– И всё-таки, почему Советский Союз развалился, ведь крепкий дом сам по себе разрушиться не может?

– Первооснова – это экономика, а она у нас себя изжила. И произошло это потому, что Советскую власть подменила Коммунистическая партия. У нас не было подлинного народовластия. Все вопросы – и хозяйственные, и политические, и международные – решались исключительно компартией. И это было неправильно. Это было роковая ошибка. Однако, признавая ошибки, мы исходим из того, что переписывать историю нельзя. И тем более нельзя чернить. Всё-таки 70 лет Советской власти, несмотря на многие издержки, вывели страну на передовые рубежи.

– Афганистан, должно быть, тоже подорвал в какой-то мере наши силы. Вам пришлось там побывать?

– Каждый мужчина должен через это пройти. Я был там несколько раз. И в общей сложности провёл два года. Сначала был в качестве референта заместителя министра обороны по кадрам, потом как референт министра обороны. А самая длительная командировка продолжалась у меня шесть месяцев. Генерал Шкадов тогда поставил задачу посмотреть на офицерский корпус в Афганистане глазами иностранного корреспондента.

– И что вам бросилось в глаза?

– Я в первую очередь обратил внимание на непрофессионализм некоторых офицеров, на низкую дисциплину. Описывал случаи неуставных взаимоотношений, злоупотребления служебным положением. Такие случаи не были обычным массовым явлением, но о них знали все.

Были случаи пьянства и приписок. Употреблялись наркотики. Для этого лазутчики переодевались в афганскую форму, приходили по ночам и раздавали солдатам наркотики бесплатно. Так зараза проникала в армию и потом распространялась по стране.

– Понятно. Понятно и печально, хотя, наверное, что-то можно списать на войну.

– У меня была такая задача – искать негативные факты, но это были всё-таки единичные случаи. Основная масса наших офицеров и солдат были настоящими героями. Они верили в то, что выполняют интернациональный долг. И сейчас, если бы мне предложили опять отправиться в Афганистан, я бы согласился.

– Сколько вам сейчас лет?

– 55.

– И вы бы поехали на войну?

– Конечно.

– Значит, есть порох в пороховницах?

– Порох есть, чего, правда, не скажешь о здоровье.

– Как сегодня выживает «Патриот»?

– С трудом. И с каждым годом становится все трудней и трудней. Государству патриотические издания не нужны, хотя, может, конечно, наша газета и получала бы финансирование, если бы мы не критиковали власть.

– Так может, стоит пойти на компромисс? Допустим, не трогать президента страны, как в Англии стараются не трогать королеву.

– Это нереально. Мы не можем торговать принципами, простить некоторых вещей. Например, указ президента о неприкосновенности Ельцина или заявления о том, что итоги грабительской приватизации не будут пересмотрены. Для нас это неприемлемо.

– Может, Путин прав, потому что сейчас нельзя делать резких шагов, иначе на карту будет поставлено существование России?

– Существование России и без того поставлено на карту.

– Ладно, на контакт с властями не идёте, а на контакт с силами, которые, как и вы, выступают против власти? Например, с Борисом Березовским?

– Для нас это ещё более неприемлемый вариант. Кода началась Великая Отечественная война, генерал Деникин, надо отдать ему должное, хоть и был зол на советскую власть, но не стал сотрудничать с немцами и уехал в США. Вот и я не хочу вместе с Березовским воевать против России. Пусть уж лучше газета закроется.

– А кому от этого станет лучше?

– Никому… Мне, кстати, предлагали деньги. Это было четыре года назад. Были люди от Березовского и предлагали три миллиона долларов за полный пакет документов нашей газеты. Я послал их подальше.

– Может, стоило поторговаться?

– ?!

– А что? Не вы первый, не вы последний. Вон Александр Невзоров был когда-то «властителем дум» и крутым патриотом, а потом стал якшаться с Борисом Березовским и в интервью журналу «Олигарх» заявил, что Россия всегда находилась по другую сторону цивилизации, что Россия привыкла питаться соседями…

– Ничего тут удивительного нет: кто платит, тот и заказывает музыку.

– И писатель Александр Проханов тоже проторил дорожку в Лондон, ездил к Березовскому…

– Нет, такой путь не для меня.

– Но ведь большевики пользовались деньгами капиталистов.

– Правильно. Пользовались. И я готов принять помощь, но не от Бориса Березовского и ему подобных.

– Вы член Союза писателей России?

– Да. У меня несколько книг, в основном это публицистика. Но были напечатаны рассказы и стихи, хотя отдельной книжкой у меня стихи не выходили.

– Вы сейчас пишете стихи?

– Нет. Сейчас мне не до этого. Сейчас вся жизнь в газете.

– Сколько человек работает в газете?

– В штате 43 человека. Это и компьютерный центр, и бухгалтерия, и отдел писем, и журналисты, их всего восемь человек.

– Какой тираж у «Патриота»?

– Около 60000. У нас только подписчиков 47000 человек. И живут они в 38 странах мира. Причём самый большой зарубежный тираж по подписке у нас в Израиле – 1623 человека. Это наши ветераны, участники войны.

– Они не обижаются на погромные статьи?

– У нас нет погромных статей. Мы выступаем против сионизма. При этом антисемитизм мы не приветствуем. Как и шовинизм. Я рос среди татар, и для меня такой вопрос никогда не существовал.

– Сейчас бываете в Казани?

– У меня в прошлом году умерла мама, потом через полгода умер брат, и, в общем, с этой стороны корни у меня отрублены. (У Земскова на глаза навернулись слёзы. Он немного помолчал и продолжил, словно через силу.) Кто-то правильно сказал, что у человека в жизни два периода: счастливый и короткий. Счастливый – это когда жива мать, короткий – это всё, что после…

– Извините… Спасибо за беседу.

…В августе 2006 года произошёл поджог. Это случилось в субботу, когда редакция газеты не работала, и пожарные приехали только тогда, когда все кабинеты и коридор выгорели дотла… Вскоре после этого газета прекратила своё существование…

Уже в наши дни подле стен Троице-Сергиевой лавры воздвигли памятник преподобному Сергию Радонежскому. Святой громоздится в камне и каждого, кто подходит к нему то ли с молитвой, то ли с цветами, то ли за благословением, он осеняет двумя перстами, но как бы украдкой, чтобы не было в укор тем, кто у него за спиной творит знамение иным перстосложением.

При виде памятника основателю монастыря я вспоминаю протопопа Аввакума, которого сожгли за двуеперстие. И его ли одного? История старообрядцев на Руси не поросла быльём.

Но как осилить толщу времени? Я был близок к панике, впадал в отчаяние и снова шел на приступ материала, и, пока работал над ним, перечитывал рассказ Юрия Нагибина «Огненный протопоп». Я всегда черпаю силы в этой книге.

– Собирайся, распоп! – сказал стрелецкий десятник с наискось разрубленным лицом.