– Ты говорить странные слова,– вопрошающе посмотрел на него Рэту.– Они удобные, Грака и гаги ими пользуются, и я тоже начал, но кто тебя им научил?

Вот ведь неугомонный.

– Я не знаю, после того, как я очнулся, они сами появляются у меня в голове,– пожал плечами Андрей.– Может, это болезнь такая.

– Тот охотник из нашей семьи тоже что-то странное говорил, никто не мог его понять, наверное, рано его удавили, мог бы и излечиться,– подтвердила последствия недуга умерших не до конца, а затем очнувшихся людей Грака.

Подыгрывает она ему что ли. Как бы то ни было за Эдиной и детьми решили отправиться после выздоровления Андрея, раньше все равно не получится.

Они сидели у костра, наслаждаясь покоем. Только дети крутились за спиной, отчаянно о чем-то споря.

– Эссу, почему месяц уменьшается? Ам говорит, что от него большой злой Бррр откусывает по кусочку каждый день, когда его не видно, так говорил «самый мудрый» из их семьи— на него смотрели три пары детских глаз.

Кажется, у кроманьонцев началось зарождение религии.

– Нет дети, Брр(кстати, кто это?) тут не при чем. «Самый мудрый» темнокожих это выдумал, а на самом деле это солнце так освещает луну, что с земли видна только ее часть. Остальное скрыто в тени самой луны.

– ???!!!

– Старшая, возьми два круглых камня и отойди от костра. Костер это солнце, первый камень— земля, а второй— луна. Видишь, как падает тень? Когда «камень—земля» и «камень— луна» на одной линии, то с «камня-земли» видно, как солнце освещает половину поверхность «камня- луны». А если сдвинем?

– Брр съел кусок,– Ам была потрясена. И не только она.

– Земля тоже круглый камень? Как и Луна?

Ничего себе заключение, Андрей с удивлением посмотрел на Старшую, додуматься до такого, это какой раскрепощенный ум надо иметь. Грака и Рэту, с интересом слушавшие этот диалог, растерянно хлопали глазами. Итак, две недели он вынужденно проведет в каньоне, и с завтрашнего дня он открывает начальную школу. Пора принести свет знаний в этот век.

– Земля это то, по чему мы ходим. На чем растет трава, деревья, бегает добыча, текут реки, плещется большая вода, ходят темнокожие и люди— весь наш мир это все и есть Земля. И да, она круглая.

– ???!!!.

– На круглом ходить неудобно, можно упасть,– сморщила лобик Старшая.

– Она очень большая, мы не упадем.

      Глава шестая: Пещера Гррх

Кто-то монотонно бил камнем об камень. Сухой треск мешал спать. Андрей открыл глаза и удивленно заметил, что солнце вовсю заливает светом их небольшую стоянку. Вот ведь, соня, даже неудобно стало перед взрослыми членами семьи, встретившими его пробуждение улыбками. Грака тут же заставила выпить свой горький напиток. Сегодня он чувствовал себя намного лучше, нога ныла терпимо, прошла слабость, и зверски хотелось есть. Все-таки сон – лучший лекарь, не считая Граки, конечно. Дети куда-то ушли, а Рэту внимательно рассматривал собранную в кривую пирамиду большую кучу серых камней; время от времени он тщательно отбирал по одному ему ведомым признакам два булыжника и с силой бил их друг об друга. Отколовшиеся пластины он складывал в отдельные стопки или выбрасывал.

Ого, да у нас, оказывается, сегодня производственный день, вот он каменный век во всей его красе, и что мы мастерим, интересно, запрыгал в его сторону на одной ноге Андрей, жуя на ходу ножку птицы, которую ему оставили на завтрак.

Рыжий никуда не торопился. Один из камней ему особенно чем-то сильно приглянулся. По нему он сильно не бил, а подолгу примериваясь, аккуратно скалывал небольшие пластины по краям, пока в середине булыжника не образовался продолговатый округлый горбик. После чего осмотрел заготовку со всех сторон. Наконец, одним сильным ударом в боковую часть горбика сколол его с булыжника. Рэту стер пот со лба и довольно улыбнулся— получилось. Только что это? Андрей взял в руку отколотую часть булыжника. На нож не очень пойдет, тонковат и обе кромки острые. Скорее всего, это острие для копья. Отшлифовать и прикрепить к древку ремнями, и ни одному большерогу, а тем более темнокожему, не поздоровится, если такое в тело воткнуть.

До полудня Рэту сотворил еще одно острие для копья, а после взялся за небольшие наконечники, по всей видимости, предназначенные для стрел. Любопытно, как он соединит их с тонкой палочкой, ремни здесь не очень подходят. Впрочем, на этот раз увидеть завершение процесса ему не удалось, рыжий решил, что на сегодня хватит и отложил заготовки в сторону и улегся на траву отдыхать. Интересно, а сам он смог бы так себе оружие сделать? Эссу точно смог бы, а вот Андрей так и остался бы охотиться с дубинкой, если бы трофейное копье и дротики не подвернулись. Может руки помнят, как это делается. Говорят, что существует какая-то мышечная память— если когда-то что-то делал хорошо, то уже никогда не забудешь. Андрей взял в руки два булыжника, осмотрел их на предмет наличия трещин и стукнул друг об друга. Увы, мышечная память себя никак не проявила. Кроме веса камня в руках он ничего не чувствовал. И даже мысли не было никакой, что из них можно сделать.

На поляне стало тихо, каждый из троих взрослых погрузился в свои мысли.

– Грака, о чем ты думаешь?

Молодая женщина хмыкнула, покачала головой и после долгой паузы сказала: «Завтра Рэту, Грака охота идти надо, Эссу будет здесь». Понятно, женщина, как и во все времена, думает о достатке в доме и припасах.

– Рэту, принесите завтра «белой эссы», она нам очень нужна.

Рыжий кивнул головой и не стал уточнять, зачем им вдруг понадобилась соль, затем приподнялся и начал прислушиваться. Андрей тоже насторожился. Кто-то прямо по лесу топал к поляне— наверное, дети возвращаются с прогулки. Впереди шла Старшая, которая что-то тащила в большом свертке из квадратного куска кожи, отрезанном от шкуры большерога, за ней Младшая с узелком поменьше, а завершала вереницу Ам, державшая в руках два рулона свернутой коры какого-то дерева. Пыхтящие гаги направились к Рэту и положили перед ним целую кучу таких же рулонов, на которую Ам гордо поставила свои два. Судя по всему, это березовая кора. Только зачем она понадобилась довольно улыбаюшемуся молодому неандертальцу?

Оказывается, производственный день Рэту еще не завершился. Он вырыл не очень глубокую яму, обложил ее дно и боковые стороны корой так, что получилась корзиночка, затем перекрыл яму крест-накрест ивовыми ветками, навалил на получившуюся решетку оставшуюся часть коры прямо как были в рулонах и накрыл их самыми широкими листами березовой коры. Андрей с интересом наблюдал за его манипуляциями. В завершение Рэту накидал на получившуюся конструкцию глины так, что получился холмик похожий на небольшой муравейник, и прямо над ним разжег костер. Судя по уверенным движениям, все это он проделывал уже неоднократно.

Рыжий поддерживал костер несколько часов, когда решил, что хватит. Позже, когда угли окончательно прогорели, он разобрал холмик. Корзинка на дне ямы больше чем наполовину заполнилась густой черной жидкостью. Андрей уже догадался, что будет дальше. Рэту создал не что иное, как клей, и сейчас будет присоединять наконечники к стрелам и копьям. Молодой охотник возился почти до вечера, расщеплял концы деревянных заготовок, где закреплял наконечники и заливал их клеем. Теперь подождать, пока застынет, и метательное оружие будет готово. Жалко только, что наконечники из камня недолговечные, заменить бы их на кость или, если уж мечтать, на какой-нибудь металл, и не было бы необходимости менять острия после каждой охоты. Этот угол поляны теперь напоминал арсенал, на траве лежали три копья, полсотни стрел и с два десятка дротиков. Можно ли пользоваться оружием, которое сделал другой? Или каждый мастерит себе сам?

Наверное, все-таки можно. Ну, или можно в случае крайней необходимости. Рэту взял с собой на охоту копье, которое Андрей унес со стоянки темнокожих. Его вчерашние поделки, видимо, еще не совсем готовы. Грака тоже ушла с ним. Ну, удачной охоты, а он сегодня за няню. От крика детей и трелей свистков у Андрея скоро разболелась голова, и он пошел прогуляться, опираясь на свой костыль. Где, кстати, куски шкуры большерога, которые вчера дети использовали в качестве мешков. Не пора ли сделать себе обувь, о чем он думал с самого первого дня, как попал в это время. Ну да, валяются здесь же, где им быть. Нашел и саму шкуру. К счастью, она не протухла. Внутренняя часть была тщательно выскоблена от кусочков мяса и жира— к еде здесь относятся с пиететом. Еще бы знать, как ее обрабовать. Здравый смысл подсказывал, что если просто обернуть ногу сырой кожей, закрепив ее ремнями, то скоро она затвердеет и ссохнется. Чем в таком ходить, лучше уж босиком. Где-то в голове крутилось словосочетание «дубление кожи», явно каким-то образом связанное с дубом, но подробностей процесса бывший менеджер по продажам, увы, не знал. Ничего не решив, поволок куски шкуры к ручью, ниже своей «ванны», положил плашмя на дно и закрепил камнями, чтобы не унесло течением. В воде хоть не ссохнется, может Грака или Рэту знают, как из шкуры мягкую кожу получить.