— На несколько дней в поле?

— Хватит и двух походов, я думаю.

— Ох, моя спина будет меня ругать.

— Ничего, я, если что помогу размять её.

— Оу, май, — улыбается она — слышно по тону голоса, немного поднявшемуся и полегчавшему. — А ты умеешь массаж делать?

— Да… Забыла?

— Да конечно нет! Не напоминай! Я за тот стон ещё месяц перед одноклассницами краснела.

— Поедем вместе туда? Сегодня вечером.

— Сегодня? Ох, чёрт. Мне нужно собраться успеть и… И-и-и… Вообще! Что с собой взять? Походное что-то нужно?

— Нет. В доме всё есть. Не бери много. Мы дня на три-четыре, я думаю. Конечно, сроков нет, но хотелось бы потом куда-нибудь слетать. Погреться на берегу моря. Тоже с тобой. Если у тебя нет планов и работы.

— Я тоже отпуск взяла, — отрезает она, нетерпеливо фыркая в трубку.

— Да… Ты бы и не предложила в ином случае ведь?

— Слушай, Тугодум Тринадцатый, я не знаю, что там по билетикам и поездам всяким. Поэтому просто скажи, куда приехать. А я скажу, как ты меня узнаешь. Буду ждать встречи!

— Договорились. Я тоже, — улыбаюсь я.

Обыкновенное настроение Леты было как нельзя кстати. Её всегда раздражали несообразительные люди. Хорошо, что девушка стала терпеливее с годами и даёт пару секунд подумать вместо того, чтобы просто злиться.

За последние несколько дней я действительно расклеился и едва ли мог принимать какие-то решения — и это учитывая тот факт, что я не особенно то и работал. Лишь раздавал поручения и советы тем, кто будет меня замещать.

Что ещё сказать. Как можно быстрее покупаю билеты на электричку, чтобы сегодня вечером уже оказаться дома. Ставлю на скачивание несколько фильмов, которые давно себе наметил просмотреть, беру рисовальные принадлежности, собираю рюкзак и, отчитавшись Лете, получаю от неё: «Молодец, выезжаю!» — на удивление, немногословное. Недописанный портрет, к сожалению, придётся оставить, чтобы не портить девушке сюрприз.

…

В толпе выделяются не только самые большие или высокие, но и самые яркие и светлые. Лету выдаёт блеск глаз, улыбки… и активные размахивания руками.

Она тюкается лбом мне в грудь и прижимается, соревнуясь в крепости объятий.

Совершенно не ясно, кто в этой битве выходит победителем, когда Лета отрывается от меня, запыхавшись, раскрасневшись и смеясь.

— Ты такая красивая.

— Красивая? — смущается девушка, широко улыбаясь и отмахиваясь от комплимента. — Не смеши мои подковы! Я почти не красилась.

========== Бирюза и вишня ==========

Перехватив маленькую, полупустую сумку, я не снимаю с неё бирюзовый рюкзак: в поездках он у коротышки взамен дамской сумочки, поэтому отбирать его - себе дороже.

— Он всё ещё с тобой?

— Да. Пару раз его зашивала, но покупать новый как-то лень. У меня всё равно другой есть для походов на работу.

…

На вокзале всегда душно, и даже не из-за толпы людей, а просто отвратительной вентиляции. Длинный подземный переход, ведущий к платформам — наше спасение. Уличный ветерок здесь приятно освежает и ненавязчиво развевает волосы моей кудрявой спутницы.

Лета шагает передо мной, невольно покачивая бедрами — виной тому упругая подошва её кроссовок. Да, хорошая обувь — засматриваюсь.

— Мне кажется, я поправилась, — расстроенно говорит девушка.

«Завораживающе» — не совсем то слово, которым следует называть её подъём по лестнице, но другого не могу подобрать.

Дело даже не в красоте Виолетты и элегантной походке. Была какая-то волшебная картинная тайна в её образе.

В отрочестве, в последний год нашей дружбы, я заметил, как различные гормоны стали беспощадно мучать максималистские мысли и воображение. Большинство мальчишек стеснялись этого. И я был в числе этих подростков: казалось постыдным смотреть на девочек, превратившихся в юных девушек, и других женщин. Нормы поведения запрещали таращиться на них в открытую, но почему-то каждый из нас постоянно прятал взгляд словно от самого себя, даже когда никто не ловил за руку. Мне тоже было стыдно, но оттого не возникало мысли, что необходимо перестать наблюдать за людьми. Нельзя откровенно «пялиться» и заставлять их чувствовать себя некомфортно, а остальное — моё право.

Мне требовалось осознать, что понимание красоты женского тела сводится к признанию красоты человека как равноценной части окружающего мира. Природа, эпохи прошлого, вымышленные миры, растения, животные, люди — всё это можно и нужно наблюдать, чтобы передать в будущее самые прекрасные мысли и явления. Спустя годы я понял, что Лета была катализатором этого осознания.

Раньше, уже очень давно, я стеснялся своих мыслей, желания изучать и рисовать. В начале средней школы она активно помогала мне, мы ходили в библиотеку в поисках книг, пропадали в кабинете ИЗО и ходили на сторонние семинары по рисованию. Виолетта прививала мне идею, что прежде, чем создавать на полотне свой мир, нужно добиться завершенности его понимания. А это невозможно без горы книг и впечатлений.

Когда мы ещё немного выросли, стало труднее перебарывать взросление и желание бросить церемонии и, наконец, прощупать всё своими руками. Моя глупая злость и обида на собственный страх сыграла со мной злую шутку. Я присоединился к распространению злых историй о Виолетте. Мне казалось, что она игнорировала мои чувства, смотрела со снисхождением, лишённая чувств и желаний, и искала то, чего я не понимал и не мог ей дать. Я, как и многие парни, решил, что не нужен ей.

Уже без Леты научился ключевым художественным приемам, позволяющим выпускать картинки без технического брака. Расставание с ней позволило по-другому взглянуть на других девушек и на остальных людей, научиться ценить их личность.

Да, некоторые коллеги пугаются моего пристального взгляда, но теперь без страха вижу красоту, её основу и детали, каждый отблеск света, каждую фактуру, объём, вес и форму. За всем этим стоит характер и настроение. В каждом мгновении может быть скрыта целая вселенная, и даже сейчас, видя Лету со спины, я понимаю, что сейчас внутри неё.

Надежда, энергия, переданная сестрой, упрямство и страх. Много страха, окутавшего коротенький, потрескавшийся, но твёрдый стержень. Мои глаза не пытаются съесть её, но почему-то легко видятся надломы и надрывы в, казалось бы, безгрешной форме — становится не по себе.

В противовес беспокойному внутреннему состоянию, внешне она выглядит лучше, чем неделю назад. Ножки стали стройнее, осанка ровнее, плечи плотнее. Слегка развевающиеся кудрявые волосы просто неотразимы. Сколько труда и заботы вложено в эту шевелюру. Даже небрежная прогулочная одежда и потрепанный рюкзак не смогли скрыть, как настойчиво девушка готовилась к нашей новой встрече.

— Ты какой-то молчаливый, — оглядывается на меня девушка. — О чём думаешь?

— О том, что ты в отличной форме, — улыбаюсь я. — Ты похудела за эту неделю. И твои волосы просто прекрасны.

— Спасибо… — шепчет девушка, краснея и почему-то замолкая.

…

— Мороженого хочу, — вздыхаю я, подведя её к началу платформы.

— А я солёненького, — улыбается Лета.

— Не понял.

— Может быть, и не хочу… У тебя дома-то будет что поесть? В магазинах можно чем-нибудь запастись?

— Да не то слово! Довольно современное место… Куча дорогих тачек у крутых домов.

— А у тебя есть тачка?

— У меня есть кое-что получше. У меня есть гараж для тачки!

— Там в подполе банки, а на столе — старый молоток.

— Ты что, была в моем гараже? Следишь за мной, да?

— Да. Всегда нравились хозяйственные мальчики, да и приличный гараж может быть вполне живописным. А почему мы не в экспрессе едем?

— Потому что экспресс на моей станции не останавливается.