Внезапно Хаято заметил упавшую на забор тень. Обернувшись, он увидел торопливо удаляющегося в противоположном направлении человека и ахнул: без сомнения, это был тот самый подозрительный тип, которого он приметил в чайной в Сэтагае. Конечно, этот тип его выслеживал. Уж наверное, змея всегда свою змеиную дорогу отыщет…

Незнакомец между тем уходил все дальше.

«— Ну ладно же! — подумал про себя Хаято. Подняв валявшийся на дороге камень, он стряхнул с торчавшей в стене записки высохший остов паука».

Незнакомца уже нигде не было видно — он исчез без следа. Значит, всю дорогу он шел за Хаято по пятам, а теперь решил не показываться. Может быть, увидел, что его заметили, и счел за лучшее ретироваться? Предположив, что так оно и есть, Хаято решил не обращать на происшествие особого внимания. В тот вечер он выбрал для ночлега постоялый двор в Мидзонокути. Рассеянно обозревая с веранды второго этажа окрестности, он вдруг с удивлением заметил того самого незнакомца, который неторопливо шагал прямо к постоялому двору.

Теперь не оставалось никаких сомнений в том, что незнакомец охотился именно за ним. Надо было быть начеку. Не хватало только, чтобы его придушили во сне!

Выработав план действий, Хаято, чуть только стемнело, сказал хозяину, что уходит. Засветив фонарь, он направился по темной тропинке через тутовые заросли, внимательно прислушиваясь и поминутно оглядываясь — не идет ли кто сзади. Предчувствие его не обмануло — вскоре он услышал позади на ночной тропинке шаги. Очевидно, сыскные ищейки все же напали на его след…

Сейчас фонарь в руках мог стать для Хаято помехой. Однако потушить его значило бы дать понять преследователю, что он замечен. Перехватив фонарь поудобнее, он постарался по возможности освободить руки. Тем временем дорога углубилась в темный перелесок. Там, вдали, над опушкой смутно мерцали звезды. Справа от себя Хаято заметил меж деревьев придорожную часовню. Загасив фонарь, он направился туда, но, когда глаза привыкли к темноте, увидел, что на веранде часовни кто-то стоит. Вздрогнув от неожиданности, Хаято остановился.

— Сударь, — послышался голос из темноты. Хаято узнал человека, который шел за ним сегодня целый день, и был совершенно ошарашен этим открытием. Выходило, что незнакомец каким-то образом опередил его…

— Огоньку не найдется? — спросил незнакомец.

Хаято хотел было ответить, что не найдется, но сообразил, что, если он сам только что задул фонарь, странно было бы утверждать, что у него нет с собой огнива. Левой рукой он протянул огниво незнакомцу, ожидая, что тот сейчас бросится на него. Мужчина поблагодарил и стал прикуривать трубку. Особо зловредных намерений с его стороны было не видно. Может быть, просто хочет познакомиться, набивается в попутчики? — подумал Хаято. Однако незнакомец опроверг его предположение, неожиданно сказав:

— Вы ведь, сударь, небось, меня уже давно заметили?

— Я — тебя? — настороженно переспросил Хаято. То, что ты за мной с утра идешь по пятам?

— Угу, — кивнул незнакомец.

Ответ звучал вполне миролюбиво. Хаято с некоторым изумлением внимательнее вгляделся в своего ночного собеседника. Лицо у него было довольно приятное, с выступающим вперед подбородком и большими выпуклыми глазами.

— Послушайте-ка, господин Хотта! — обратился к нему незнакомец с излишней фамильярностью, удивив Хаято тем, что знает его имя. — Нам надо с вами кое о чем посоветоваться и договориться…

— О чем еще? Прежде хотелось бы спросить, сударь, зачем вы меня выслеживали? Вы же за мной от самого города шли. Не от городских ли властей пожаловали? — заметил Хаято, продолжая дивиться такому обороту событий.

— Хотите услышать ответ? — незнакомец взглянул Хаято в глаза и рассмеялся. — Да нет, не от них. То-то я гляжу, вы, сударь, все подвоха ждете, места себе не находите. Успокойтесь, я за вами следую по поручению господина Тисаки.

— Что?! По поручению Хёбу Тисаки? — воскликнул Хаято. — И зачем же он вас послал?

— А затем, чтобы, значит, тайно присматривать за вашей милостью и все как есть докладывать ему лично.

— Ну и ну! — невольно охнул Хаято. Выходило, что хитроумный Хёбу Тисака приставил к нему самому тайного соглядатая. Неспроста незнакомец шел за ним по пятам. Можно было только удивляться осторожности старого лиса, желавшего исключить всякую случайность.

Хаято вымученно усмехнулся:

— Значит, послал шпионить за шпионом? Так зачем же вы мне это все рассказываете? Какой же толк от такой тайной миссии, если мне уже все известно?

— Ну, вы, сударь, ведь и так уже меня засекли, — снова напомнил незнакомец. — А звать меня Кинсукэ Лупоглаз. Прошу любить и жаловать.

— Хм… Забавное у нас знакомство. И что вы теперь намерены делать?

— Вы уж не обессудьте, хочу вас попросить, чтобы взяли меня с собой. Сами понимаете, коли вы меня с самого начала засекли, никакой тайной слежки уже не получится — вот я и решил открыться. Что уж там, думаю, — остается только попроситься в попутчики. Так что вы в пути-то на меня поглядывайте и ничего дурного не делайте. Я до самого конца при вас и побуду. Его милость Тисака человек суровый: ежели узнает о моей оплошности, службы мне больше не видать.

— Ясно, — улыбнулся Хаято. — Честно говоря, мне это задание самому по душе, так что приставлять человека за мной приглядывать нет никакой надобности — все равно что заставлять человека поститься попусту, когда живот вовсе не болит. Что ж, я рад такому попутчику. Вместе идти веселее.

Кинсукэ Лупоглаз от таких приветливых речей, казалось, совсем успокоился и любезно предложил нести всю поклажу. На первый взгляд, малый был обходителен и услужлив.

— Ну что ж, пошли? А я ведь, признаться, тебя принял за ищейку. Хотел уж избавиться от такого хвоста — для того и пустился в лес на ночь глядя. Так что еще немного, и тебе бы не поздоровилось. Теперь вроде бы все выяснилось, так что давай, пожалуй, поищем постоялый двор для ночлега? — посмеиваясь, сказал Хаято своему новому компаньону. Они тронулись в путь.

Когда тени путников исчезли на опушке рощи и голоса их затихли вдали, одна из створок ковчега бога Инари неожиданно отодвинулась, приоткрытая изнутри. Наружу высунулась приоткрывшая створку изящная белая рука. Кто бы мог вообразить, что в глухой лесной часовне прячется человек?! Да к тому же выглянувшее из ковчега лицо, которое провожало взглядом Хаято и его спутника, явно принадлежало женщине.

В лесу было темно. В эту безветренную ночь почки на деревьях набухали, собираясь вскоре раскрыться и зазеленеть молодой листвой. Створка ковчега бесшумно задвинулась, и можно было подумать, что та белая рука и блестящие глаза были всего лишь полуночным видением… Но нет, чья-то фигура уже маячила в полутьме на траве подле часовни, и это была не лиса.

Молодая женщина, с виду похожая на почтенную купчиху в дорожном одеянье, выбравшись из ковчега, расправила подол кимоно и поспешно пустилась в том же направлении, куда ушел Хаято со своим спутником, будто стремясь их нагнать. Казалось, ее нисколько не пугает ночной лес. Судя по всему, вовсе не от страха она укрылась на ночь в глухой часовне. Дорога шла по склону небольшого холма. Ночной небосклон был усеян россыпью звезд, меж тем как земля была погружена во мрак. Роща проступала сквозь мглу посреди полей, как черная гусеница. Хаято и Кинсукэ не могли уйти далеко. Вскоре уже можно было расслышать их голоса. Дорога нырнула в узкую расселину, прорезавшую глиняные склоны холма и уходившую вниз по склону. У подножья холма Хаято и Кинсукэ пытались зажечь фонарь. Женщина как ни в чем не бывало решительно направилась прямо к ним.

— Добрый вечер! — звонко сказала незнакомка, и голос ее прокатился эхом в расселине.

Кинсукэ, вздрогнув от неожиданности, с вытянувшимся от напряжения лицом, тут же посветил в ее сторону фонарем.

— Ох! Чего пугаете?! — пробурчал он. — Вы так внезапно появились — мне аж не по себе стало… Ну, да ладно уж… — заключил Кинсукэ миролюбиво, рассмотрев в мягком, колеблющемся свете фонаря незнакомку, которая оказалась хороша собой.