой.
Вобрав вчерашнюю жару
И в ожиданье перемен,
Он ровно дышит поутру
В благословенном штате Мэн.
(«Август»)
И густо шумящий океан, и деревья, чьи названия туго ложатся в ячейки памяти, словно объединяются в пространном полёте прозрачного стихотворения.
Суслович штурмует самые сложные пики бытия: и иглы вопросов, точно уложенные в строки, могут ранить, но – такова структура бытования поэта на земле, в этом вечном вращении юлы юдоли:
Стихи рождаются мгновенно.
А что за ними – вот вопрос:
Чернила или кровь из вены
Ты на бумагу перенёс?
(«Реплика»)
Образы вспыхивают точно, зеркально отражаясь в отполированных дисках времени:
Ливень драит мостовую
До зеркальной чистоты.
(«Вечерний дождь»)
Струи счастья, омывающие иные стихи поэта, мешаются со столь пронзительным ощущением трагизма, зыбкости бытия, что, кажется, вот-вот – и будет выведена точная формула последнего: всё включающая в себя, универсальная.
Александр Балтин,
поэт, прозаик, эссеист
Автопортрет
(2005–2011)
Прогулка
1.
Плывём по морю мы.
Нас, как сельдей, набито
От носа до кормы,
От юта до бушприта.
Плывёт морской челнок
Меж судеб и наречий.
Попутный ветерок.
Земля, до скорой встречи…
2.
Ты наверху стоишь,
Заглатывая воздух.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
